Там, где цветет полынь - Ольга Птицева

зала. В таких раньше партийные заседания проходили. Стены в красном бархате, трибуна на возвышении, три ступеньки, задернутые кулисы, ряды кресел и столы у дальней стенки.

Она говорит: закрывайте глаза, Артем, вам нужно посмотреть во тьму, вы же понимаете, о чем я говорю?

Кивнул.

Продолжила: хорошо, и ничего не бойтесь, пока у вас есть метка, вам ничего не угрожает.

Я глаза закрыл, тьма на меня задышала. Сделал первый вдох, в лицо задул горький ветер, как будто впереди огромное поле. И я наконец все понял. Больше не было ни зала, ни сцены. Три ступеньки, а за ними – бескрайний седой цвет. Небо в дымке. И туман.

А на пути тумана стоит девушка. Халатик до колена, волосы в тяжелой косе. Все так, как видел, только фигуры в балахоне нет. Конечно, я же еще не подошел. Посмотрел на себя – вот и черная ткань. Все правильно.

То ли таблетка страх приглушила, то ли мне просто нечего было бояться. Я поднялся на три ступени. Подошел к девушке, дождался, пока туман подберется, и толкнул ее. Просто и легко. Ничего особенного.

Тело смело одним касанием полынного молока. Я еще постоял, подышал, сорвал одну травинку и пошел обратно, все быстрее, быстрее, потом побежал. Глаза открыл, когда спустился. Зинаида стояла, где я ее оставил. Я ни секунды в вас, Артем, не сомневалась. Гус обо всем узнает в лучшем виде, вы молодец. Только это вот отдайте мне.

Тряхнула ладонью. Что мне оставалось? Я разжал кулак, а вместо травинки там порошок. Грязно-белый. Знакомый. Высыпал все до последней крупинки.

– Значит, таблетки из этого?

– А сам как думаешь? Мы кормим туман, а он кормит нас.

Память все чаще меня подводит. Надо записывать. Все надо записывать. Ничего не забыть, все записать, пока еще помню. Пока еще понимаю. Круг замыкается, чтобы начался новый круг. Ты служишь полыни, несешь ей подарочки, а когда перестаешь быть ей полезен, сам становишься вещью. Осталось понять, какое звено в этой пищевой цепочке занимает Гус. И если он главный хищник, то кто тогда я?»

Вопрос остался звенеть в воздухе. Уля подошла к столу, методично собрала в стопку раскиданные Рэмом листочки, положила сверху самый последний из прочитанных. Потом взяла в руки чашку, одним глотком допила остывший чай и только после этого позволила себе взглянуть на Рэма.

Тот стянул с себя куртку, вытащил из нее бумажный кулек, покопался в карманах, нашел еще один и пару маленьких пакетиков с грязно-белыми таблетками. Теперь все его запасы оказались на полу, а сам Рэм высился над ними, не зная, что делать дальше. На его лице читалось отвращение.

Уля постояла еще немного, но так и не нашла слов. Обогнула замершего Рэма, чуть коснулась его плеча своим и пошла ставить чайник. В ней теплилась надежда, что хотя бы чайная труха из пакетика не росла на чьих-то костях.

Круг обязан замкнуться

Пока электрочайник тихонько фырчал, закипая, Уля зажгла газ и зависла около плиты, не в силах оторваться от прожорливых язычков, которые вырывались из конфорки, чуть слышно гудя. Вся эта маленькая кухонька с низким потолком, кособокий столик и вытоптанная дорожка от двери к мойке напомнили Уле о старухе Ликвидовой, ушедшей в полынь в такой же типовой комнате с фырчащим на газу чайником.

Успела ли она понять, что сон, обрушившийся на нее, никогда не закончится? Уловила ли момент, когда сердце в последний раз сжалось, чтобы разжаться навсегда? Испугалась ли? Обрадовалась? Или облегченно вытянула ноющие старческие ноги, позволяя грязной калоше соскочить со ступни?

Уля не знала. Да и Артем тоже. Он мог разделить с Ликвидовой ее последний вдох, но вместо этого схватил добычу и убежал, обрекая на смерть ни в чем не повинных соседей. Эти мысли причиняли боль на каком-то особом, физическом уровне. Уле было стыдно за отца, она понимала его поступки, но принять их не получалось, даже окунувшись в полынный туман с головой.

Ведь могла же она контролировать себя три года одиночества. Ведь бежала же прочь, завидев чужую смерть, а не упивалась ею. Так почему Артем не мог? Почему мучил маму, почему сходил с ума? И чем закончился его стремительный путь на дно? Уж не полынным ли туманом?

Если в мире и существовали ответы, то покоились они между запутанных строчек оставшихся на стене записок. Уля выключила газ и осталась стоять у плиты, не зная, где бы отыскать еще хоть немного сил, чтобы вернуться в комнату. Вернуться в воспоминания Артема.

На помощь пришел Рэм. Он шагнул за порог кухни, неся на вытянутой руке вибрирующий телефон, как диковинного, но опасного зверя. Первой мыслью, пронесшейся в голове, оказалось кошмарное предположение: звонит Зинаида. Чтобы помолчать, а может, и выбрать следующую подопытную.

– Там это… тебе звонят… – растерянно сказал Рэм.

Уля судорожно вцепилась пальцами в потертую столешницу. От холодного страха обмякли ноги. Страх был настолько реален, что воздух сгустился, стал плотным и вязким.

– Эй, ты чего? – Рэм встревоженно смотрел на нее сквозь мельтешение черных точек перед глазами.

Еще чуть-чуть, и Уля рухнула бы на пол, убегая от реальности в спокойное умиротворяющее ничто. Но мобильник продолжал вибрировать – призывно, не терпя возражений. И Уля покорно взяла его. На экране равнодушно светилось знакомое слово из четырех букв. Звонила мама.

Уля даже засмеялась от облегчения.

– Ты зачем с такой постной миной телефон-то нес? – спросила она ничего не понимающего Рэма. – Я уж подумала… Ох, понятно, что я подумала…

Тот хмыкнул и привалился спиной к косяку двери, продолжая настороженно посматривать на вибрирующий телефон.

– Если бы тебе звонила Зинаида, я бы просто ушел через окно.

– Это второй этаж… – пробормотала Уля, не решаясь сбросить вызов. – Блин, как не вовремя…

– Не будешь отвечать? – Рэм определенно чувствовал себя не в своей тарелке.

– Маме-то? Нет. Не буду. Ничего хорошего она мне не скажет… А ты чего так напрягся? Думаешь, она нагрянет, и придется прятаться в шкафу? – Красная кнопка отбоя кликнула, телефон мгновенно успокоился.

Рэм вымученно улыбнулся.

– И это тоже. Просто… я не привык, что кому-то звонит мама. – И дернул плечом: мол, ерунда, не бери в голову.

Но Уля тут же почувствовала себя виноватой. Какой бы ни была ее мать, она все-таки была. Живая, дышащая, способная набрать номер дочери. У Рэма же не было никакой.

– Послушай, – осторожно начала Уля. – Моя мама… В общем, она мне не рада. Артем успел неплохо так налажать в свое время. Полынный маньяк не лучший муж и отец. Потому она не горит желанием со