Собор без крестов - 2 - Владимир Шитов

Лесник с удовольствием послушал бы еще Туляка, но к нему подошла Альбина Илларионовна. Она была в таком приподнятом настроении, что не заметить этого Лесник не мог.

— Ты чего, Альбина, прямо, как молодая, цветешь и пахнешь!

— Ты знаешь, Витя, тебе подарков принесли не мень­ше, чем на сто миллионов, радостно проинформировала она его.

— Это хорошо или плохо? — спокойно поинтересовал­ся он.

—  Витя, о чем ты говоришь? Конечно, хорошо, но ты побеспокойся, чтобы их у нас тут никто не разворовал.

Спорить с женой и доказывать ей, что подарки никуда не денутся, было пустой тратой времени. Поэтому Лесник счел лучшим заверить ее:

— Успокойся, я распоряжусь проследить за этим.

Довольная его ответом Альбина Илларионовна остави­ла мужа одного, направившись в сторону семьи Душмана.

Беседа с женой, которая всю жизнь страстно занима­лась накопительством и находилась в плену денег, испор­тила ему настроение, но последующие встречи и беседы с друзьями выветрили у него из головы неприятные воспо­минания.

В одиннадцать часов вечера Лесник счел для себя воз­можным отпустить музыкантов-профессионалов домой, щедро оплатив их услуги. Только теперь, в узком кругу, он мог себе позволить послушать под гитару песни в исполне­нии Жигана.

Жиган понимал, какой чести он удостоен, будучи при­глашен в компанию козырных авторитетов. Это автомати­чески освобождало его от ответственности за свои прошлые «грехи» перед Туляком. Вместе с тем, при случае, он мог похвастаться перед своими бывшими корешами, что близ­ко знакомь самим Лесником, у которого гулял на дне ро­ждения.

Вначале Жиган пел то, что ему заказывали авторитеты. Выполнив их просьбы, он получил возможность петь свои любимые песни из своего обширного репертуара:

Здесь, на русской земле, я чужой и далекий,Здесь, на русской земле, я лишен очага.Между мною, рабом, и тобой, одинокой,Вечно сопки стоят, мерзлота и снега.Я писать перестал:письма плохо доходят,Не дождусь от тебя я желанных вестей.Утомленным полетом на юг птицы уходят,Я гляжу на счастливых друзей — журавлей.Пролетят он и там, над полями, лугами,Над садами, лесами, где я рос молодым,И расскажут они голубыми ночами,Что на русской земле стал я сыном чужим.Расцветет там сирень у тебя под окошком.Здесь в предсмертном бреду будет только зима.Расскажите вы там, расскажите немножко,Что на русской земле есть земля Колыма.Расскажите вы там, как в морозы и слякоть,Выбиваясь из сил, мы копали металл.О, как больно в груди и как хочется плакать,Только птицам известно в развалинах скал.Я не стал узнаватьтой страны, где родился.Мне не хочется жить. Хватит больше рыдать.В нищете вырастал я, с родными простился.Я устал, журавли. Вас не в силахдогнать.Год за годом пройдет. Старость к нам подкрадется,И морщины в лице... Не мечтать о любви.Неужели пожить по-людски не придетсяЖду ответ, журавли, на обратном пути.

Одна песня Жигана сменялась другой. В них говори­лось о тяжелой доле людей, отбывающих наказание в мес­тах лишения свободы. Его слушателями были те, чья моло­дость прошла в ИТКа. Там они сформировались как лич­ности, умеющие постоять за себя. Лесник и его друзья, слу­шая зековские песни, с удовольствием окунались в про­шлые годы, дорогие воспоминания, принимая близко к сер­дцу судьбу главного героя песни, частично видя себя в нем...

Только увидев, что Жиган устал, глубокой ночью гости отпустили его домой и стали сами разъезжаться.

Лесник был доволен вечером, проведенным в кругу друзей. С чувством исполненного долга он вернулся из рес­торана домой.

Несмотря на то, что ему исполнился семьдесят один год, Лесник не обижался на жизнь, так как она протекала плодотворно и насыщенно, в чем мы смогли убедиться, про­следив внимательно за отрезком его жизни длиной всего лишь в один огромный год.