Северный шторм - Роман Глушков

– Вы что, и впрямь это замыслили? – спросил форинг, посмотрев на нас с недоверием. – Или пока только прикидываете шансы?

– Я говорю вполне серьезно, – подтвердил я. – Мы, трое, являемся подданными Петербургского князя Сергея, и судьба Ярослава беспокоит нас не меньше, чем его отца или вас. Мне пришлось долгое время служить в ватиканских силовых структурах, и, если ваш побратим действительно содержится в пределах города, я его отыщу. Живого или мертвого, но отыщу.

– Но сначала вам нужно попасть в город, – заметил Лотар.

– У меня есть задумка, как это сделать, – уклончиво ответил я. – Эти стены не столь непроходимы, какими их принято считать.

– Не хотите посвятить меня в подробности? – Недоверие в голосе форинга сменилось дружелюбием и заинтересованностью. – Ваши сведения оказали бы нам неоценимую услугу. Клянусь, мой отец не останется перед вами в долгу, и за такую информацию вы получите очень щедрое вознаграждение. К тому же с вами в город отправилась бы группа прикрытия, что на порядок упростило бы вашу задачу. Неужели вы откажетесь от того, чтобы вас защищала «Датская Сотня»?

«А ты хитер, форинг Торвальдсон, – мысленно похвалил я его. – Беспокоишься за побратима, но ни на секунду не забываешь о вашей главной цели. Хотя предложение твое весьма заманчиво. Надо быть глупцом, чтобы не принять его. И все же тащить за собой целую роту головорезов – по-моему, Лотар Торвальдович, здесь ты хватил через край».

– Прикрытие – это хорошо, но сотня дружинников отпадает однозначно, – категорически воспротивился я. – Пять-шесть бойцов – столько мы еще можем провести с собой в город, но не больше. Однако меня волнует другое, форинг: в чем будет заключаться помощь датчан? Хотите сказать, что, попав с нами за стены, они будут сидеть и покорно ждать, пока мы разузнаем о Ярославе, а потом помогут нам освободить его? Или же датчане сразу двинут со взрывчаткой к Солнечным воротам, чтобы впустить в город ваши дружины? – Я не собирался радостно аплодировать предложению Лотара, пока он досконально не разъяснит мне все, так сказать, нюансы нашего альянса. – Первый вариант нас вполне устроил бы. Только я, как и вы, форинг, привык трезво оценивать обстановку и потому знаю, что операция пойдет по второму сценарию. А в этом случае я не дам никаких гарантий, что мы отыщем Ярослава. Слишком короткий срок будет отпущен нам для этого.

– Сколько вам необходимо времени на поиск? – по-военному четко осведомился Лотар.

– Нам придется работать скрытно на вражеской территории, – ответил я в таком же деловом тоне. – Контактировать с узким кругом людей, надежность которых сегодня весьма и весьма сомнительна. К тому же я не знаю точной даты, на какую вы запланировали штурм. Мне повезет, если я добуду нужную информацию через неделю.

– Дату штурма я вам не сообщу, – отрезал Торвальдсон. – Во-первых, не вправе, а во-вторых, вас могут захватить в плен и выпытать ее. Но ждать неделю – это чересчур. Отец и форинг Фенрир согласятся на отсрочку в два-три дня, но не дольше. Если хотите заручиться нашей помощью, вы должны пообещать уложиться в эти сроки. Иначе считайте, что между нами вообще не было этого разговора, и, разумеется, я не сообщаю о нем отцу. Вы плохо знаете моего отца, господин Хенриксон. На войне он не торгуется. Надумай вы ставить ему невыгодные условия, обладая столь важной информацией, и он выбьет ее у вас силой безо всяких условий. И никакой дипломатический суверенитет вас тогда не спасет – вы пропадете без вести, став всего лишь очередной случайной жертвой этой войны. Я могу и хочу вам помочь, и будь моя воля, не раздумывая отправился бы с вами в Ватикан. Форинг Лотар – ваш друг, поэтому советую поступать так, как я предлагаю. Или же действуйте на свой страх и риск, и да сопутствует вам удача… Так что вы решили, господин Хенриксон? Я жду вашего ответа…

10

Бойся данайцев, даже дары приносящих… Эти строки, пережившие не одно тысячелетие, вертелись у меня в голове с того самого момента, как мы с Михаилом и Конрадом покинули лагерь Грингсона и под покровом темноты двинули на бронемашине дренгов в юго-восточном направлении. Я действительно сейчас боялся, причем не только норманнов, которые дали мне на поиск Ярослава не три дня, а, как я и просил у Лотара, целую неделю. Чем объяснялась такая сговорчивость конунга, его сын не объяснил. И вообще, Вороний Коготь вел себя с нами крайне приветливо: не спорил, не сверкал очами и уж тем более не стращал меня зверскими пытками.

Я пребывал в неуверенности весь сегодняшний день, пока на совете ярлов обсуждалось наше предложение. Мне крепко запало в голову предупреждение Торвальдсона о вероломном нраве его папаши. Но все сложилось на редкость удачно, что также выражало довольное и удивленное лицо молодого форинга, взявшего на себя роль нашего покровителя. Похоже, Лотар сам недоумевал по поводу того, что конунг отнесся к нам с благосклонностью. Однако, как только настала пора выдвигаться в путь, на меня накатил страх. Вновь не на шутку разыгралась паранойя, и чем дальше, тем сильнее жалел я о затеянной авантюре.

Нас сопровождала внушительная процессия из пятнадцати «Ротатосков» и стрелков на квадроциклах, которых я так и не сумел сосчитать в темноте; то есть практически вся дружина Лотара с самим форингом во главе.

Помимо дренгов, что обязаны были устроить для Защитников Веры отвлекающий маневр, с нами также находилось семеро датчан. Жуткие неразговорчивые типы, смотревшие с презрением и на молодых собратьев по оружию, и на нас в том числе, были приданы под мое временное начало и готовились идти с нами в Ватикан. Фенрир лично заверил меня, что в течение недели его люди ничего не будут предпринимать без моего ведома. А после, если результаты нашей деятельности окажутся нулевыми, семерка датчан приступала к выполнению своей основной миссии, характер которой нам не разглашался. Мы же в этом случае опять переходили на полное самообеспечение и теряли со стороны норманнов всякую поддержку. Тогда все договоренности между нами, естественно, аннулировались и Вороний Коготь уже не нес никакой ответственности за жизнь российских послов, сунувшихся на свой страх и риск в зону боевых действий.

Таковы были условия, на которых заключался наш краткосрочный альянс с конунгом Скандинавии. Мы обязались проводить в Божественную Цитадель норманнских диверсантов, выдавая им секретный проход. Они за это пообещали помочь нам пересечь оборонительную линию Защитников Веры, прикрыть в процессе поиска входа в тоннель и целую неделю охранять нас в городе.

На первый взгляд все выглядело вполне справедливо. Как и на второй, и на третий… Почему же тогда меня терзала эта проклятая паранойя и присказка о данайцах, вымерших черт знает в каком веке?.. Может быть, из-за друзей, которые так до конца и не согласились с моим решением, стихийно принятым без их участия?