Эмма - Джейн Остин

Затянувшаяся пауза между двумя переменами блюд призвала их разделить со всеми томительные минуты ожидания, сидя с таким же, как у других, сдержанным и чинным видом; но вот стол опять благополучно заставился кушаньями, каждый судок и соусник водворился точно на положенное ему место, и, когда к обществу, занятому едою, опять воротилась непринужденность, Эмма сказала:

"The arrival of this pianoforte is decisive with me.

— Появление этого фортепьяно разрешило для меня все сомнения.

I wanted to know a little more, and this tells me quite enough.

Мне лишь немногого недоставало, и этим сказано довольно.

Depend upon it, we shall soon hear that it is a present from Mr. and Mrs. Dixon."

Будьте уверены, мы скоро услышим, что это подарок мистера и миссис Диксон.

"And if the Dixons should absolutely deny all knowledge of it we must conclude it to come from the Campbells."

— А ежели Диксоны отопрутся и скажут, что знать ничего не знают, то надобно будет сделать вывод, что это подарок Кемпбеллов.

"No, I am sure it is not from the Campbells.

— Нет, от Кемпбеллов оно прийти не могло.

Miss Fairfax knows it is not from the Campbells, or they would have been guessed at first.

Мисс Фэрфакс знает, что оно не от Кемпбеллов, иначе она бы все поняла в первую же минуту.

She would not have been puzzled, had she dared fix on them.

Не пришла бы в недоумение, а смело объявила, что это они прислали.

I may not have convinced you perhaps, but I am perfectly convinced myself that Mr. Dixon is a principal in the business."

Быть может, вас я не убедила, но сама твердо убеждена, что главный, кто здесь замешан, — мистер Диксон.

"Indeed you injure me if you suppose me unconvinced.

— Поверьте, вы ко мне несправедливы, ежели допускаете, что не убедили меня.

Your reasonings carry my judgment along with them entirely.

Я положительно не в силах, противиться в своих суждениях вашим доводам.

At first, while I supposed you satisfied that Colonel Campbell was the giver, I saw it only as paternal kindness, and thought it the most natural thing in the world.

Вначале, решив, что вы считаете дарителем полковника Кемпбелла, я принял этот поступок за изъявление отеческой заботы, то есть самую естественную вещь на свете.

But when you mentioned Mrs. Dixon, I felt how much more probable that it should be the tribute of warm female friendship.

Потом, когда вы помянули миссис Диксон, мне ясно сделалось, насколько более вероятно, что это — дань крепкой женской дружбы.

And now I can see it in no other light than as an offering of love."

Теперь же я не могу рассматривать его иначе, как дар любви.

There was no occasion to press the matter farther.

Развивать эту тему далее не было оснований.

The conviction seemed real; he looked as if he felt it.

Его слова звучали искренне, похоже было, что она и точно убедила его.

She said no more, other subjects took their turn; and the rest of the dinner passed away; the dessert succeeded, the children came in, and were talked to and admired amid the usual rate of conversation; a few clever things said, a few downright silly, but by much the larger proportion neither the one nor the other—nothing worse than everyday remarks, dull repetitions, old news, and heavy jokes.

Эмма ничего больше не прибавила; разговор перешел на другое, и за разговором обед незаметно завершился; подали сладкое, в столовую привели детей, над ними поахали, поумилялись под шум обычного застольного говора, когда изредка скажут нечто глубокомысленное, изредка — отъявленную глупость, а большею частью слышится ни одно и ни другое, а то же, что и каждый день: перепевы известного, старые новости, тяжеловесные шуточки.

The ladies had not been long in the drawing-room, before the other ladies, in their different divisions, arrived.

Дамы недолго пробыли в гостиной, когда — кто вместе, а кто порознь — подоспели и остальные гостьи.

Emma watched the entree of her own particular little friend; and if she could not exult in her dignity and grace, she could not only love the blooming sweetness and the artless manner, but could most heartily rejoice in that light, cheerful, unsentimental disposition which allowed her so many alleviations of pleasure, in the midst of the pangs of disappointed affection.

Эмма следила за появлением своей маленькой приближенной, и, хотя, быть может, рано было бы торжествовать, что она вполне усвоила и благородство и грацию, все же цветущая прелесть ее и безыскусные манеры ласкали глаз, а сердце радовалось тому, что у нее такой неунывающий, легкий, счастливый нрав, который позволяет ей находить для себя, среди терзаний обманутого чувства, столько невинных утех.

There she sat—and who would have guessed how many tears she had been lately shedding?

Она сидела — и кто, при взгляде на нее, угадал бы, сколько ею пролито слез за последнее время?

To be in company, nicely dressed herself and seeing others nicely dressed, to sit and smile and look pretty, and say nothing, was enough for the happiness of the present hour.

Принарядиться, быть в обществе, видеть, как нарядно одеты другие; сидеть, улыбаться, мило выглядеть и ничего не говорить — вот и все, что требовалось ей для счастья на этот час.

Jane Fairfax did look and move superior; but Emma suspected she might have been glad to change feelings with Harriet, very glad to have purchased the mortification of having loved—yes, of having loved even Mr. Elton in vain—by the surrender of all the dangerous pleasure of knowing herself beloved by the husband of her friend.

Куда было ей тягаться благородством и грацией с Джейн Фэрфакс, а между тем, подозревала Эмма, та, возможно, рада была бы поменяться с Гарриет самым сокровенным, охотно согласилась бы взять себе унижение неразделенной любви — да хотя бы и к мистеру Элтону — взамен опасного удовольствия сознавать, что она любима мужем своей подруги.

In so large a party it was not necessary that Emma should approach her.

Подходить к Джейн на столь многолюдном собрании не было необходимости.

She did not wish to speak of the pianoforte, she felt too much in the secret herself, to think the appearance of curiosity or interest fair, and therefore purposely kept at a distance; but by the others, the subject was almost immediately introduced, and she saw the blush of consciousness with which congratulations were received, the blush of guilt which accompanied the name of "my excellent friend Colonel Campbell."

Эмме не хотелось начинать с нею разговор о фортепьяно, она чувствовала себя достаточно причастной его тайне, чтобы сознавать, сколь было бы невеликодушно выказывать к нему интерес и любопытство, а потому умышленно держалась на расстоянии; зато другие повели о нем речь немедленно, и Эмма видела краску неловкости, вызванную поздравлениями, виноватый румянец, сопровождавший слова «бесценный друг мой полковник Кемпбелл».

Mrs.Weston, kind-hearted and musical, was particularly interested by the circumstance, and Emma could not help being amused at her perseverance in dwelling on the subject; and having so much to ask and to say as to tone, touch, and pedal, totally unsuspicious of that wish of saying as little about it as possible, which she plainly read in the fair heroine's countenance.

Особенный интерес к появлению фортепьяно обнаружила миссис Уэстон, с ее участливым сердцем и любовью к музыке, и Эмма невольно усмехалась про себя, наблюдая, с каким упорством преследует она сей предмет, без устали его обсуждая, допытываясь, каков у инструмента звук, удар, педали, и вовсе не подозревая о желании прекрасной героини происшествия распространяться об нем как можно меньше, которое она сама явственно читала в ее чертах.

They were soon joined by some of the gentlemen; and the very first of the early was Frank Churchill.

Вскоре к ним присоединился кое-кто из господ мужчин, и первым среди этих ранних пташек был Фрэнк Черчилл.

In he walked, the first and the handsomest; and after paying his compliments en passant to Miss Bates and her niece, made his way directly to the opposite side of the circle, where sat Miss Woodhouse; and till he could find a seat by her, would not sit at all.

Он вышел к ним, самый первый и самый красивый, проследовал, поклонясь мимоходом мисс Бейтс и ее племяннице, прямо на другую сторону кружка — туда, где сидела мисс Вудхаус, и тогда только сел, когда нашел себе место подле нее.

Emma divined what every body present must be thinking.

Эмма догадывалась, что должны думать сейчас те, кто находится в гостиной.

She was his object, and every body must perceive it.

Ее отмечал он, одну изо всех, и каждому это было ясно.

She introduced him to her friend, Miss Smith, and, at convenient moments afterwards, heard what each thought of the other.

Она представила его своей приятельнице мисс Смит, и потом, дважды улучив удобный момент, услышала, что подумали эти двое друг про друга.

"He had never seen so lovely a face, and was delighted with her naivete."

Первый раз видит он такое прелестное личико — и что за восторг эта наивность!

And she,"Only to be sure it was paying him too great a compliment, but she did think there were some looks a little like Mr. Elton."

А от нее: это, конечно, для него чересчур большой комплимент, но ей кажется, он чем-то слегка напоминает мистера Элтона.

Emma restrained her indignation, and only turned from her in silence.

Эмма с трудом подавила в себе раздражение и молча от нее отвернулась.

Smiles of intelligence passed between her and the gentleman on first glancing towards Miss Fairfax; but it was most prudent to avoid speech.

Фрэнк Черчилл прежде всего бросил взгляд на мисс Фэрфакс и обменялся с Эммой понимающей улыбкой, однако оба благоразумно воздержались от замечаний.

He told her that he had been impatient to leave the dining-room—hated sitting long—was always the first to move when he could—that his father, Mr. Knightley, Mr. Cox, and Mr. Cole, were left very busy over parish business—that as long as he had staid, however, it had been pleasant enough, as he had found them in general a set of gentlemanlike, sensible men; and spoke so handsomely of Highbury altogether—thought it so abundant in agreeable families—that Emma began to feel she had been used to despise the place rather too much.

Он начал с того, что только и ждал минуты покинуть столовую — терпеть не может сидеть так долго — всегда уходит при первой же возможности; что отец его и с ним вместе мистер Найтли, мистер Кокс и мистер Коул с головою ушли в какие-то свои приходские дела; что он все же провел это время в мужском обществе не без приятности, ибо нашел, что люди в нем подобрались разумные, порядочные — он вообще так расхваливал Хайбери, так поражался тому, что здесь столько семейств, с которыми славно было бы водить знакомство, что Эмма уже спрашивала себя, заслуженно ли глядела до сих пор на этот уголок с таким презрением.

She questioned him as to the society in Yorkshire—the extent of the neighbourhood about Enscombe, and the sort; and could make out from his answers that, as far as Enscombe was concerned, there was very little going on, that their visitings were among a range of great families, none very near; and that even when days were fixed, and invitations accepted, it was an even chance that Mrs. Churchill were not in health and spirits for going; that they made a point of visiting no fresh person; and that, though he had his separate engagements, it was not without difficulty, without considerable address at times, that he could get away, or introduce an acquaintance for a night.