Девять принцев Амбера. Ружья Авалона - Роджер Желязны

Я был и тронут, и обеспокоен. Не намекал ли он, что я тут напакостил и ему пришлось застрять здесь, приводя землю в порядок, так сказать, прибирать после меньшого братца? Или он понял, что я любил это место, то есть похожее на него, – и старался сделать его таким, каким я бы хотел его видеть? А может быть, я просто стал сверхмнителен?..

– Приятно узнать, что вы искали меня, – сказал я, – но еще приятнее знать, что ты – защитник этой земли. Мне бы хотелось повидать эти края; они напоминают о том, привычном мне, Авалоне.

– И это все, что ты хочешь? Просто побывать тут?

– Ничего другого пока не пришло мне в голову.

– Знай тогда, в этом Авалоне не поминают добром твою тень, что правила здесь. Детей тут не называют твоим именем, и Корвин здесь не брат мне.

– Понимаю, – ответил я, – меня зовут Кори. Мы можем быть и просто старыми друзьями.

Он кивнул.

– Здесь всегда рады моим старым друзьям, – ответил он.

Я улыбнулся.

Само предположение, что у меня могут быть какие-то виды на Тень другой Тени, было оскорблением для меня. Ведь на челе моем – пусть мгновение – горел хладный огонь короны Амбера.

Я размышлял, что будет, если Бенедикт узнает, кто в сущности виноват в появлении этих наездниц. В некотором смысле я был причиной и его ранения. Правда, если вернуться еще на один шаг назад, можно считать виновным во всем Эрика. В конце концов, именно его действия породили мое проклятие.

И все же я надеялся, что Бенедикт не узнает об этом.

Мне чрезвычайно важно было знать, какую позицию займет Бенедикт по отношению к Эрику. Поддержит его, выступит за меня или просто не будет мешать, когда я сделаю свой ход? К тому же я был уверен, что он сам задается вопросом, угасли ли мои амбиции, а если еще тлеют, то каковы будут мои планы. Итак…

Но кто первым коснется этой темы?

Я несколько раз со вкусом пыхнул трубкой, допил вино, подлил еще, вновь затянулся. Я слышал гомон лагеря, шум ветра, урчание в собственном желудке.

Бенедикт пригубил вино.

А потом почти мимоходом спросил:

– И какие же у тебя дальнейшие планы?

Я мог бы сказать, что еще ни о чем не думал, что просто рад быть на свободе, жить, снова видеть… наконец, что я уже сыт всем этим по горло и больше не строю планов… И он понял бы, что я лгу. Ведь он прекрасно знал меня. Поэтому я ответил:

– Ты все прекрасно представляешь сам.

– Если ты ищещь моей поддержки – не рассчитывай. Амбер сейчас слишком слаб и без грызни за власть.

– Эрик – узурпатор.

– Я предпочитаю считать его просто регентом. В такой ситуации каждый из нас, кто окажется на троне, будет узурпатором.

– Значит, ты веришь, что отец жив?

– Конечно. Он жив и весьма расстроен. Несколько раз пытался связаться со мной.

Я сумел сохранить на лице равнодушие. Значит, отец являлся не только мне. И открывать свои впечатления от нашей последней встречи я просто не вправе – они могли сойти за ханжество, приспособленчество и прямую ложь. Ведь тогда, пять лет назад, Оберон велел мне занять трон… Конечно, он имел в виду просто регентство.

– Ты не поддерживал Эрика, когда он занял престол, – сказал я. – Выступишь ли ты на его стороне сейчас, когда он на троне, если будет предпринято выступление против него?

– Я уже объяснил тебе, – ответил Бенедикт. – Я считаю его регентом. Не могу сказать, что хорошо к нему отношусь, но усобиц в Амбере не одобряю.

– Значит, ты поддержишь его?

– Я уже сказал все, что думаю. Добро пожаловать в мой Авалон, если только ты не собираешься воспользоваться им для подготовки вторжения в Амбер. Надеюсь, я достаточно ясно выражаю свое отношение ко всему, насчет чего ты сейчас раздумываешь?

– Достаточно ясно.

– И ты все еще хочешь посетить Авалон?

– Теперь не знаю, – ответил я. – А твое желание избежать войны в Амбере простирается в обе стороны?

– Ты о чем это?

– А о том, что, если меня вдруг против воли пожелают доставить в Амбер, я лягу костьми и затею такую драку, чтобы вся эта история не повторилась…

Лицо его стало менее жестким, он потупил взор.

– Я не собирался создавать у тебя впечатление того, что выдам тебя. Корвин, я же не бессердечен и вовсе не хочу, чтобы тебя снова заточили в темницу, ослепили… или хуже того. Я всегда рад тебя видеть, и свои страхи вместе с амбициями можешь оставить по ту сторону границы.

– Тогда я хотел бы посетить Авалон. Армии у меня нет, и набирать здесь рекрутов я не собираюсь.

– Тогда я вновь скажу: добро пожаловать.

– Благодарю, Бенедикт. Я не рассчитывал встретиться здесь с тобой, но рад, что так случилось.

Он слегка покраснел и кивнул в ответ.

– Мне очень приятно, – сказал он. – А больше ты пока не видел никого из наших? Я имею в виду после своего бегства.

– Нет, но я просто изнемогаю от любопытства, как у кого дела. Важные вести есть?

– Новых смертей не было.

Мы оба усмехнулись, и я понял, что придется выслушивать семейные сплетни обо мне. Овчинка, впрочем, стоила выделки.

– Я собираюсь задержаться в поле, – сказал Бенедикт, – с дозором, пока не перебьем врагов окончательно. С неделю мы еще простоим здесь.

– О! Значит, победа не была окончательной?

– Полагаю, что была, просто предпочитаю быть осторожным. Уж лучше потратить еще немного времени, чтобы потом быть уверенным…

– Благоразумно, – кивнул я в ответ.

– …Поэтому, если у тебя нет большого желания оставаться в лагере, не вижу, почему бы тебе не проследовать в город, поближе к центру событий. Вблизи Авалона у меня есть несколько резиденций, тебе я могу предоставить скромную приятную усадьбу неподалеку от города.

– Просто изнемогаю от нетерпения.

– Утром дам тебе карту и письмо к управляющему.

– Благодарю тебя, Бенедикт.

– Я присоединюсь к тебе сразу же, как только закончу здесь все свои дела, – продолжал он, – а пока в ту сторону каждый день направляются гонцы. С ними и буду держать тебя в курсе дел.

– Очень хорошо.

– Тогда выбери себе сейчас клочок земли поукромнее. Уверен, что ты не проспишь сигнала к завтраку.

– Нечасто позволяю себе такое, – ответил я. – Не возражаешь, если мы останемся ночевать там, где сейчас лежат наши вьюки?

– Пожалуйста, – ответил он.

И мы допили вино.

Когда мы выходили из шатра, я поднял полог