Поветлужье - Андрей Архипов

   - Река сия вихляет, Василий Григорьевич, аки девица беспутная, с поворотом можешь и ошибиться, как мы в свое время. Но до того городка крепостица небольшая есть, Юр прозывается. Коли память не изменяет, чуть ниже ее волок на Унжу идет по речке Вол. Да и не крепостица это вовсе, а так... Вал земляной вокруг поселения насыпан и ров, однако место приметное. Ужо после него Шанза будет. Редко черемисские городки разбросаны на реке Энер, не чета той же Пижме, Вятке али Волге. Лишь деревеньки захудалые по берегам стоят, хотя рвами старыми и огорожены. Больше на притоках по левому берегу черемисы селятся...

   - Благодарствую за наставление, вот там с князька ихнего и спрошу дань нашу, а коли не будет согласия кугуза, князь наш тысяцкого пришлет али сам придет, да не один, - сотник откашлялся и продолжил. - Прощения прошу, Трофим Игнатьич, сам то ты под кем сидишь?

   - Под кем? Земли свои выкупили мы у черемисов ветлужских. Однако более не платили им, да и уговора такого меж нами не было. Разное меж нами может случиться, однако ныне за помощью к ним идем... Новгородцы с полуночи волоками заходят сюда да на Вятку реку, разорения черемисам несут... Вот и на меня и воев моих напали опосля того, как гостями у нас побывали, насилу отбили захваченных ими людишек своих, да самих татей поубивали...

   - Князя ли новгородского те людишки али сами новгородцы? - встрепенулся сотник.

   - Не князя, да и новгородцами были ли, не ведомо мне. Купец то был, Слепнем кликали его подельники, к булгарцам ходил... Видя силу нашу малую, а показали мы ему неполный десяток воев наших... решил он поиметь с нас прибыток разбойным путем, да нарвался на остальную рать.

   - Не слыхал, мелкий тать был, мыслю, - покачал головой Василий Григорьевич. - Да и ватагу себе мог набрать из новгородских низов... Хуже, ежели из молодших детей боярских, кто в разруб не попал... Остались ли видоки с сего дела?

   - Почти вся рать наша, да отроки малым числом, - Трофим поднял глаза на сотника. - Копным судом оставшихся судили мы, да сторонних людей на суд сей позвали от соседей. К смерти приговорили...

   - А пошто не по правде русской? Хотя да, не под князем вы, не к кому вам обратиться, а у новгородцев доброго вас не ждало ништо, как бы сами они виновны не были. А... не хочешь ли под князя нашего? Молодой он, и рука у него крепкая... Своих в обиду не даст. А новгородцы для него... разберется. Начинает ужо князь наш крепиться на путях водных, да ругаться с ними за дань от племен окрест тех путей. Тех же мерян, что не токмо в Суздальских земель проживают... - Василий Григорьевич прокашлялся, осознав, что хватил лишку, разговаривая про такие вещи при свидетелях, однако договорил, - и в Заволочье сидят.

   - Про мерян, что среди вас живут и с черемисами рядом, слыхивал. А про Заволочье... Чудь там живет, весь, да пермь всякая, да и земли те новгородцев издавна... - Трофим поворошил прогоревший костер, на котором перед этим что-то готовили вставшим на дневку воинам с обеих сторон. - Языком трепать на сторону не буду о планах княжеских, не беспокойся о том, а о предложении твоем подумаю с дружинными, да к осени решу. То лепо для князя вашего, закрепиться на берегах этих с нашей помощью. И нам защита будет... Тем паче, для дела этого воев князь пришлет и содержание их на себя возьмет, мыслю. Однако, мнится мне, не до того ему будет. С булгарцами бы разобраться, да и разлад внесется меж нами и племенами местными, аже мы под руку его пойдем... Одно обещаю, помыслим о том.

   - И то ладно, - согласился сотник, - а вот насчет мерян еще одно дельце... Бежали холопы мерянские... от боярина одного нашего на земли эти, к черемисам... Во многом числе. До двух сотен душ, оже с семьями считать. Просил он меня присмотреться, ажно встретятся они на Ветлуге реке. Не видал ли часом?

   - Нет, - мотнул головой Трофим, - с мерянами не встречались покамест, однако ведую, аже родичи они дальние черемисам... А что за холопы? Обельные?

   Невинный вопрос вызвал смущение сотника. Помявшись, он начал издалека:

   - Я боярин местный, вотчинный. Через служивых, что при князе состоят и с ним по вотчинам мыкаются, и милость княжеская и опала спуститься может. А уж ростовский тысяцкий, Георгий Симонович, сын князя варяжского, что послан был в землю нашу Володимером Мономахом и к князю приставлен с малых лет, может все... Он то и попросил меня за боярина того. Абы поиск я учинил холопам тем...

   - Не тяни, сотник, - поторопил его Трофим, - все пойму, вижу, аже не по своей ты воле сие вершишь. Закупы ли они али наймиты, что задаток вдвое вернуть должны были, а сами в бега пустились и от того обельными стали?

   - И не то, и не то. В даче они. Милость им боярин тот оказал. Работать на него год за хлеб единый. От голода те меряне на милость согласны были.

   - Без ряда они... Да, то означает али обельные они, али милость им оказали... Срок уговоренный отходили? - нетерпеливо спросил Трофим.

   - Отходили бы, да боярин тот продал мерян родичу своему без ведома их и согласия. Года не прошло.

   - Без послухов деяние то совершил? Даже ногаты при самих милостью оделенных не дал, абы возразили они на то? - изумился переяславский воевода.

   - Сказывали, аже пороботил он их за придачу, что сверх хлеба давал... - отстраненно ответил сотник.

   - Да... Мало им киевского бунта, который народишко учинил из-за ростовщиков, что хуже татей были, да охолопление свободных мужей из числа неимовитых, - Трофим разгорячился, вскочил и начал ходить рядом с костром. - Волю дать, всех бы людишек поработили. И правда русская им не указ, каждый на свой лад толкует. Оттого копное право нам и милей, сотник! Люди сами судят, по заветам предков своих...

   Наконец, воевода успокоился и уселся:

   - Невиновны меряне те, вот мой сказ. Оттого помощи моей не жди в поимке их, сотник. За переём тех людишек гривны мне, як Иудовы серебряники будут.

   - И будет воеводе нашему поддержка в том от нас, - добавил Михалыч, глядя в глаза суздальцу.

   - Добре, - ответил тот, по-новому взглянув на собеседников, - лишь бы не спросили с вас полную их цену, аже дорогу им укажете али поможете чем. С товаром по осени придете, тот спрос легче легкого будет. А слух был, аже бежали они в точности на берега эти. А насчет товара вашего и пошлин наших... все как у всех. Разве что мытникам, кои в крепостице Владимирской сидят, обскажете, аже гостями ко мне идете, обиду чинить не будут. Да и с ратью такой не станут имать вас, на слово поверят. А уж в Суждале придется и с лодьи пошлину отдать, и побережное за стоянку, и явленное за товар на торгу. Скажетесь большей частью гостями моими, так явленое, что поголовно берется, со всех не возьмут. А на самом торгу померное мытнику, оже мерой товар отгружаете, али весчее, оже по весу отдаете, али писчее, оже скот какой поштучно продавать будете и в книгу писать приметы его...

   Михалыч аж закашлялся, когда до него дошло, откуда ноги растут у налогов на Руси. Да и Трофим обрадованным не выглядел, хотя и слышал обо всем не в первый раз.

   - Сами же со всеми людишками идите ко мне на постой, - продолжил тем временем сотник. - В тесноте, да не в обиде будем, а мой дом всякий вам покажет. На сторону не ходите, гостиным сбором обдерут как липку, а мне постоем своим дадите провинность свою загладить за промашку мою... Кххгм... И другой мой вопрос, сами то что в низовьях делаете? Помню, к черемисам собирались? Али по Волге к другим, чье княжество на Пижме и Вятке обитает?

   - Нет, с теми дела не имели, - покачал головой Трофим. - Да и к ним по Ветлуге, притокам ее и волокам али пешими путями дойти можно... Чуть ниже поселение есть, так там черемис один непростой есть, Лаймыром зовут. Через него хотим на кугуза выйти для доверительного разговора, обещался он советом своим в том посодействовать. Есть ли у тебя к нему спрос?

   - Хмм... - задумался суздальский сотник, - Не знаю... Однако встретиться с ним резон есть. Оже уговором, а не силком черемисы к нам перейдут, так то зачтется мне князем. Планы у него далеко тянутся...

   - Это да, бояре думающие ныне превыше мужей храборствующих ценятся, - закончил разговор Трофим, поднимаясь.

Глава 23

   - А я не внемлю твоим словам, Никифор! Не внемлю всё одно! - Разгоряченная Фрося нависала над старостой, который понуро сидел на лавке около вечернего костра. - Мнишь, это мне надо, абы ребятишки на горбу своем руду таскали, а? И кирпичи меж тасканиями этими пекли як пирожки? А опосля на подносе эту плинфу твоим отякам носили? Нате вам задарма то, что трудом нам великим досталось! А как примут сей дар, нос поморщив, другой рукой уклад железный поднести! Не хотите ли заодно и это, любезные соседи? А?

   Спор разгорелся не на пустом месте. Отяки, обрадованные тем, что огороды и поля в старом поселении на этот год им вернули, толпой бросились из Сосновки на другую сторону реки. При этом оставив недожженными и недокорчеванными пни на расчищаемых под поля и огороды лесных полянах, бросив не до конца возведенные дома, светлеющие свежим деревом и торчащими в небо стропилами. И, главное, забрав многих отроков с Болотного поселения. Остались лишь неполные два десятка переяславских ребятишек и столько же отяцких детей с нижнего гурта, поселенцы с которого пришли на новое место, не обрезая свою связь с родичами. При этом они как-то умудрялись одновременно помогать своим на жатве и одновременно врастать корнями в Сосновке. По крайней мере, часть детей на болотных работах они, по примеру переяславцев, оставили, меняя раз в седмицу. Видимо, слишком свежи были воспоминания о буртасском набеге, слишком глубоко им запали слова их бывшего воеводы о том, что без металла они пропадут, сказанные при переселении. Однако, даже при таком раскладе оставшиеся ребята еле справлялась с обжигом кирпича и работами по обогащению руды. А запасы торфа и дров для обжига, запасенные за предыдущие недели, таяли на глазах...