Там, где цветет полынь - Ольга Птицева

– Кто «они»? – Уля продолжала сидеть напротив, не замечая, как покалывает онемевшие ноги.

– Зинаида и ее веселая команда. Стучали в дверь. Ну а что? Похоже… – Он говорил слабым, чуть слышным голосом, ведя беседу с самим собой.

– Похоже на что? – нетерпеливо переспросила Уля, когда пауза затянулась.

Рэм открыл глаза. Карие радужки подернула легкая, почти невидимая пелена. Белая паутинка тумана. След полыни во взгляде.

– На то, как это делается сегодня. – Он опустил тяжелые веки, снова погружаясь во тьму под ними. – Стоит только ослушаться. Не справиться. Или просто пришло твое время. Твоя очередь. Они звонят. Веселенький рингтон мобильника. Молчание на том конце трубки. – Рэм бросал слова, как камни. – Знаешь, что самое жуткое? Ждать. Скажут тебе в этот раз хоть слово или пронесет.

– Тогда… в коридоре, – выдохнула Уля раньше, чем поняла, что знает ответ сама. – Тебе позвонили… Ты поэтому сбежал?

Рэм кивнул, поднял руку и вытер ладонью лицо.

– Я должен был уйти еще утром. По-хорошему – вечером, утро было последним сроком. Но передумал… Решил, что один день моего отсутствия никто и не заметит. Заметили.

– Тебя наказали?

– Забей. – Рэм резко открыл глаза, пелены в них больше не было. – Нестрашно. И не впервой. К тому же… Зинаиде я не интересен… пока. – И вымученно улыбнулся – нижняя губа чуть отставала от верхней так привычно и по-родному, что в Улином горле предательски запершило.

– Выходит, провинившихся наказывает кто-то другой?

– Такие же служки, как и я, если ты об этом, – ответил Рэм и не отвел взгляда, даже когда Уля вскинула на него глаза. – И не делай вид, что считала меня полынником. Сидел бы я тут с тобой, конечно. Да, я служу Гусу. И если прикажут, я накажу ослушавшегося. Или понесу наказание. Очень простая схема, привыкай. – Он потянулся, с наслаждением разминая затекшие плечи. – Если ты продолжишь терять время здесь вместо того, чтобы искать вещицы, очень скоро окажешься со мной в одной лодке.

Рэм заметно повеселел. Он больше не хрипел, втягивая воздух, не утирал пот с бледного лба. И совсем не сочувствовал испуганной Уле. Словом, стал таким же, как на коммунальной кухне, – исполняющим поручение Гуса. Две грязно-белые полынные таблетки действовали быстро.

Он прошелся по комнате, не обращая внимания на замершую в углу Улю, ковырнул за край одну из оставшихся на стене бумажек, хмыкнул чему-то своему и направился к выходу.

«Думай, – приказала себя Уля. – Вспоминай, иначе он уйдет. И никогда больше не вернется».

Что привело его в чувство в прошлый раз? Что прорвалось через полынную блокаду? Рэм пришел к ней таким же, как стал сейчас, – равнодушным и чужим, но все-таки согласился приехать сюда… Как влияет на него сила полыни, заключенная в серых кругляшках? Что может вернуть его из горького плена равнодушия?

Ответ был простым и ясным. Если Рэм пил таблетки, чтобы спрятаться от переполнявших его чувств, то и вернуть его могли только чувства. Страх. Удивление. Непонимание. Боль. Что угодно. Лишь бы они были сильнее полыни.

– А что Зинаида делает с теми, кого выбирает? – спросила Уля, не отрывая напряженного взгляда от спины в зимней куртке.

Если бы Уля захотела, то смогла бы вспомнить, как пахнет эта тяжелая ткань под мелким осенним дождем: табак, мокрый мех, тепло тела. Это особая смесь, запоминающаяся так отчетливо, что не забыть ее, не выбить из памяти. Запах человека, которого ты обнимала, пытаясь замедлить время, неумолимо отдаляющее вас друг от друга.

Рэм замер, постоял немного не шевелясь и шумно закашлялся. Его движения потеряли напускную расслабленность и небрежность. Полынный дурман отпускал его. Страх оказался сильнее.

– Ты же сама прочитала, – ответил он, не оборачиваясь. – Эти люди нужны ей для… – Он сбился. – Для кормежки.

– Это же шутка. Даже звучит глупо… Ну кого она там кормит, правда ведь? – Улин голос оборвался, потонув в плотной тишине комнаты.

– Что еще она может с ними делать? – Рэм резко обернулся. – На чай их приглашает? Или в постель к себе? – Его передернуло. – Зачем ты вообще в этом копаешься?

– Я хочу понять, что с нами происходит…

– Ну так читай! Кто тебе мешает? Это твой месяц, проведи его как хочется… – И рывком перешагнул порог комнаты.

Уля осталась сидеть на полу, с ужасом ожидая, как скрипнет, а после захлопнется входная дверь. Шаги Рэма раздались в коридоре, но не в сторону выхода. На кухне зашумела вода и звякнул чайник. Только услышав эти знакомые звуки, Уля медленно выдохнула. Рэм решил не уходить. А значит, она не останется здесь одна. На этот раз. Она поднялась, болезненно охая – затекшие ноги казались чужими и тяжелыми, – и потянулась за следующей бумажкой.

«С Зинаидой вижусь все чаще. Интересная женщина. Жуткая. Вся – опасность и власть. Если уж рядом, то будешь подчиняться. Раньше я не знал таких женщин. Ничего я раньше не знал.

Днем выслеживаю будущих мертвецов. Приношу Гусу два-три подарочка в неделю. Старику хватает. Конечно, он знает, где я провожу ночи. Почти не сплю, пью таблетки горстями, их мне теперь выдает Зинаида. И улыбается.

Сегодня старик сказал мне, что я наконец стал полынью. Мол, далеко пойду. В первый раз с ним не согласен: зачем мне куда-то идти, если я уже на своем месте?»

И сразу вторая.

«Зинаида вызывает меня каждую ночь. Приезжает машина, мужик-служка поднимается и стучит. И мне кажется, что за мной пришли так же, как мы приходим за другими. Но нет. Просто Зинаиде нужна моя компания.

Зачем – я понять не могу. Она молчит, пока мы едем по адресам. Бывают ночи, когда никого не забираем с собой. И наша скорая без креста остается пустой. Все это без слов. Без лишних взглядов.

Была только одна ночь, когда Зинаида разыгралась вовсю. Мы неслись по темным улицам, а она сжимала в холодных пальцах мое запястье. Метка пылала болью. Я искусал губы до крови, но смолчал. Чуял: если она услышит хотя бы стон, то сам стану мертвецом.

Мы тогда забрали пятерых. Зинаида даже раскраснелась. И глаза – мертвые, полынные – заблестели. Смертельная красота.

Я загляделся, но страшно стало, начал уходить. Она остановила – я с тобой не закончила. Так и стояли. Холодина, изо рта пар. А она меня держит, не отпускает. Зинаида-Зинаида. Что за тварь скрывается под твоей белой кожей?»

– Не хочу тебя расстраивать. – Голос, раздавшийся над Улиным ухом, заставил ее подпрыгнуть от неожиданности. – Но кажется, твой папаша на нее запал. Вот же псих, а?

Рэм стоял совсем рядом, держа в одной руке чашку, а второй обмакивая в горячий чай