Пыль у дороги - Алёна Рю
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ирма, – представилась женщина и смерила их недоверчивым взглядом. – Ну, проходите, что ли...
Внутри было натоплено и пахло ягодным вареньем.
– Вы садитесь пока, – Ирма указала на обеденный стол. – Я сейчас подойду.
Эри забралась на скамейку и сглотнула слюну. Ульрика устроилась напротив.
– Не очень-то вы похожи, – заметила, вернувшись, Ирма. – Одна беленькая, другая темненькая.
– Вы с сестрой ведь тоже разные, – подала голос Эри.
– Что верно, то верно, – согласилась Ирма. – Картошку будете?
– Конечно, – кивнула Ульрика.
Когда женщина снова вышла, Эри наклонилась вперед и с тревогой прошептала:
– Я же говорила, что за дочь не сойду.
– Ну почему. Мне тридцать четыре, тебе пятнадцать. Идеально, по-моему. А папа у нас был светленький, – она поджала губы и улыбнулась одними глазами.
По счастью, Ирма оказалась любительницей поболтать, и прошлое неожиданных гостей ее мало интересовало. Эри с удовольствием расправлялась с ужином и радовалась, что ей не приходится врать, да и вообще что-то говорить.
– А вы не слышали последние сплетни из столицы? – спросила Ирма, явно рассчитывая на отрицательный ответ. – О, сейчас расскажу! У Хинта новая фа... ну как это говорят... короче, любовница. Антис Оклин, дочь опального лорда Оклина. Говорят, король разрешил тому снова бывать при дворе и даже вернул отобранное поместье. Вот же папаша, продал свое невинное сокровище за царские милости. А мог бы замуж... Ей говорят, восемнадцать. Красивая, – женщина покачала головой.
– Ну почему же продал, – возразила Ульрика. – Тут дальновидный расчет. У Леории две дочери, но нет сына. А влюбись король не на шутку в юную прелестницу, да роди она ему бастардов-мальчиков...
– Не-ет, – убежденно замотала головой Ирма. – Королева не допустит. Скорее отправит девочку на ту сторону.
– Это она может, – кивнула Ульрика.
– Но сейчас говорят, у нее новый любимец. Кто – тут слухи разнятся. Одни утверждают, что это сын генерала Дормштейна, недавно вошедший в свиту короля. Другие, что советник по дипломатии. Есть сплетни, что и сам Лидер.
– Ну это точно нет. Староват.
Эри наморщила нос. Она не понимала, почему за ужином надо обсуждать всякие гадости. Понятно, что о короле и королеве сплетничают, и Корд говорил, что понимать события важно. Но разве такие события?
Ульрика заметила ее недовольный вид, но ничего не сказала. Вместе с Ирмой они переключились с перебора возможных любовников Леории на обсуждение какого-то лорда Кебарда.
* * *
Из мебели в комнате были потемневший от времени шкаф и двуспальная кровать со сломанной спинкой. Окно закрывала пыльная занавеска. На стене висели голова кабана и чучело ястреба.
Эри подумала о Корде. Скоро, совсем скоро она к нему вернется.
Стянув косынку, она потрогала кончики ушей. Вечное проклятье.
Мотнула головой. Нет, не будет жертвой.
В комнату вошла Ульрика. В одной руке у нее был кувшин с водой, в другой – кусок мыла. С шеи свисало чистое полотенечко.
– Там под кроватью должна быть большая лохань, – сказала она, толкая дверь пяткой.
Эри присела и, вытащив деревянное корыто, вопросительно посмотрела на Ульрику.
– Чего ты? Раздевайся и залезай, – скомандовала та.
Эри приоткрыла от растерянности рот, но одежду послушно сняла. Когда она забралась и кое-как села, Ульрика принялась лить воду тонкими струйками ей на голову. Отложив кувшин, она с нажимом намылила плечи.
Движения разбойницы были уверенными, резкими, и в то же время полными заботы и неподдельной нежности. Эри почувствовала, как к горлу подступил ком, и зачесались глаза.
Внутри словно открылась застарелая рана. Руки женщины пробудили в ней жажду материнского тепла и ласки. Жажду, загнанную в дальний, заросший паутиной угол.
У болячки отвалилась корка.
На ресницах заблестели слезы.
* * *
На следующее утро они распрощались с Ирмой и собрались в путь. Ульрика хотела купить для Эри лошадь, но в Индорфе продавца так и не нашлось. Зато в местной лавке удалось разжиться едой, огнивом и даже маленьким топориком.
Она снова забралась за спину Ульрики. Только теперь у бедной лошади прибавилось поклажи.
– Знаешь, – призналась Эри, когда они вышли на дорогу. – С тобой в пути настолько легче.
– Ну еще бы, бельчонок, – ответила Ульрика с улыбкой. – Я же взрослая.
– Я тоже не ребенок, – она надула губы.
– Пока еще ребенок, – возразила разбойница. – Но не переживай. Знаешь, как говорят, молодость – единственный недостаток, который со временем проходит.
– А я вот подумала, – перевела тему Эри, – что если тебе тридцать четыре, – она начала загибать пальцы, – то к началу семилетней войны было, выходит, шестнадцать?
– Да.
– И как?
– Да никак. Молча, – Ульрика горько усмехнулась. – Нехорошее это время было. Твое счастье, что войну не помнишь.
– Расскажи, – попросила Эри.
– Не хочу. Ну, может, позже. А пока держись крепко.
Она пустила лошадь галопом.
На ночь они остановились в лесу у дороги. Воздух был сырой и холодный. Сухие ветки для костра нашлись не сразу. Пока Ульрика пускала в ход топорик и разводила огонь, Эри достала из мешка копченую курицу и нарезала кинжалом хлеб.
– Ну, – Ульрика отряхнула руки и присела рядом на корточки, – хочешь знать о войне, бельчонок?
– Расскажи о себе.
Разбойница отломала ножку курицы.
– Да, – она облизнула губы, – жизнь у меня была веселая. У тебя тоже такая будет. Надеюсь, правда, все-таки получше.
Эри решила не перебивать.
– Как там обычно говорят? Родилась в семье такой-то, да? – Ульрика усмехнулась. – Впрочем, почему нет? Папа мой был мелким дворянином, седьмая вода на киселе, но все же родственник лорда Кебарда. Дом у нас был в Раунфорте. Большой, тебе бы понравился. Целый зал отец отвел под оружие, которое собирал со всего света. Мечи, кинжалы, луки, почитай, со всей Лансии, да и с аргонскими купцами тоже дела вел. Сам преподавал в Лекарской академии историю Лансии. Жили мы, в общем, хорошо, крепко. У меня были младший брат и старшая сестра. Такая зараза она была, это не передать! – повысила голос Ульрика и, улыбнувшись сама себе, продолжила: – Завистливая. Потому что якобы отец любил меня больше. С ней был строг, а меня баловал. Из нее делал леди, надеялся удачно выдать замуж, а мне