Желтый дом. Том 1 - Александр Зиновьев

Идея Добронравова

У меня есть идея, говорит Добронравов на малой лестничной площадке. Существует закон соразмерности описания (изображения) и описываемого (изображаемого). Например, если изображать наших руководителей как гениев или выдающихся злодеев, то получится ложная картина. Наиболее адекватным описанием было бы такое: изобразить их в виде надувных резиновых кукол, которые висят в пыльном чулане в Кремле на крючках, по мере надобности (для всякого рода заседаний и прочих торжественных мероприятий) отбираются особыми ответственными лицами и надуваются, а после окончания этих мероприятий воздух из них выпускается и они снова вешаются на крючки. Причем при этом очень хорошо моделируются изменения в составе руководства. Если кого-то нужно снять, то прокалывают куклу ржавым гвоздем и выкидывают на помойку или замуровывают в Кремлевскую стену рядом с Мавзолеем.

Отличная идея, поддерживает МНС идею Добронравова. Прежде всего, куклы должны быть неравноценными в том смысле, что надувают их различно, различно рассаживают в президиумах или расставляют на приемах, проводах и встречах, различные роли отводят в их (вернее, с их участием) спектаклях. Из них выделяется прежде всего сам Генсек. Его раздувают до такой степени, что он того гляди лопнет. Причем его раздувают все, Враги раздувают, надеясь, что он на самом деле лопнет. Холуи раздувают, ибо и им при этом кое-что перепадет. Но куклы эти сделаны прочно. И от раздувания они не лопаются. Чтобы они лопнули, их надо протыкать специальным гвоздем. Такой гвоздь имеет каждая кукла. И время от времени пускает его в ход. Считается, что Генек может проткнуть всякого. Но это не так. Он не может проткнуть холуев, ибо они всегда прячутся за его спину. Не может он проткнуть и «болото», ибо образующие его кукльы надуваются слабо и гвоздь просто утопает в них, не причиняя им вреда. Он может проткнуть лишь активную часть руководства, ибо образующие ее куклы надуты довольно сильно. И при этом все члены руководства помогают Генсеку протыкать их. Особенно это касается претендентов на роль Генсека. Протыкать их входит в функции Генсека. Это, пожалуй, главная его функция. Как только какой-то член руководства раздувается сверх положенных размеров, его сразу и протыкают ржавым гвоздем, который всегда зажат в правой руке Генсека наподобие скипетра.

Подошла Тваржинская. И, не поняв, из-за чего смех, начала смеяться вместе со всеми. Присутствовавший при сем Вадим Сазонов решил поведение Тваржинской сделать главным пунктом в своем очередном доносе. При этом он ощущал, себя борцом за прогресс, наносящим удар по пережиткам сталинизма. Этим сталинским подонкам, думал он с удовлетворением, надо дать по мозгам так, чтобы они...

Но самое любопытное с этими надувными куклами, продолжал развивать свою идею Добронравов после ухода Тваржинской, состоит в том, что они суть куклы, пока их не надули. А стоит их надуть, как они преображаются и начинают руководить всерьез. Именно эти надувные куклы и решают все важнейшие дела общества. Надувающие их имеют лишь ту власть, что от них зависит их надувание. Но они не могут не надувать, они обязаны надувать, ибо в этом и состоят их социальные функции. Они знают, кого, когда и как надувать и на какое место сажать или ставить.

А вся схема (модель) общественного устройства, продолжал МНС, когда Добронравов умолк, выглядит так. Внизу кишит масса простого люда. Кишит, как червяк в деревенской помойке. Кое-кто из нее слегка раздувается и выталкивается вверх. Из них далее выталкиваются еще более раздутые. И так далее вплоть до Генсека. Общий принцип: чем пустее, тем выше. Каждый член общества имеет гвоздь, которым он может при случае проткнуть раздуваемого. Но не всегда это удается. Например, если индивид окружен другими индивидами плотно, так что через них не протолкнешься, то, минуя окружающих, его проткнуть нельзя. Основной принцип надувания: никто не раздувается сам, его надувают всегда другие. Но можно надуть надувающих — в смысле обмануть, оттолкнув надуваемого и подставив себя вместо него.

Подошел Субботич и сказал, что это — вульгаризация человеческого общества, что реальный человек на самом деле есть продукт и т.д. Стало скучно. Вот так, резюмировал Добронравов, у нас гаснут все творческие порывы.

Из рукописи

Руководство обществом есть управление идеологическим состоянием общества и управление обществом через идеологию. Идеология общества есть его социальный интеллект, и наоборот. В силу особенностей объекта управления и средства управления в этом случае управление теряет типичные черты управляющей деятельности и приобретает черты, позволяющие ставить этот вид управления наряду с управлением вообще как особый вид деятельности. Ничего необычного в этом нет. Это, между прочим, типичный пример диалектики, когда общие черты вида становятся его особенными чертами по отношению к чертам обособившегося его подвида. Но дело не в этом. Дело в том, что в случае с интеллектом Сталина речь идет не просто об исполнении функций социального интеллекта Вождя особым человеком, а об идеологической революции во всем обществе. У нас много говорят об индустриализации, коллективизации, создании армии и т.п., но очень скромно говорят или вообще помалкивают об этом самом главном явлении этого периода — именно об идеологической революции. Это — не ликвидация безграмотности, не рост образованности, не антирелигиозная пропаганда, не создание особой, социалистической литературы. Это — нечто более серьезное. В чем суть этого явления, я специально скажу дальше. А пока я хочу остановиться на чисто формальном аспекте дела.

Перед партией, захватившей власть, хотела она этого или нет, сознавала она это или нет, встала задача — навязать свою партийную идеологию всему обществу. Иначе она у власти не удержалась бы. А это практически означало идеологическое «воспитание» широких масс населения, создание для этой цели армии специалистов — идеологических работников, создание постоянно действующего аппарата идеологической работы, проникновение идеологии во все сферы жизни. А с чем приходилось иметь дело сначала? Малограмотное и безграмотное население, процентов на девяносто — религиозное. В среде интеллигенции преобладали всякие формы «буржуазной» идеологии. Партийные теоретики — недоучки и болтуны, начетчики и догматики, запутавшиеся во всякого рода старых и новых идейных течениях. Да и свой марксизм-то они знали так себе. Как признавал сам Ленин, через пятьдесят лет после опубликования «Капитала» его понимало всего несколько десятков человек, да и то неправильно. А теперь, когда возникла задача переориентировать основную «теоретическую» работу на массы, да еще массы низкого образовательного уровня и зараженные старой религиозно-самодержавной идеологией, партийные теоретики оказались совершенно беспомощными. В это время возникали многочисленные кружки по изучению марксизма. Это было сплошное убожество. Я приглядывался к тому, что в них происходило. Смеха достойно. Фактически никто и ничего не понимал. Да и с чем было партии идти в массы? С «Наукой логики» Гегеля? С «Капиталом», который никто не понимал? А то, что Гегеля вообще было невозможно понять, это было общепризнано. Насчет Маркса признаваться боялись. Совершенно очевидно, что нужны были идеологические тексты, соответствующие возникшей задаче. Нужна была идеология как таковая, с которой можно было бы уверенно, настойчиво и систематично обращаться к массам. А ее фактически не было. То, что было в наличии, была муть, пригодная для узкокружкового трепа, но не для идеологического перевоспитания масс. И главное, что обеспечило успех Сталина, было создание такой идеологии. А создал ее я.

Считается, что всю эту идеологическую революцию организовали и провели Петин, Канарейкин, Федькин и другие высокотитулованные и широкоизвестные наши философы.

Отчасти это верно. Но с одним коррективом: они действовали по указаниям Сталина и под его контролем, то есть по моим указаниям и под моим контролем. Они были лишь исполнительным аппаратом. Они исполняли при мне примерно ту же роль, какую при Сталине как волевом руководителе исполняли такие его холуи и подонки, как Ворошилов, Буденный, Молотов, Каганович и другие. Прочитайте их сочинения! Неужели вы думаете, такие кретины могли что-то выдумать и изобрести сами?! Петин, Федькин, Канарейкин и иже с ними проводили идеологические погромы по указаниям Сталина (то есть моим) и спускали в массы сталинские (то есть мои) идеи и «открытия». Ко всему прочему они жили реальной жизнью — отхватывали степени и звания, должности, награды, квартиры, дачи. Они привели в движение определенную категорию людей, которые начали ожесточенную борьбу за свои шкурнические интересы, выполняя при этом функции проводников в жизнь сталинской идеологии. Это была серьезная жизненная борьба. Сталин ведь был не один. И у него было много конкурентов и противников. И другие деятели партии занимались самоутверждением. В общем, идеологическая революция проходила в борьбе многочисленных тенденций и сил. И в начале пути еще далеко не было ясно, что линия, представляемая Сталиным, победит.