Нераскаявшаяся - Анн Бренон

— Несомненно, они должны были обсудить этот побег между собой, — заметил Раймонд Дюран. — Быть готовыми к тому, чтобы использовать любую представившуюся возможность. Понятно, что с больной ногой добрый человек Жаум из Акса никогда бы не смог последовать за ними. Этот юный святой избрал для себя самый достойный и мужественный путь. И тем самым он сохранил жизнь своим друзьям и верующим…

Охваченная радостью и гордостью за Берната Гильельма при этих словах опустила голову. Она представила себе, как в доме Инквизиции, в непередаваемой тоске и ужасе, навсегда прощались четверо друзей. Как Жаум просил и умолял своих товарищей сделать всё возможное, чтобы остаться в живых и сохранить живой Церковь. Как Жаум готовился встретиться с Отцом Небесным, пройдя через врата огненные. Как Бернат сжимал кулаки и обмирал от ужаса, что он не в силах его спасти. Она представляла Гийома, преисполненного упорства и жажды борьбы. И то, как Фелип просил своего брата во Христе, готовящегося стать мучеником, молить Отца Небесного за Его гонимую Церковь…

— Интересно, куда они бежали? — спросил юный Гийом Дюран. — Ведь теперь для них чертовски опасно возвращаться сюда.

— Они все трое из Разес, — ответил его отец. — Нет сомнений, что после того, как бежали из Каркассона, они отправились прямо на юг, чтобы найти убежище в родных местах, которые им хорошо известны. Принимая во внимание всё, что творится в этой земле, они попытаются ускользнуть и от когтей тулузского, и каркассонского инквизитора. Я думаю, что в их интересах как можно скорей добраться до гор и перелететь на другую сторону, подобно ястребам!

— Бернат и Гийом — пастухи, — добавила Гильельма. Они знают все дороги, которыми перегоняют скот через Фенуийиде. И даже те, которые ведут через высокогорные пастбища.

Она инстинктивно сжала шероховатое украшение из красной кожи, танцевавшее и покачивающееся на шнурке у ее груди, у корсета. Украшение, которое принес ей старший брат. Оно символизировало для нее всю надежду в этом мире. Может быть, беглецы смогут добраться до Пейре Маури в Фенуийиде? Присоединятся к нему, пойдут вместе с ним через перевалы? И, несмотря на снега, достигнут Тортозы и страны Сарацин?

Смерть на костре доброго человека Жаума из Акса посеяла ужас и оцепенение среди верующих Лаурагэ и Тулузэ. Снова из страха, что их могут вызвать на допрос к инквизитору, целые семьи пустились в бега. Некоторые осмелились на долгое путешествие в Ломбардию, где, как они воображали, можно жить в мире и слушать слово добрых христиан. Другие обретали временную передышку в новых землях — в Гаскони, Бордо, Лимузен. Старший, Пейре из Акса, прекрасно понимал, что на этих землях, между Кверси и Пиренеями, между Гасконью и Каркассе, у его маленькой Церкви нет другого шанса на выживание, кроме как множить евангельское призвание новых пастырей и ожидать возможного подкрепления из Италии. Но он также боялся, что инквизиторы будут зажигать свои костры быстрее, чем он будет успевать посвящать новых добрых людей…

В Верльяк на Теску, в благодатное время Пасхи 1309 года, трое добрых людей собрались вместе, чтобы крестить своего юного брата, Санса Меркадье. В доме Бертрана Саллес, отдельно стоящем на берегу реки, откуда виднелись высокие крыши небольшой укрепленной деревни, Гийом из Акса и Пейре де Ла Гарде присоединились к своему Старшему. Несколько ревностных верующих прибыли из Монклер, Борна и Бельвез, чтобы утешить и усладить свое сердце добрыми словами и священными таинствами своих добрых людей. Гильельма тоже последовала за своими хозяевами, Раймондом и Арнодой Дюран, а также их сыном Гийомом, сопровождавшим издалека Пейре де Ла Гарде и его ученика Пейре Фильса. Когда они прибыли на маленькую ферму в Верльяке, их любезно встретили двое местных молодых людей — Пейре Саллес, худенький восемнадцатилетний юноша, и его младшая сестра Себелия, девочка–подросток с длинными каштановыми косами. Именно они стерегли подходы к дому все то время, пока продолжалась церемония.

Но когда из Борна прибыл Гийом Меркадье, старший из братьев послушника Санса, маленькая община верующих вновь ощутила ужасную реальность. Этот высокий рыжий молодец с мрачным и скорбным выражением лица, обычно совсем ему не свойственным, принес еще одну страшную новость, нанесшую им всем тяжкий удар: Пейре Бернье и его жена Сердана пойманы и приведены в Тулузу к инквизитору Бернарду Ги. Голос Гийома Меркадье был таким же мрачным, как и выражение его лица. Пейре и Сердана были задержаны недалеко от Верфей, когда они пытались вернуться в Лаурагэ, в надежде вновь встретиться с добрыми людьми. Добрый проводник уже дважды давал показания перед трибуналом Инквизиции, дважды бежал из–под стражи, обманул фальшивыми декларациями и ложным раскаянием самого судью, и для него опасность была непосредственной и абсолютной. Он не мог ожидать никакого милосердия от инквизитора Тулузы. Это значит, что ему следовало оставить всякую надежду. Разве что попытаться бежать в третий раз — но теперь Монсеньор Бернард Ги лично приказал утроить его охрану.

— К счастью, Сердана не является вновь впавшей в ересь, — сказал добрый человек Пейре Санс. — Она еще никогда не свидетельствовала перед инквизитором. Она жила в Тулузе вместе с нашей последней сестрой во Христе, Жаметтой из Лиму, и если Бог так захочет, она спасет свою жизнь в тюрьме, в Муре. Но отныне у нее долго не будет возможности надеяться на утешение добрых христиан…

— Этот Пейре Бернье вместе с Фелипом де Кустаусса перезахоронили Жаметту на кладбище для бедных, в квартале Сен — Сиприен… — вспомнил Пейре из Акса. — Сердана ухаживала за доброй христианкой с великой преданностью, до самой ее смерти, в доме на улице Этуаль. Она также видела, как Мессер Бернат, наш диакон, приходил ее исповедовать. Она может сказать это инквизитору, не опасаясь причинить кому–либо зло. Жаметта умерла, Мессер Бернат в Италии, а Фелип, если Бог так захотел, в пути… Все же, ей следует опасаться очной ставки с несчастным Гийомом Фалькетом…

Во время церемонии, стоя позади верующих, опершись на стену у входа в большую залу, Гильельма особенно остро терзалась чувством отсутствия Берната. Она была далека от умиротворения, но свет веры, пронизывающий церемонию добрых христиан, окатил и ее тоже, словно волной, утишившей боль ее ран. А потом ее охватила какая–то ностальгия и надежда на прощение Божье, праведность Его Церкви и пришествие Его Царствия, без которых она вряд ли бы выдержала это чувство вдовы и сироты. В молчаливой молитве Гильельма звала Берната, и верила, что он вернется. Юный Санс Меркадье склонил свою красивую рыжую голову, и добрые люди возложили на нее Книгу и свои руки. Орден святой Церкви отпустил ему все грехи. Дух Святой сошел на его душу.

Вечером, когда заходящее солнце оранжевым светом сверху донизу залило весь городок Верльяк, а с реки задуло сыростью, добрый человек Пейре Санс и его друзья собрались возвращаться в Бельвез. Еще мрачные после тяжелых разговоров с хозяевами об аресте Пейре и Серданы Бернье, они были весьма удивлены, наткнувшись на целую группу молодых верующих, которые вели оживленную дискуссию на мансарде борде. Двое детей Саллес, Себелия и Пейре, вместе с Гильельмой Маури и Гийомом Дюраном, обступили юного послушника Пейре Фильса и просили его разрешить их сомнения насчет распятия Христа и идолопоклонства.

— Мессер Пейре иногда говорил ради смеха, — воодушевленно подтвердила Гильельма с блеском в глазах, — что крестное знамение не служит ничему, кроме как летом отгонять мух от лица. По его словам, однажды он посоветовал моему брату по очереди вспоминать лоб, бороду и оба уха при крестном знамении…

Гийом Меркадье, старший из братьев нового доброго человека, рассмеялся и приблизился к группе молодых людей. Вместе с ним и более старшие верующие присоединились к разговору. А вот и добрый человек Пейре де Ла Гарде пришел поддержать своего ученика.

— Это всё из–за предрассудков Римской Церкви, — горячо и возбужденно говорил Пейре Фильс. — Статуи святых в церквах — разве это не идолы, подобные тем, кому молились древние язычники, из дерева и камня, сделанные человеческой рукой?

— Распятие мерзостно и ненавистно, — мягко вмешался добрый человек. — Это орудие казни, изобретенное для того, чтобы причинять смерть и страдание. Это оружие зла. Хорошо же для клириков Римских поклоняться орудию пытки!

— Но они говорят, что тем самым почитают память Господа Нашего Иисуса Христа, — возразила юная Себелия.

— Если бы твоего отца или брата повесили, почитала бы ты виселицу? — спросил добрый человек. — Если эти попы действительно верят в то, что Господь Наш умер на кресте, отчего же они не ненавидят этот крест, из уважения и любви к Господу? На самом деле, Господь Наш не страдал и не умирал, кроме как по видимости, ибо Его истинная природа духовна и божественна. Но это не причина делать распятие объектом поклонения. Что же нам теперь, почитать костры мучеников?..