Неизведанные земли - Нил Шустерман

Мэри чувствовала, что продолжает его любить все так же сильно. Но, посмотрев на него внимательно, она поняла, что любовь постепенно сменяется в душе жалостью. Увидев его в таком плачевном состоянии, Мэри могла сказать себе, что того Ника, которого она любила и ненавидела, уже нет, что перед ней — Шоколадный людоед, существо, нуждающееся в том, чтобы кто-то спас его от самого себя и горькой участи, его постигшей.

Подумав об этом, Мэри решила, что под таким углом все кажется проще и понятней. Ей стало легче сохранять дистанцию.

— Что мы можем сказать друг другу, Ник?

— Почему бы не начать с того, как ты рада меня видеть? — предложил Ник.

Голос у него был густой, низкий и тягучий. Почти нечеловеческий. Он закашлялся. В горле забулькал шоколад.

— Да, — сказала Мэри. — Я и правда рада тебя видеть.

На Мэри завихрение тоже действовало. Но она знала, что ей не придется терпеть его воздействие так же долго, как Нику. Отчасти поэтому она и опоздала.

На Мэри Увеличительное стекло влияло не так, как на Ника. Ей не было тяжело, скорее, наоборот. Она чувствовала себя легкой и сильной.

— Мне тебя не хватало, — сказал Ник.

— Правда? Наверное, поэтому ты всячески старался мне досаждать? Ты как ребенок, который хнычет, пытаясь привлечь внимание.

Шоколад на лице Ника почернел. Мэри вздохнула.

— Мне тоже тебя не хватало, — призналась она.

Ник пожал плечами, неизвестно по какому поводу.

— Я бы с удовольствием обнял тебя, Мэри, но боюсь испачкать твое прекрасное платье.

Мэри с досадой покачала головой:

— Все должно было быть иначе между нами. Почему ты пошел против меня?

— По той же причине, что и ты. Так же, как и ты, я должен делать то, что считаю правильным и нужным. Освобождать детей из этого странного места — вот что я считаю правильным.

— Мы здесь, чтобы наполнять Страну, а не опустошать ее!

— Как ты можешь быть такой умной и так нелепо ошибаться?

Мэри закрыла глаза от расстройства: она не сможет спасти Ника в последнюю минуту. Он никогда не захочет смотреть на вещи так, как она.

— Ты пришел сюда, — сказала она. — И это было единственное верное решение, которое ты принял за долгое время.

Ник пошевелился, и Мэри заметила, что его левое плечо просело, теряя привычные очертания. Ей захотелось отвернуться, но она этого не сделала, просто стояла и продолжала наблюдать. Мэри сочла, что стать свидетелем его окончательного падения — достойная награда за его предательство.

— Если ты предлагаешь перемирие, говори, — сказал Ник совсем уже нечеловеческим голосом.

Мэри покачала головой.

— Перемирия не будет, — сказала она. — Я не поступлюсь своими высокими целями даже ради тебя. Призраки, населяющие Страну, заслуживают мира и спокойствия, которые я им несу. Я не могу отдать их тебе на поругание, даже в качестве залога мира между нами.

— Тогда зачем ты пришла сюда?

Мэри улыбнулась с выражением дьявольского триумфа на лице.

— Чтобы принять твою безоговорочную капитуляцию, конечно же. Сейчас мои люди штурмуют твой поезд и берут в плен твоих солдат. Если даже ты туда вернешься, ты не найдешь там ни единой души. Я уже выиграла войну.

Ник стоял и смотрел на нее. Мэри казалась ему такой же прекрасной и могущественной, как всегда, быть может, даже еще более красивой, чем раньше. Благодаря воздействию Увеличительного стекла оба эти качества усилились. Но через мгновение все будет иначе. Обиженный мальчик, наверное, таким она его видела в тот момент? Ему даже стало жаль ее. Ник винил себя за то, что на этом прекрасном лице скоро отразится отчаяние.

— Твоих людей ждет сюрприз, — сказал он. — У тебя две сотни людей, а у меня — четыре. В плен попадут твои солдаты. Им раздадут монеты, и «твои дети» вскоре будут свободны. Так было в прошлый раз, так будет и сейчас. Спасибо, что послала их прямо к поезду. По крайней мере, не придется их разыскивать.

Мэри отреагировала на его слова не так, как Ник того ожидал. Она вскинула подбородок и выпрямила плечи, гордо принимая его вызов.

— О, Ник, я думаю, ты не понял меня. Я написала, что у меня более двух сотен людей, и я не солгала тебе. — Она улыбнулась дьявольской улыбкой. — У меня тысяча человек. Это больше, чем две сотни, не так ли?

Смысл слов, сказанных Мэри, дошел до сознания Ника, и он почувствовал, как силы покидают его. У нее тысяча человек. Они без труда справятся с его армией. Нику было плохо, очень плохо. Он долго сдерживал давление, распиравшее его тело с того самого момента, когда он вступил на порог Грейсленда. Но воля его ослабла, и сдерживаться Ник больше не мог. Он почувствовал, что внутри словно прорвало плотину. Зрение помутилось, в глазах потемнело. Он чувствовал, как все внутри него тает от разрушительного воздействия сладкой, но смертельной болезни, пожиравшей его тело. То, что началось с небольшого пятнышка на щеке, поглотило его полностью.

— Сейчас, сэр? — спросила Цин. — Мне начинать?

Да, хотел крикнуть Ник. Он не мог расправиться с армией Мэри, но шансы победить ее саму оставались.

Я хочу сделать тебе подарок, Мэри. Мальчик пытался выговорить слова, которые он не единожды произносил про себя, думая об их последней встрече. Но говорить он больше не мог, изо рта вырывались лишь стоны, напоминавшие вой ветра в печной трубе. Прежде чем помутится рассудок, подумал Ник, нужно отдать приказ Цин. «Действуй», — пытался сказать он, и Цин, видимо, поняла его, так как она тут же бросилась на Мэри, схватила за плечи и принялась проталкивать ее в мир живых.

Мэри считала, что предусмотрела решительно все.

Она недооценила Потрошительницу, считала ее мелкой сошкой, несерьезной угрозой. Пусть вырывает из меня все, что хочет, думала она. Я выживу. Но когда Потрошительница начала давить на нее, Мэри осознала, что допустила серьезную ошибку. В ушах раздался странный звон, его источник был где-то в затылке. Ничего подобного Мэри раньше не испытывала. Лицо задрожало, за ним плечи. Цин продолжала давить. Что происходит? Потрошительница явно не вырвать что-то пытается!

Мэри открыла рот и вздохнула от изумления. Она действительно вздохнула, набрала полные легкие воздуха, как это делают живые люди. До нее внезапно дошло, что делала Потрошительница. Она проталкивала ее в мир живых! Но как такое возможно? Неужели так бывает?

Мэри не хотела проводить испытания на себе и стала сопротивляться. Она схватила ужасное создание за одежду и стала втягивать себя назад, в Страну.

Цин никогда еще не чувствовала себя такой сильной.

Она понимала, что завихрение придало ей сил, внутри него открыть портал в мир живых было намного легче. Протолкнуть в отверстие Мэри оказалось даже легче, чем думала Цин. Все шло хорошо, пока Мэри не начала сопротивляться… В Грейсленде Цин почувствовала себя сильной, как никогда, но и на Мэри завихрение произвело такой же эффект. Главным оружием Мэри всегда была невероятно сильная воля. В тот момент благодаря воздействию Увеличительного стекла ее воля возросла и стала просто чудовищной. И Мэри ни за что на свете не хотела возвращаться к жизни!

— Этому не бывать, — громко крикнула Мэри. — Ты меня не выпихнешь отсюда!

Стены замка отразили ее голос, его эхо было слышно в двух мирах.

В голосе Мэри зазвучали такие повелительные интонации, что Цин почувствовала: ее собственная воля слабеет на глазах. Тело Мэри прошло сквозь портал наполовину, но девушка изо всех сил упиралась каблуками в пол и давила на Потрошительницу. Цин почувствовала, что ей не хватает сил.

— Ты не сможешь изгнать меня из Страны! — кричала Мэри, втягивая тело по сантиметру обратно. — Такой сопливой неграмотной дуре, как ты, не победить меня!

— Помоги! — крикнула Цин, оглянувшись. — Сэр! Мне нужна твоя помощь!

Но Ник уже не был самим собой. Он уже не был похож на человека, скорее, на тающую бесформенную массу. Кости уже не поддерживали тело. Сначала расплавились пальцы, потом руки, которые он хотел протянуть, чтобы помочь Цин, а через несколько секунд он и вовсе перестал реагировать на происходящее.

— Помоги! — кричала Цин.

Что происходит? Что я здесь делаю, размышлял Ник. Надо подумать. Ноги подломились, он упал и стал отползать в угол, оставляя на полу клочья того, что когда-то было его телом.

— Я не могу справиться одна! — кричала Цин.

Да что за суматоха, спрашивал себя Ник. Нужно полежать и подумать. Если бы я немного подумал, наверняка вспомнил бы, кто я и что происходит.

Он закрыл глаза и окончательно растаял. Его дух растворился в луже шоколада, погрузившись в темную ароматную пучину собственных мыслей. За что бы ни пыталась уцепиться душа, все было сладким и мягким. Через секунду Ника не было, а по зеленому ковру медленно, как лава из жерла извергающегося вулкана, потек шоколад, образуя обширное пятно.