Неизведанные земли - Нил Шустерман

Элли решила, что перед ней завихрение. Она слышала о таких местах раньше, но видела впервые.

Вскоре она заметила группу призраков, стоявших вдоль фронтона замка. Если это люди Мэри, подумала Элли, я опоздала!

Пройти в замок незамеченной не было никакой возможности. Элли снова решила воспользоваться чужим телом. Она поспешила в расположенный неподалеку центр для посетителей, чтобы найти подходящую «болванку». Внутри была целая толпа. Туристы ходили по залу, показывая пальцами на витрины с сувенирами. Было пятнадцать минут пятого, и к замку как раз должен был отправиться последний автобус с туристами. Двери уже закрывались. Элли быстро разобралась в ситуации и ринулась в толпу, скользя вперед, перескакивая из тела в тело, развивая скорость. Двери уже были закрыты, но для Элли это не имело особого значения. Она могла вскочить прямо внутрь и вселиться в водителя. Между Элли и автобусом находился один-единственный человек. Она прыгнула, описала в воздухе длинную дугу и приготовилась приземлиться в теле туриста, но на полпути врезалась в призрака. Тот немедленно скрутил ее и прижал к земле.

Элли тут же решила, что на нее напал Дмитрий, больше вроде бы было некому, но ошиблась. Это был кто-то еще… или что-то еще.

— Попалась! — произнесло существо.

Мальчик, а Элли все же решила, что перед ней именно мальчик, был весь какой-то неправильный. На месте глаза у него было ухо. Глаз тоже был, но там, где у людей обычно бывает нос. Щеки были разной высоты, рот перевернут на сто восемьдесят градусов. Похоже было, что кто-то попытался замесить его лицо, как тесто.

— Кто ты? Отпусти!

Оказалось, странный тип был там не один. Их окружил десяток призраков, и каждую секунду неизвестно откуда появлялись новые. Они подняли Элли и крепко держали за руки, мешая двигаться. Лица и тела всех были изуродованы, как у того мальчика, которого Элли увидела первым. Перед ней были сплошные уроды, причем все разные. Пикассоиды, подумала Элли, прямо как с картины испанского художника, написанной в очень дурном настроении.

— Не давайте ей скрыться в чужом теле! — кричал главный Пикассоид, малый с синими волосами, показавшийся Элли знакомым.

— Вы не имеете права задерживать меня! — кричала Элли, глядя вслед последнему автобусу с туристами.

— Я так не думаю, — заявил мальчик с синими волосами. — Мы уже давно тебя ищем, мисс Элли.

Элли поняла, что нужно как-то договариваться. Она решила, что знает, что нужно сказать.

— Вы работаете на Мэри? Я здесь, чтобы помочь ей, — сказала она. — Я поняла, в чем моя ошибка, и хочу попросить у нее прощения. Отпустите меня!

Пикассоиды переглянулись и посмотрели на Элли.

— Мы не работаем на Небесную ведьму, — сказал мальчик с синими волосами. — Мы служим чудовищу. Единственному истинному чудовищу в Стране.

Элли слова показались знакомыми и очень не понравились.

— О каком чудовище ты говоришь?

Пикассоид с синими волосами улыбнулся перевернутым ртом.

— Мы служим Макгиллу.

Мики Макгилл делал все невовремя. При жизни ему постоянно доставалось линейкой по пальцам, так как он умудрялся заглянуть в тетрадь соседа по парте как раз в тот момент, когда учитель смотрел на него. Он выскочил из вагона прямо перед набирающим ход поездом, отправившись в Страну вместе с сестрой. Он решил пошпионить за Элли именно в тот вечер, когда она поцеловала Дмитрия.

Естественно, поймать Элли его люди умудрились тоже в самый неподходящий момент, возможно, за всю историю нашей да и, пожалуй, любой другой вселенной.

Его новые слуги — призраки, которых он захватил в Нашвилле, боялись его и беспрекословно выполняли приказы, но Мики этого было мало. Он сделал из них рабов, но и это его не успокоило. Он исказил их лица, пользуясь данной ему способностью изменять все, что угодно, но и этим не насытился. Мики ощущал внутри пустоту, которую — и он прекрасно это понимал — мог заполнить лишь один человек. Элли. Вот почему он отправился за ней в Мемфис. Он был убежден, что никогда не сможет вернуть ее, и решил украсть девочку, чтобы она не досталась никому.

Пикассоиды посадили Элли в фургон для перевозки заключенных — клетку на колесах, по непонятным причинам переместившуюся в Страну. Когда Мики увидел, как слуги тянут к нему клетку с сидящей внутри Элли, он почувствовал, как в груди затрепетало сердце. Он даже испугался — сердце билось так неистово, что грозило превратить все тело в пульсирующий живой ком. Он силой разбудил в себе дурные чувства, загнал сердце как можно глубже и, закованный в ту же броню, что и раньше, медленно пошел навстречу Пикассоидам. От его тяжелой поступи содрогалась земля. Когда Мики оказался напротив клетки, он заставил тело вывернуться наизнанку, чтобы Элли видела, в какого ужасного монстра он превратился.

— Смотри на меня! — потребовал он. — Смотри.

Впрочем, Мики мог бы и не повторять, потому что Элли и так уже на него смотрела. Он хотел, чтобы она кричала от ужаса, плакала от горя и убивалась, видя, во что она его превратила… но Элли отреагировала не так, как он ожидал. Он вырастил на лбу еще один глаз, чтобы удобней было следить за выражением ее лица.

— Мики! — воскликнула Элли, хватаясь за прутья.

Девушка пристально смотрела ему прямо в лицо, и Мики, даже при помощи третьего глаза не мог понять, о чем она думает. Дело в том, что Элли и сама не могла разобраться, о чем она думает, так как в душе ее поднялся такой вихрь эмоций, что разобрать его на составляющие было решительно невозможно. Она испытывала несказанную радость от того, что Мики не покинул Страну, и вместе с тем удивление, потому что он превратился в нечто ужасное. Элли не было страшно, она скорее была впечатлена тем, насколько жуткое чудовище смог выдумать мальчик. И еще ей было грустно. Она хорошо знала Мики и понимала: чудовище — лишь маска, которую он надел, чтобы выразить то, что не мог сказать словами. Был ли чудовищный облик отражением его чувств? Элли помнила о том, каким угрюмым и подавленным был Мики, когда его сущность была заключена в простую человеческую оболочку. Ей не хотелось видеть его в нечеловеческом обличье, но она не могла отрицать, что некоторых качеств чудовища ей в нем не хватало в тот период, когда он был человеком. Если уж говорить прямо, когда Мики был красив, он был скучноват.

Но, боже, о чем это я, подумала Элли? Разве это сейчас важно? Ник в опасности! Нужно спасти Ника!

— Мики, послушай меня!

— Нет, это ты меня послушай!

Ему было наплевать на то, что она хотела сказать. Она не сможет испортить момент, которого он так долго ждал! Он запустил то, что было когда-то рукой, в полость тела, которая когда-то была карманом, и достал монету.

— Ты променяла меня на Дмитрия! — прорычал он, вкладывая монету в ладонь Элли. — Если ты не принадлежишь мне, ты не будешь принадлежать никому!

Мики прижал монету к ладони Элли и заставил ее сжать пальцы. Он приготовился молча, надменно ожидать момента, когда она исчезнет среди вспышек радужного сияния, но не смог удержаться и решил сказать на прощание то, что так долго скрывал.

— Я люблю тебя, Элли…

Сказав это, он приготовился наблюдать, как Элли отправится туда, куда отправляются в конечном итоге все.

Он ждал.

Ждал.

Но в глазах Элли не отразилась радость от встречи с чудесным светом, горящим в конце тоннеля. Она не исчезла среди радужных вспышек. Она стояла, пораженная его неожиданным признанием, но не исчезала. Потом она нежно, но твердо взяла его за руку.

— Мики, нужно поговорить, — сказала она.

Мики вырвал руку, но что делать дальше, не знал. Он просто не думал об этом. Согласно его сценарию, в этом месте должен был наступить финал. Он воображал, как Элли исчезнет, а он навсегда погрузится в пучину скорби. На этом все. Но вместо этого Элли просто отдала ему монетку.

— Для тех, кто умеет вселяться в живых, этот трюк не работает, — пояснила она. — Мне так много нужно сказать тебе, но позже, не сейчас. Ты должен отпустить меня. Я обязана прийти на помощь Нику.

Мики превратил одну из своих чудовищных конечностей в обыкновенную руку и осторожно взял монетку.

— Для меня тоже не работает. Значит, мы оба не готовы.

Элли с удивлением смотрела на человеческую руку, растущую из тела чудовища.

— Как ты это сделал?

— Я много чего умею делать, — сказал Мики.

Чтобы доказать это, он превратил морду чудовища в свое обычное человеческое лицо. Элли была поражена.

— Ты можешь меняться усилием воли?

— У тебя есть способности, — сказал Мики. — И у меня есть.

— А почему ты мне не рассказывал об этом?

— Мне казалось, ты ненавидишь чудовищ.

— Ты никогда им не был, Мики, ты просто притворялся. Что тогда, что сейчас.

— Я становлюсь чудовищем, когда хочу. Я могу быть чем угодно.