Утоли мои печали - Алюшина Татьяна

И так разнервничалась, раскраснелась, озиралась вокруг рассеянно, видимо, пересчитывая потенциальных гостей, что Марьяна поспешила ее успокоить, взяла за руку и прошептала на ухо:

– Не волнуйтесь, Евгения Борисовна, сильно сомневаюсь, что кто-то, кроме родителей Григория, примет это предложение.

Она была недалека от истины: практически вся «оппозиция» ехать в усадьбу отказалась, сославшись на завтрашний рабочий день, и церемонно попрощалась с Глафирой Сергеевной. Под взглядами все еще сопровождавших ее отъезд официальных лиц и прицелом телекамер выяснять отношения или выступать родственники не стали. Сдержались.

А вот на следующий день…

Но по порядку. Родители Григория также не поехали в «родовое гнездо», договорившись прибыть в субботу.

В дороге Марьяна и Григорий все тревожней поглядывали на Глафиру Сергеевну, настолько явно уставшую и обессиленную, что Марьяна даже предложила поехать в больницу, но бабушка категорически отказалась, потребовав – только домой!

Когда они добрались до усадьбы, Вершинин на руках отнес бабулю в ее спальню, оставив на попечение верной Жени. А Марьяна позвонила врачу. Доктор, выспросив симптомы, посоветовала сделать укол, вызвать «Скорую», если будет плохо, и перезвонить утром, сообщить, как здоровье пациентки.

– Может, тебе здесь остаться на всякий случай? – задумчиво предложила девушка Вершинину.

– Можно, – кивнул он и улыбнулся многозначительно: – Но вместе с тобой. Весь свой незабываемый пубертатный подростковый возраст я мечтал привести в нашу с Костиком келью сговорчивую девчонку и… – обнял он ее двумя руками за талию. – Если бы ты знала, какие жаркие картины и видения обуревали меня на той кровати!

– Могу себе представить! – рассмеялась тихонько она.

Но Глафира Сергеевна вроде была молодцом и очень скоро заснула. Женя уверила их, что присмотрит за старушкой. А Марьяна с Григорием вдруг обнаружили, что сильно проголодались, и отправились в кухню.

Кулинарить им не пришлось – ответственная домработница, невзирая на свои стенания у стен Министерства культуры, оказывается, наготовила перед отъездом разной вкуснятины. Не на ораву, конечно, но вполне основательно. И Марьяна с Вершининым, набрав всяких закусочек и запеченную в тесте рыбу, тихо удалились к ней домой.

– Как думаешь, – спросила Марьяна Григория, когда они устроились за столом в кухне, решив, что на сегодня официоза с них вполне хватит, – твои родственники будут с Глафирой Сергеевной разговаривать?

– Общаться, думаю, будут, но редко, – поделился размышлениями Вершинин. – А вот выскажутся непременно. Вообще удивительно, как они удержались сегодня и не устроили разборку.

– Ты знаешь, что Глафира Сергеевна дала Валентине деньги на адвоката для Виталия? И что она наняла специалистов, которые помогли быстро и выгодно продать его бизнес, не допустив, чтобы его прибрали к рукам помощники Виталия? – спросила Марьяна.

– Знаю, – кивнул Григорий и усмехнулся: – Вы с ней два сапога пара: одна утешать злодеев кидается, другая адвоката убийце мужа оплачивает исключительно из гуманистических побуждений.

– Это нормально, – уверила ровным тоном девушка. – К тому же Виталий и так понесет неподъемное для него наказание. Ты можешь представить, какая у него будет жизнь в колонии строгого режима.

– Да уж, – невесело согласился Вершинин. – Семь лет получил. Выживет ли он, вот в чем вопрос?

– Выживет, – уверила Марьяна. – Я видела его на суде: он похудел сильно и даже лучше выглядеть стал, но не казался раздавленным и потерянным. В колонии ему, конечно, достанется, но он пристроится художником или дизайнером при начальстве и выживет. Вот увидишь.

– Ну дай-то бог. Хватит с нашей семьи криминальных страстей и смертей, я думаю, – согласился с ее аргументами Григорий и тряхнул головой, прогоняя неприятную тему. Затем, отставив кружку с чаем, которым они заканчивали ужин, тихо позвал: – Иди ко мне, – и протянул ей руку.

Марьяна пересела к нему на колени и обняла, заглядывая в начинавшие зеленеть глаза…

Насчет «хватит страстей», как выяснилось на следующий день, Григорий Павлович сильно погорячился. Высказать свое громкое недовольство примчалась вся родня.

Причем утром. Пусть и не ранним, но все же утром – во, как их приперло!

Получилось так, что Алевтина обзвонила родственников, уведомив, что собирается прямо сейчас серьезно поговорить с мамой и желает предложить идею, которую, по ее мнению, необходимо воплотить в жизнь немедленно.

Заинтриговала и озадачила.

Вот так и случилось, что все приехали следом за Алевтиной: ее муж Андрей, сын Игорь, дочь Марина с мужем Антоном, Костик с Ольгой, даже Валентина, а за ними примчались и Павел Петрович с Елизаветой Викторовной – весь состав, кроме детей.

И это в тот самый рабочий день, на который вчера дружно ссылались.

Ничего не подозревавшие о грядущем нашествии Глафира Сергеевна, Григорий и Марьяна в это время тихо-мирно сидели за самоваром с чайком и обсуждали вчерашнее торжество.

– Так! – влетела в гостиную Алевтина и поморщилась, увидев Марьяну: – И вы здесь! Вы бы шли к себе, у нас тут свои семейные дела.

– Марьяна останется, – жестким тоном отрезала Глафира Сергеевна и спросила: – Что у тебя случилось, Аля, что ты в таких растрепанных чувствах?

– У меня случилось?! – возмущенно спросила ее дочь, ткнув себя пальцами в грудь, и объяснила: – Это у нас у всех случилось! Приступ твоего маразма!

– Так! – грозным окриком остановил поток ее обвинений Григорий, поднявшись с места. – Теть Аль, ты за словами следи, а то я эту аудиенцию закончу.

– И что, ты со мной драться станешь, что ли? – спросила она. – Так меня есть кому защитить, и муж, и сын со мной!

– О как! – порадовался чему-то Вершинин. – Так вы что, драться сюда приехали?

Тут, скрипнув тормозами, у ворот остановилась еще одна машина, из которой выбрались Марина с мужем, а за ними и еще одна: такси, на котором приехали родители Григория, а следом за ними и Костик с Ольгой подъехали.

– Утро было добрым, – прокомментировал эдакое столпотворение у ворот участка Григорий. – И что бы это значило?

– А то и значит, – величественно объявила Алевтина, – что давно пора разобраться с маминым здоровьем, а не отпускать все на самотек, доверяясь домработнице, да еще этой сомнительной соседке! И вот что из этого получилось: мы лишились коллекции! – И развернулась к матери: – Как ты могла, мама?! Как ты могла так поступить, не посоветовавшись с нами?!

– О чем это я должна была с вами советоваться? – спросила спокойно Глафира Сергеевна.