Девять принцев Амбера. Ружья Авалона - Роджер Желязны

Еще немного, и вышло по-моему, а еще через миг он сделал шаг вперед.

Сперва мне показалось, что полумрак подшутил надо мной… Нет! Он снова шагнул, и какое-то мгновение никто не загораживал его от меня. У него не хватало правой руки, чуть ниже локтя. По количеству бинтов я понял – рана совсем недавняя.

А потом его широкая левая ладонь энергично рубанула воздух сверху вниз, остановившись на порядочном расстоянии от тела, обрубок правой при этом дернулся. И что-то шевельнулось в моей памяти. Волосы его были длинными, прямыми и каштановыми, а судя по очертаниям челюсти…

Он вышел из шатра, порывом ветра плащ отнесло вправо. Желтая рубашка была заправлена в коричневые брюки, плащ пламенел оранжевым цветом. Неестественно быстрым движением левой руки он поймал плащ за край и дернул, чтобы прикрыть культю.

Я быстро встал, и голова его резко повернулась ко мне.

Наши взгляды встретились, на несколько биений сердца мы застыли в неподвижности.

Оба офицера тоже повернули головы, он отстранил их и, широко шагая, направился ко мне. Ганелон заворчал и стал подниматься во весь рост. Наши стражи тоже застыли от изумления.

Он остановился в нескольких шагах, внимательный взор скользнул по мне. Он редко улыбался, но на сей раз губы его слегка дрогнули.

– Пойдем со мной, – сказал он и повернулся к палатке.

Мы последовали за ним, оставив свои пожитки.

Взглядом он отпустил обоих офицеров, остановился у входа и пригласил нас войти. Пропустил вперед и вошел следом, задернув за собой полог. Я заметил скатку с постелью, столик, скамьи, оружие, походный сундук. На столе светила масляная лампа, лежали книги, карты, стояли чаши и бутылка. На сундуке мерцала еще одна лампа.

Он пожал мою руку и снова улыбнулся.

– Корвин, – сказал он, – и еще жив.

– Бенедикт, – ответил я, улыбнувшись, – и еще дышит. Чертовски давно не виделись.

– Действительно. Кто твой друг?

– Его зовут Ганелон.

– Ганелон, – повторил он, кивнул, но не подал руки.

Затем подошел к столу, налил три чаши вина, протянув одну из них мне, другую Ганелону, а третью взял сам.

– Твое здоровье, брат, – произнес он.

– И твое.

Мы выпили.

– Садитесь, – он показал нам на скамьи, а сам уселся за стол. – Добро пожаловать в Авалон.

– Благодарю тебя… Протектор.

Бенедикт скривился.

– Титул нельзя назвать незаслуженным, – проговорил он ровным голосом, продолжая изучать мое лицо. – Хотелось бы знать, мог ли их предыдущий Протектор сказать то же самое.

– Это было не совсем здесь, – ответил я, – и, как мне кажется, он мог.

Бенедикт пожал плечами:

– Конечно. Но довольно об этом! Где ты был? И что делал? И почему явился сюда? Расскажи о себе. Мы так давно не встречались.

Я кивнул. К несчастью, фамильный этикет, равно как и расклад сил, требовал, чтобы сперва я ответил на его вопросы, а потом уже задавал свои. Он был старшим, а я – пусть случайно – вторгся в область его интересов. Не то чтобы мне не хотелось быть с ним вежливым, он принадлежал к числу тех немногих моих родственников, кого я уважал. Более того, Бенедикт мне всегда нравился. Просто мне не терпелось повыспросить его. Как он и сказал, мы не встречались так давно!..

И что можно ему поведать? Я даже не представлял, на чьей стороне он теперь, и уж вовсе не хотелось мне случайным и неловким словом намекнуть на причины его длительного самоустранения из Амбера. Следовало начинать с какой-нибудь нейтральной темы и быть настороже во время нашего разговора.

– Ну, уж как-нибудь начинай, – догадался он, – не важно с чего.

– Начал может быть много, – ответил я. – И трудно… Пожалуй, начну с самого начала. – И пригубил вино. – Да, – добавил я решительным тоном, – так будет проще всего… хотя припомнил я все это сравнительно недавно…

Итак, через несколько лет после победы над Лунными всадниками из Генеша и твоего отбытия у нас с Эриком произошла крупная ссора – как всегда, из-за права наследования. Папаша снова забурчал об отречении, но преемника не называл. Тут же ожили прежние распри, стали выяснять, кто более законный наследник. Конечно, и ты, и Эрик старше меня, но Файелла, наша с Эриком мать, была его женой после смерти Кимнеи, и…

– Довольно! – рявкнул Бенедикт, грохнув рукой по столу так, что тот треснул.

Лампа подпрыгнула и закачалась, но каким-то чудом не перевернулась. Полог моментально отдернулся, в палатку заглянул встревоженный часовой. Бенедикт сверкнул глазами, и он исчез.

– Я не желаю более обсуждать вопросы нашей взаимной незаконнорожденности, – тихо выговорил Бенедикт. – Эти непристойности – одна из причин, которые заставили меня сойти со сцены. Продолжай, пожалуйста, без отступлений в этом направлении.

– Ну хорошо… – Я слегка кашлянул. – Как я уже говорил, вопрос вызвал у нас горячий спор. И однажды вечером спор зашел дальше слов. Мы подрались.

– На дуэли?

– Ничего столь формального. Скорее мы оба одновременно решили друг друга прикончить. В любом случае дрались мы долго. В конце концов Эрик одолел и захотел стереть меня в порошок. Чуть забегая вперед, я должен добавить, что все это мне удалось припомнить только пять лет назад.

Бенедикт кивнул, словно понимая.

– Могу только предполагать, что случилось, когда я был без сознания, – продолжал я. – Эрик не стал убивать меня собственноручно… Очнулся я в Тени Земля, в месте, именуемом Лондоном. Вокруг свирепствовала чума, я подхватил ее, но выжил. Когда я выздоровел, в памяти моей не сохранилось ничего, что произошло до Лондона. Столетия провел я в этой Тени, пытаясь понять, кто я такой. Исходил весь мир из края в край, чаще всего в составе той или иной армии. Посещал университеты, разговаривал с тамошними мудрецами, обращался к знаменитым врачам. Но нигде не мог отыскать разгадки своего прошлого. Было ясно, что я не такой, как все, и мне пришлось тщательно скрывать это. Я был разъярен: я мог добыть все, что пожелаю, кроме того, в чем нуждался больше всего, – кроме моей памяти, моей личности.

Годы шли, но гнев и тоска по себе не угасали. Я получил травму головы в автокатастрофе и вдруг начал что-то припоминать. Это было пять лет назад. Ирония судьбы заключается в том, что есть все основания видеть за дорожной аварией руку Эрика. Флора все время жила в Тени Земля, приглядывая за мной.

Однако вернемся к моим предположениям… Должно быть, Эрик в последний момент сдержал себя: он желал мне смерти, но не хотел, чтобы ее могли приписать ему. Потому-то он и забросил меня в Тень, в такой мир и такое место, где меня