Слово атамана Арапова - Александр Владимирович Чиненков

– Наверное, ты прав. – Исмаил-бек воровато огляделся, выхватил нож, еще не остывший от крови лекаря, и коснулся кончиком вздрогнувшей груди лазутчика. – Сейчас я освобожу тебя от пут и беги! К утру чтоб тобой и не пахло вокруг…

Усыпив последними словами бдительность лазутчика, бек срезал с его тела веревки, обнял его за шею, а голову притянул к себе. Не ожидавший подвоха лазутчик послушно склонил голову и судорожно вздрогнул, когда лезвие кинжала «благодетеля» пронзило его горло.

Уложив мертвое тело на дно повозки, бек вытер кинжал о подол халата, после чего вернул его в ножны. Еще раз оглядевшись, он не заметил ничего подозрительного и поспешил к своему шатру. Времени для благополучного бегства из лагеря оставалось мало. Если Танбал не спит, то наверняка уже заподозрил что-то неладное. Вот-вот зазвучит сигнал тревоги.

Миновав стражу, бек вбежал в свой шатер и принялся собирать все самое необходимое. Встретившись с недоуменным взглядом охранявшего пленницу воина, Исмаил-бек грозно свел брови и рявкнул:

– Заверни ее в ковер, а рот забей тряпками.

Проследив, как воин быстро выполнил его приказ, бек одобрительно улыбнулся и кивнул в сторону свертка:

– Бери ее на плечо и беги к лошадям.

Как только они оказались за пределами лагеря, Исмаил-бек отпустил воина, а завернутую в ковер девушку бережно уложил на землю. Рядом паслись стреноженные кони, а у костра мирно трапезничали сторожившие их воины.

Оставив мешок и девушку, бек осмотрелся, как охотящийся кот. Несколько секунд спустя он пополз на животе. Прополз несколько метров и остановился.

– Нет, не стоит искать в ночи своего коня, – прошептал он. Бесшумно доползя до крепкого жеребца, пасшегося с краю, срезал с передних ног путы и набросил на морду принесенную с собой уздечку. Стараясь действовать как можно тише, он отвел коня туда, где оставил пленницу. Едва дыша от напряжения, бек уложил девушку на круп коня и вскочил на него, словно его подсадила дьявольская рука. Натянув узду, опальный вельможа пришпорил коня и, как вихрь, помчался в ночную степь.

– Держи его! Лови! – закричали, вскакивая от костра, охранники. Но конь Исмаил-бека не скакал, а летел, как стрела. Вскоре бек и его пленница растворились в ночной степи.

В это же время в лагере появился всадник. Он безошибочно отыскал шатер султана, соскочил с коня и, будучи остановленным стражниками у входа, сказал:

– Передайте султану, что на стойбище напали казаки. Погибли все, даже женщины и дети…

Часть третья

А жизнь продолжается

1

Тихая зимняя ночь прекрасна, как сон. Не чувствуешь ветерка на лице, звезды мерцают в ясном небе. Из-за могучих стволов спящих деревьев то выглянет, то спрячется желтая луна, как будто и ей жаль смущать своим светом таинственный ночной мир, который, как гигантская черная паутина, накрывает заснеженные кустарники. Если бы за ними не мелькали горящие волчьи глаза, то можно было бы подумать, что жизнь замерла.

На опушке леса у покрытого льдом берега реки притаилась крохотная, наспех сколоченная избушка. Наступившей зимой снега выпало так много, что с высоты птичьего полета ее можно и не заметить.

Таинственная избушка «на курьих ножках» не что иное, как широко известный в народе лабаз[18], или чамья. Лабаз всегда ставится «к лесу задом, к путникам передом», чтобы вход в него находился со стороны реки или лесной тропы. Небольшие охотничьи лабазы зачастую делались казаками на двух-трех высоко спиленных пнях – чем не курьи ножки?

Еще больше походил на сказочную избушку небольшой, без окон и дверей амбарчик, который притаился в нескольких шагах от лабаза. Протоптанная между строениями тропа говорила о том, что таинственный хутор обитаем. Вьющийся над крышей избушки дымок подтверждал это.

Близкое соседство с дикой природой создавало хуторянам много проблем. Одна из них – соседство с хищниками. Чуя запах жилья и провизии, каждую ночь наведывались серые разбойники. Утром хищники обычно уходили, оставляя вокруг амбарчика и лабаза множество следов.

Вышедший из избушки мужик поежился, заботливо прикрыл за собою дверь и, подхватив прислоненную к стене рогатину, не спеша пошел к амбарчику. Привычно отогнав встретивших его злобным рычанием волков, он открыл дверку и с рогатиной наперевес вошел внутрь.

Проникнувший за ним следом лунный свет, как лампой, осветил пол и растерзанную кабанью тушу, вокруг которой топтались и щелкали зубами волки. От волнения вошедший даже не смог сосчитать, сколько их было. Он моментально воткнул рогатину в бок ближайшего волка. Раздался страшный вой, и раненый зверь свалился замертво.

Смельчак решил продолжить схватку, но при первом же ударе рогатина сломалась о лоб бросившегося на него волка. В ход пошел кинжал. От ударов в грудь упал и второй волк, а мужчина хладнокровно встретил атаку третьего.

«Петро, што тута?» – вошедший сразу увидел, что челюсти волка вот-вот сомкнутся на горле лежащего на спине товарища. Не медля ни секунды, он вонзил рогатину в бок волка и, как пучок сена, выбросил его на улицу.

Четвертый волк набросился на вошедшего сбоку, но тот был начеку. Быстрый взмах руки, и матерый рухнул на пол, отползая с диким воем к стене и волоча за собою парящие на морозе внутренности.

Пятый, почуяв свою смерть, кинулся туда, откуда вся стая и пришла, – в лаз. Рычащий и воющий от страха хищник зацепился передними лапами, вот он уже наполовину на улице. Но отдышавшийся Петр не растерялся, ухватил зверя за задние лапы и крикнул напарнику:

– Василь Евдокимыч, беги щас на улицу и лупи ево по башке!

– Што? – не расслышал тот.

– На вота даржи волчище за лапы, а я ево снаружи зараз оховячу.

Тут случилось непредвиденное. При передаче лап из одних рук в другие зверь, то ли испугавшись, то ли защищаясь, выпустил такой фонтан, что мужики чуть не задохнулись. Но захват они не ослабили. Петр выбежал на улицу и кинжалом убил обделавшегося волка.

Отбив атаку, мужики вышли из амбарчика и осмотрели друг друга.

– Ты што, ошалел, есаул Кочегуров? – Арапов несильно хватил его по шее. – Пошто мя не дождался, покудова из избы выду?

– Да, брось ты на хрен, Евдокимыч! Впервой што ль мне энто – матерова-то брать? – Есаул потер шею и усмехнулся. – А вспомни, Василь, как энто в отрочестве мы? А?

– В волчьи логова зараз лазали, хорьков вонючих почитай голыми руками из нор выдирали? – поддержал охотно Арапов.

– А не запамятовал, поди, как энто гадюк-аспидов голыми пятками, как каблучищами сапог, давыли? –