Темная половина (Dark Side) - Стивен Кинг

Алан возвратился в Кастл Рок поздно ночью, приехав домой в два часа. Он пробрался в дом возможно более тихо, заметив, что Энни снова позабыла включить охранную сигнализацию. Ему не хотелось бы делать ей замечание по этому поводу — мигрени жены участились в последнее время — но он решил, что это все равно придется сделать, рано или поздно.

Он поднялся по лестнице, держа ботинки в руках и двигаясь столь плавно, словно не шел, а плыл. Тело шерифа обладало особой грацией, прямо противоположной неуклюжести Тада Бомонта, но Алан редко ее демонстрировал. Казалось, что тело шерифа обладало какими-то секретами перемещения, которые приводили в смущение его собственный разум. Но теперь, в этой тишине, не было никакой необходимости скрывать свои необычные таланты, и он двигался подобно тени, причем почти зловещей.

На половине лестницы он вдруг остановился… и пошел вниз снова. Рядом с гостиной на первом этаже у него был оборудован крохотный рабочий кабинет, в котором имелся столик и несколько книжных полок — то, что и было ему нужно. Он старался не брать домой работу. Алан не всегда в этом преуспевал, но всегда очень старался.

Он закрыл дверь, включил свет и взглянул на телефон.

«Ты же не собираешься это делать на самом деле? — спросил шериф самого себя. — Ведь уже середина ночи, а этот парень не просто доктор на пенсии, а пенсионер-НЕЙРОХИРУРГ. Ты его разбудишь, и он способен сделать тебе еще одну прорезь в заднице».

Затем Алан подумал о глазах Лиз Бомонт — ее темных испуганных глазах — и решил, что ему все же надо это сделать. Может быть, это даже будет и к лучшему, ночной звонок покажет, что дело действительно серьезное, и это заставит доктора Притчарда подумать. А шериф может перезвонить доктору еще раз в более удобное время.

«Кто знает, — подумал Алан без особой надежды (но с некоторой долей юмора), — может быть, он НЕ ЗАМЕЧАЕТ звонков посреди ночи».

Алан вынул листок бумаги из кармана своей форменной рубашки и набрал номер Хью Притчарда в Форт Ларами. Он сделал это стоя, приготовившись к взрыву негодования и сердитому голосу собеседника.

Но шерифу нечего было беспокоиться; автоответчик повторил в точности все уже ранее проделанные дневные операции и сообщил Пэнборну то же самое послание своего хозяина.

Алан повесил трубку и сел в задумчивости за столик. Настольная лампа отбрасывала круглый сноп света на поверхность стола, и Алан начал при помощи рук имитировать тени различных животных, любимых им с детства — кролика, собаки, ястреба, даже кенгуру. Его руки отличались той же поразительной гибкостью и грацией, что и все тело, когда он был один и расслаблен. Подчиняясь движениям легких и быстрых пальцев, животные, казалось, маршировали в параде сквозь ярко освещенный участок, одно за другим. Это небольшое представление всегда вызывало восторг и веселье у его детей, да и отвлекало мозг Алана от тяжелых раздумий и беспокойств.

Но сейчас это не подействовало.

Доктор Хью Притчард мертв. Старк добрался и до него.

Это, конечно, невозможно. Алан полагал, что он бы запросто проглотил любое привидение, если бы оно вздумало приставить револьвер к его голове, но Старк все же не тот бесподобный Супермен, который пересекает целые континенты одним прыжком. Он может лишь подумать о причинах, почему кто-то решает оставлять у себя на ночь работающим телефонный автоответчик. И не последней здесь могла бы послужить идея обезопасить себя от поздних звонков таких чудаков, как шериф Алан Дж. Пэнборн из Кастл Рока, штат Мэн.

Да, но он мертв. Он и его жена также. Как ее имя? Хельга.

«Я, вероятно, играю в гольф, а где Хельга, знает лишь Господь». Но я знаю, где теперь Хельга, я знаю, где теперь вы оба. Вы оба лежите с перерезанными глотками в крови, вот что я думаю, а на стене гостиной в вашей чудной стороне, где Огромное Небо, красуется надпись «ВОРОБЬИ ЛЕТАЮТ СНОВА».

Алан Пэнборн содрогнулся. Это было чистое безумие, но он ужаснулся, тем не менее. Это чувство прошло по нему, как по проволоке.

Он связался со справочной штата Вайоминг и узнал номер телефона конторы шерифа в Форт Ларами. Алан набрал этот номер и попал на диспетчера, который находился в полусне. Алан называл свое имя и рассказал диспетчеру о том, с кем он пытается и не может установить связь. Он назвал адрес доктора Притчарда и его жены и попросил выяснить, не значатся ли их имена в электронной картотеке среди уехавших отдохнуть из города. Если бы это действительно случилось — а время было самое подходящее — то Притчарды, несомненно, сообщили бы об этом в полицию, чтобы те присмотрели за их домом, пока он пустует.

— Ладно, — ответил диспетчер, — почему вы не сообщаете мне свой телефонный номер? Я перезвоню вам попозже с выясненной информацией.

Алан вздохнул. Это было более чем общепринятой рабочей процедурой. Конечно, не слишком приятной, но необходимой, чтобы не вляпаться в чье-нибудь дерьмо. Парень не хотел выдавать свою информацию, не удостоверившись, что Алан — именно тот человек, каковым он назвался.

— Нет, — сказал шериф. — Я сейчас звоню из дома и сейчас середина ночи…

— Да и здесь пока солнце еще не светит, шериф Пэнборн, — лаконично ответил диспетчер.

Алан еще раз вздохнул.

— Не сомневаюсь, что вы правы, — сказал он — но также не сомневаюсь, что ваша жена и дети не спят наверху, над вашей головой. Сделайте вот что, приятель, вызовите управление полиции штата Мэн в Оксфорде — я дам вам их номер — и проверьте мое имя. Они его выдадут по номеру идентификационной карточки в системе «ЛОУЗ». Я перезвоню минут через десять или около того, и мы сможем обменяться словами пароля.

— Ладно, принято, — сказал диспетчер, но без всякого энтузиазма. Алан догадывался, что он либо разбудил парня, либо оторвал его от позднего телешоу, а может быть, от последнего номера «Пентхауза».

— О чем вообще идет речь? — поинтересовался диспетчер после того как повторил сообщенный шерифом телефонный номер.

— Расследование убийства, — ответил Алан, — и еще по горячим следам. Я бы не стал звонить вам по пустякам, дружище. — Он опустил трубку.

Пэнборн сидел за столиком, снова играл с тенями, изображающими разную живность, и ждал окончания им же назначенного десятиминутного срока. Это длилось очень долго, как ему казалось. И прошла всего лишь половина этого срока, когда дверь в кабинет открылась и вошла Энни. На ней была ночная рубашка, и сейчас смотрелась она для него как-то призрачно; Алан чувствовал, что содрогание снова хочет поработать как следует над его телом. Нахлынувшее чувство было похоже на то, словно он заглянул в будущее и узнал, что оно будет неприятным. Даже грязным.