Собор без крестов - 2 - Владимир Шитов

—    Виктор Степанович, ну чего мы летим домой, как угорелые? Вена такой красивый город! Чего бы нам не за­держаться здесь на пару дней? — попытался уговорить его Сысой.

Такую же просьбу Лесник увидел и в глаза Хуго.

—  Вы, парни, не видите той опасности, которая гонит­ся за нами и может нас погубить, а она существует и при­ближается, поэтому пока есть возможность и путь к спасе­нию, мы должны как можно быстрее уматывать из этого красивого городка к себе домой.

Сысою и Хуго после такого ответа Лесника ничего ино­го не оставалось, как подчиниться его воле. Быть недоволь­ными хозяином они не имели права. Перед выездом из Вены в Москву, достаточно помучав своих телохранителей, Лесник вновь дал каждому из них по пять тысяч со словами:

— Только поймите, ребята, что я вам за работу дал каж­дому не по пять, а по десять кусков баксов. Если же вы ду­маете иначе и полагаете, что получили только по пять кус­ков, то вот эти бабки я буду считать вашим долгом мне,

—   Никаких долгов! Мы ваши условия принимаем, — замахав руками, заверил его Хуго.

—  Понятно! Ну а как насчет картишек, не сыграем под интерес? —улыбнувшись, пошутил Лесник.

— Дураков нет, — живо объявил Сысой.

—  Пускай у каждого будет в кармане то, что есть, — со­гласился Хуго.

—   Позарившись на чужое, помни, что можешь всего своего капитала лишиться, — вспомнив строптивого Пот­сбернера, заметил Лесник.

— Эту науку мы на своей шкуре испытали, — чуть за­искивая, произнес Сысой.

—  Приятно слышать, что моя наука пошла вам впрок. Хуго, сходи в вагон-ресторан, сделай нам заказ такой, что­бы его хватило нам до самой столицы. Сам понимаешь, что за все платить буду я.

—  Виктор Степанович, считайте, что меня уже в купе нет. Я испарился, — довольный таким приятным поруче­нием сообщил Хуго.

Вообще поездка с Лесником в Штаты, а потом в Евро­пу парням уже стала нравиться. Еще бы им быть недоволь­ными, если меньше, чем за месяц каждый из них заработал по пять тысяч баксов, ничем не рискуя и практически ни­чего не делая.

Приехав в Москву, Лесник остановился вновь у Душ­мана и прожил у него два дня. Все это время он пропадал в казино, дотошно вникая во все тонкости его работы. Толь­ко удовлетворив любопытство. Лесник в сопровождении своих постоянных телохранителей, земляков, Колумба и Горы, поездом отправился к себе домой.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. МЕЖКЛАНОВЫЙ КОНФЛИКТ ВОРОВ

ГЛАВА 54. ЮРГЕНД ПОТСБЕРНЕР

Нельзя сказать, что смерть отца обрадовала Юргенда, хотя он постоянно стремился стать самостоятельным и не­зависимым от него. Кончина родителя позволяла ему до­стигнуть желанной цели. За спиной денежного магната Юргенду многое позволялось и прощалось.

Потсбернер старший постоянно учил и приобщал сына к овладению своим видом бизнеса, радуясь, что у него та­кой способный ученик. Отец, разумеется, в помощи не нуж­дался и легко справлялся со своим многоотраслевым, хло­потным хозяйством. Но ему хотелось быть уверенным, что после его смерти концерн попадет в руки опытного продолжателя их рода.

После смерти отца Юргенду пришлось все его обязан­ности главы концерна со всеми вытекающими последстви­ями взвалить на свои плечи.

Изабель Потсбернер, мать Юргенда, умерла раньше мужа на шесть лет, так что Юргенду за помощью или сове­том обращаться было не к кому. Правда, налаженные связи Потсбернера с другими фирмами и после его смерти не пор­вались, а опытные специалисты его концерна помогли мо­лодому хозяину постепенно втянуться вдело и усвоить свои обязанности.

За год, прошедший после смерти его отца, Юргенд на­учился не только слушать своих подчиненных, но и прини­мать решения, жестко приказывать и следить за неукосни­тельным исполнением его воли.

Ему удавалось легко управлять своим предприятием, потому что рабочие и служащие его концерна в своей ос­новной массе не были случайными людьми. До них здесь работали их родители. Поэтому преемственность поколе­ний в коллективе проходила снизу доверху, упрочивая пат­риотизм и преданность всех и каждого своему хозяину. Все они дорожили своими рабочими местами, завоевывая пра­во на них своим добросовестным трудом.

В таких тепличных условиях Юргенд очень рано и со­всем необоснованно возомнил себя руководителем высо­кого класса. Поэтому иногда стал поступать вопреки реко­мендациям специалистов, так, как он считал для себя нуж­ным.

Женившись пять лет тому назад по настоянию отца на Сюзанне Вилеон, дочери давнего его друга и компаньона, Юргенд этим союзом не был доволен, но отказываться от брака с нелюбимой девушкой не решился. После свадьбы у Юргенда прилично увеличился капитал — как в деньгах, так и в недвижимости. С молодой, умной, но не очень симпа­тичной женой у него сложились довольно терпимые, при­емлемые для обоих отношения. Если Юргенд женился на Сюзанне по расчету, то он ей как жених нравился, и она выходила за него замуж по любви. Однако со временем его равнодушие охладило Сюзанну к нему, что сделало их от­ношения более натянутыми, грозящими непредсказуемы­ми последствиями. Каждый из них добросовестно выпол­нял свои супружеские обязанности, но, как мы понимаем, они были лишены того тепла и нежности, которые бывают между любящими сердцами.

Со временем Юргенд и Сюзанна притерпелись и при­выкли друг к другу. У них родился сын Бейгер, который уже в три года стал абсолютной копией отца, — такой же круп­ный, здоровый увалень с резкими чертами лица. Юргенд обожал сына, а поэтому часть ласк, предназначенных Бейгеру, доставались и его супруге, подарившей ему наследни­ка.

Часто в общении с женой Сюзанной Юргенд непроиз­вольно сравнивал ее с Регитой, своей несостоявшейся не­вестой. Любовь к ней не прошла бесследно, по этой причи­не он часто о ней думал.

Юргенд видел, что Регита в браке с русским драчуном счастлива и о нем совершенно не думает. Ему не хватало ее прежнего тепла и нежности. При встречах он чувствовал веющий от нее холод, которым она старалась держать его от себя на расстоянии, это оскорбляло и бесило его. Если бы Регита была в своем браке несчастлива, страдала, ни­щенствовала, то он бы, возможно, забыл бы о ней, как о недостойной его партии. Но счастливой и радостной, да еще при своей семейной неустроенности, он ее видеть не мог.

Став главой концерна, единовластным распорядителем его средств, Юргенд решил хоть чем-то навредить мужу Ре- гиты, чтобы через него сделать больно ей, чтобы она на себе почувствовала, как бывает иногда людям плохо.

Через своих брокеров на бирже он стал скупать акции фирмы Корвина Фостера, зная, что значительный пакет ее акций принадлежит теперь Регите и ее мужу.

Безусловно, для Корвина Фостера и Константина на­чавшаяся война Юргенда против их фирмы не могла остать­ся незамеченной. Мы знаем, что Константин, будучи у отца в гостях в Геленджике, рассказывал ему об этом. Как вооб­ще возможен выход из создавшегося затруднительного пол­ожения, Константин не представлял, но был уверен, что его просьба будет внимательно рассмотрена и он обязательно попытается помочь ему избежать разорения. Даже если пот­ребуется совершить что-либо сверхъестественное, имея все­го лишь единственный шанс на успех.

Каким образом Лесник сумел спасти фирму Корвина Фостера от разорения, мы уже знаем.

Завершив свои дела в Мехико и оставив там своего юриста доделывать необходимые юридические формаль­ности по поводу заключенной им крупной сделки с мекси­канцами, Юргенд, не задерживаясь больше ни одного дня, «боингом» вылетел в Нью-Йорк.

Самолет в родной город прилетел в седьмом часу вече­ра. О своем возвращении он никого из близких не поставил в известность, поэтому его в аэропорту не встретил привы­чный автомобиль с личным водителем.

«Я, как вол, трудился там во благо своего концерна, за­быв о себе и о женщинах. Хватит! Теперь я могу и, безус­ловно, имею на это полное моральное право, отвязаться от семьи и несколько часов пожить в свое удовольствие,» — рассудил Юргенд, беря на стоянке такси. Водителя он поп­росил, чтобы тот доставил его в ночной бар «Айоланта». Юргенд уже предчувствовал, как замечательно он там от­дохнет. Являясь истинным нью-йоркцем, он за годы своей жизни успел побывать в таком количестве ресторанов и ба­ров, что их число уже перевалило за четыре сотни. И знаток всех увеселительных заведений отдавал предпочтение бару «Айоланта». Это делалось сознательно, потому что он того стоил. В «Айоланте» проходимцев не пускал стоящий у вхо­да швейцар. Если попадал «непонятливый» гость, которого один швейцар не имел возможности «уговорить», то на по­мощь ему из бара выходило несколько профессиональных вышибал и кулаками учили «непонятливого» понимать де­мократию с позиции силы.