Ноттингем - Лина Винчестер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кстати, я принес тебе кое-что, чтобы поднять настроение.
– Я вижу.
Поймав мой взгляд, прикованный к его прессу, Сойер усмехается.
– Это все может стать твоим в любую секунду, Гномик.
– Один, два, три, – считаю вслух я, набирая ложкой мороженое. – Смотри-ка, прошло уже пять секунд, а ничего не изменилось.
– Стоит только сказать, что не хочешь играть в детский сад с секретными отношениями и после этого можешь хоть на лицо мне сесть. Будет прямо как в твоих книгах.
Вместе с моим искренним смехом рушится стена неловкости. Сойер снова тот самый парень, рядом с которым моя кровь превращается в теплый мед. Я чувствую привычные комфорт, уют и безопасность.
Сев на диван, он достает из рюкзака пакет, и я сразу же узнаю эмблему книжного магазина.
– Не может быть, – не скрывая широкой улыбки, я опускаю увесистый пакет на колени. – Посмотрим, что ты выбрал. О мой бог, это же…
– Новые порнороманы. Хорошо, что ты постоянно постишь фото своих книжных полок, мы с консультанткой просмотрели каждое, чтобы понять, что у тебя есть, а чего нет. Я мог бы позвонить и спросить, но хотел сделать сюрприз.
– Эта вообще только на прошлой неделе вышла! Я как раз на днях упрашивала папу дать мне денег. Продолжение цикла про парня-русалку!
– Прошу, избавь меня от подробностей сюжета.
Три книги попадают в яблочко, а четвертая меня удивляет: под заводской пленкой спрятано два тома с черной обложкой, на которой золотистыми буквами написано: «Граф Монте-Кристо».
– Это ведь не порноверсия, верно? – осторожно спрашиваю я.
– Нет, просто персональная рекомендация от меня.
– Ладно, зануда. И я знала, но просто обязана была спросить. Сделаем вид, что я никогда не задавала этот вопрос.
Сойер берет со столика мороженое и откидывается на спинку дивана.
– Воу, – протягивает он, рассматривая этикетку. – Мороженое без протеина, на экране Бен Барнс. Все выглядит так, будто тебя бросил парень.
– Черт, я забыла поставить на паузу! – Схватив пульт, я перематываю серию. – И больше ничего не говори о калориях. Я за сегодня съела столько сахара, что если сяду рядом с диабетиком, то ему понадобится укол инсулина.
Рассматривая книги, я искоса поглядываю на Сойера. Он увлечен мороженым и происходящим на экране, а я до жути увлечена им. Как же это глупо – смотреть на него и не целовать.
– Спасибо.
– Брось, Райлс.
– Ты пропустил репетицию, бог знает сколько проторчал в книжном, мучая себя и консультанта, чтобы выбрать то, чего точно нет в моей библиотеке. И все ради того, чтобы поднять мне настроение.
Облизнув губы, Сойер склоняет голову набок.
– Мне кажется, ты переоцениваешь простой поход в книжный магазин, Гномик.
Пожав плечами, я молча не соглашаюсь. Отложив книги на журнальный столик, беру банку газировки и с ногами забираюсь на диван. Сойер подхватывает висящий на подлокотнике плед и накрывает мои ноги. Наши предплечья соприкасаются, и в этом месте моя кожа горит, отчего следить за происходящим на экране становится слишком сложно.
– Я ушел из «Мерсер», – неожиданно выдает Сойер.
Поперхнувшись газировкой, я вытираю рот тыльной стороной ладони.
– Что?
– Внезапно понял, что музыка не то, чем мне хочется всерьез заниматься и дальше. Это хобби. Хочу сосредоточиться на автомеханике.
– Как парни отнеслись к этому?
– Пятьдесят на пятьдесят. Без Зака группа все равно не та, мы все это понимали. Митч сказал, что никак не решался первым начать этот разговор. Но по Нико это решение сильно ударило, он пока в обиде на нас. Мы решили, что постановка Хлои будет нашим последним выступлением.
Его слова обездвиживают меня. Я застываю, держа руку на весу, чтобы не испачкать плед, потому что моя мокрая ладонь в розовой газировке.
– Ты уверен?
– Как ни в чем другом.
Отставив ведерко с мороженым, Сойер берет с журнального столика коробку с бумажными салфетками и достает сразу несколько. С колотящимся сердцем я наблюдаю, как он обхватывает мое запястье и, потянув на себя, вытирает мою влажную ладонь. Так аккуратно и бережно, словно в его руке не салфетка, а острое лезвие, и он боится меня поранить.
Наши лбы почти касаются друг друга. Голова кружится от аромата вишни, и я уже не знаю, принадлежит он содовой или самому Сойеру.
– Знаешь, как я это понял? – спрашивает он, не поднимая взгляд. – Обычно начало или конец репетиции означало то, что мне нужно зайти к тебе за гитарой. Это был повод увидеть тебя лишний раз. Как только мы с тобой отдалились, стимул пропал. Зато работой в мастерской я заинтересован все так же сильно.
– Возможно, тебе просто нравится проводить время с моим папой так же сильно, как и со мной.
– Не буду исключать этот вариант.
Сойер проводит салфеткой между моими пальцами. Мы оба понимаем, что, даже если вытереть мою руку насухо, она все равно останется липкой, но я не предпринимаю никаких попыток, чтобы встать и смыть газировку водой.
– Не думала, что ты придешь.
– То, что мы временно прервали общение, не значит, что я брошу тебя в один из самых худших дней.
– Все на паузе из-за меня, – напоминаю я, разглядывая крошечную родинку на его носу. – Не буду врать, я боялась, что ты возненавидишь меня и не заговоришь, пока я не приду к тебе голая и готовая на все.
– Если есть такая вероятность, то я сейчас же перестану говорить с тобой, Гномик.
Усмехнувшись, я ерзаю и придвигаюсь чуть ближе.
– Спасибо. За то, что ждешь.
Сойер поднимает голову. Наши взгляды встречаются, и я задерживаю дыхание от красоты его глаз. Холодный серый цвет почти вытеснен темной каемкой и большими зрачками. Ресницы настолько длинные, что я не могу перестать думать о том, что, если у нас когда-нибудь будут дети, я буду молиться, чтобы им достались ресницы отца.
– Тебе не нужно благодарить меня за это, Райли. Я знаю, насколько это сложное и важное решение. Скажу честно, я не готов ждать вечность, но времени у тебя достаточно.
– Сколько?
– До Рождества. Поверь, я бы дал тебе больше, если бы потребовалось, но мне нужно как-то готовиться к экзаменам и поступлению, а пока мысли заняты тобой и вопросами, что с нами будет дальше, мне сложно сосредоточиться на учебе.
Он проводит костяшками по
