Слово Ишты - Александра Лисина

— Верность тоже достигается заклинанием?

— Нет. Верность фэйра — это своего рода благодарность хозяину за вторую жизнь, — еще более странно покосился мастер Драмт. — Жизнь в Тени — не самое приятное времяпрепровождение. Любая душа стремится ее покинуть. Поэтому как только появляется такая возможность…

— Но ведь в Тени живут не только простые души?

— Верно, — спокойно согласился маг. — Там есть и шейри, и настоящие демоны, и много чего весьма неприятного.

— Так как же вы рискуете туда соваться, не зная, кто именно ответит на ваш призыв? Вдруг это будет демон, а не чужая душа? Мастер Драмт криво улыбнулся.

— Шейри мы не боимся пропустить: во-первых, они слишком велики, поэтому легко узнаваемы, а во-вторых, ни один шейри не сможет выжить в чужом теле. Для этого ему нужно свое собственное.

— Но при переходе он слишком слаб, чтобы его создать, — нахмурилась я. — Как же он тогда его получает?

«Его создает Ведьма, — невесело шепнул с пола Лин. — Или маг, который рискует нас призывать. Из собственной плоти и крови. Другого пути не существует». Я нахмурилась еще сильнее. «Хочешь сказать, что Айна делилась с тобой своей кровью?» «Не она. Другая хозяйка… или хозяин? Я его не помню».

— Риг, а как вы отличаете, кто приходит? — снова повернулась я к магу. — Как узнаете: душа это, шейри или просто мелкий бес, который успел юркнуть в Воронку?

— Есть способы, — отчего-то насторожился Риг. — Почему тебя это интересует?

— Потому что создание фэйров, как мне кажется, не слишком естественно. И потому, что Обмен Душ, по сути своей, довольно мерзкое явление.

— Но у тебя же есть фэйр, — осторожно напомнил он, когда я резко отвернулась.

— Барс другой. Его никто не принуждал. Он пришел ко мне добровольно.

— Вот как?

— Да, — кивнула я. — Он выбрал меня осознанно.

«Гайдэ, осторожнее, — беспокойно дернул хвостом Лин. — Фэйры никого и никогда не выбирают. В этот момент пришедшая душа слишком ошеломлена переходом. И помнит только то, что в Тени ей было плохо и страшно. А также то, что кто-то помог ей оттуда уйти. Поэтому фэйры так верны своим хозяевам — без них ни один призванный не смог бы существовать. Поэтому же хозяев не бросают. Поэтому же не предают».

Мастер Драмт прищурился и с новым выражением уставился на поднявшегося с пола шейри.

— Выбрал? Сам?

Лин бесшумно подошел ко мне, неуловимо быстро скользнул под левую ладонь и замер, тараща на насторожившегося мага крупные, слегка пожелтевшие от беспокойства глаза. Потом так же бесшумно оскалился, стоило Ригу качнуться в нашу сторону, и тихо, предупреждающе зарычал.

— Не надо, — вздохнула я, тронув черные кончики ушей. — Не рычи.

Лин недовольно фыркнул, но послушно спрятал зубы. Однако скопившегося в воздухе напряжения это не уменьшило: мастер Драмт так и стоял, окружив себя плотной стеной отчуждения, а я просто не знала, как ее убрать.

— Не надо, — повторила негромко, с тоской оглядев двери в библиотеку. — Риг — не враг нам.

— Ты уверена в этом? — хрипло спросил маг, не сводя напряженного взгляда с шейри.

— Мне так кажется… не знаю. Наверное, просто хочется верить? Иногда, кроме веры, ничего больше не остается.

Риг вдруг странно вздохнул, опустил напряженные плечи, и в комнате сразу стало легче дышать.

— Прости, Гайдэ. Я просто растерялся и не знаю, как реагировать на твои слова. Ты не знаешь элементарных вещей, ты говоришь странные вещи, но при этом рядом с тобой есть это необычное создание, на которое я не понимаю, как смотреть. То ли как на чудо, то ли как на бред. Наверное, маги в твоей стране просто научились создать фэйров как-то иначе? Или же… или же это — уже не совсем фэйры? А может, и не фэйры вообще? Я действительно не знаю. Извини, если я обидел тебя недоверием. Я грустно улыбнулась.

— В чем-то ты прав: Барс — не обычный фэйр. Но по сути своей он ближе всего именно к тому понятию, которое для тебя привычно. И он верен мне. Так верен, как, наверное, никто другой. На меня с немым обожанием уставились два крупных синих глаза.

«Никогда не брошу… — беззвучно прошептал Лин, ласково потеревшись носом о мою ладонь. — Не оставлю… ты — самая лучшая…» Маг растеряно взъерошил челку и окончательно расслабился.

— Я верю. Я вижу, как он на тебя смотрит. Такого не добьешься никакими заклинаниями.

Я опустилась на корточки, а потом крепко обняла «барса», зарывшись пальцами в густую шерсть и тесно прижавшись щекой. Лин негромко заурчал в ответ и тоже прильнул, впитывая всем телом силу моих вздрогнувших Знаков.

— И я тебя не брошу, мой славный. Никому не отдам. Ты у меня замечательный. Риг снова вздохнул, после чего присел рядом и извиняюще посмотрел.

— Прости. Я не хотел тебя задеть. И его… тоже, — он со слабой улыбкой повернулся к Лину. — Я чувствую: в тебе нет Тьмы. И нет той Тени, которой страшится каждый из нас, когда открывает Воронку. Ты — светлый, фэйр. Такой же светлый, как твоя хозяйка. Лин недоверчиво прищурился. «Да?»

— Я уверен в этом, — твердо посмотрел на него маг, и вот тогда я, наконец, облегченно улыбнулась.

Среди ночи я проснулась от странного ощущения. Только не сразу поняла, в чем именно дело. А когда открыла глаза и поискала, что же меня так обеспокоило, то с удивлением наткнулась на сидящего на подоконнике Гора, который с тоской смотрел из темноты блестящими черными глазами.

Я непонимающе моргнула, на мгновение подумав, что все еще сплю, но брат никуда не исчез. За окном по-прежнему царила темнота, стрекотали невидимые сверчки, две местные луны красиво клонились к горизонту, уже успев поменяться местами. Но Гор был. И действительно зачем-то сидел на моем подоконнике, как будто делать больше нечего. А вот Лина рядом, как ни странно, не оказалось. И это было неправильно.

— Ты чего? — наконец, спросила я, с трудом протерев слипающиеся глаза.

— Прости. Я тебя разбудил?

— Нет. Не ты. Что-то другое… почему не спишь? Твоя очередь караулить? Гор медленно покачал головой.

— Нет, я уже закончил. Сейчас снаружи Бер.

— Тогда в чем дело? — совсем озадачилась я. — И почему ты торчишь здесь, а не у себя?

Вместо ответа брат слез с подоконника и, опустившись возле постели на корточки, с неожиданной болью посмотрел:

— Помоги мне, Гайдэ.

— Да в чем дело? — окончательно всполошилась я и резко села. — Гор, что случилось? Почему у тебя такой вид, словно кого-то хороним? Что с тобой?!

— Я не знаю, — у него вдруг изломался голос, сорвавшись до хриплого шепота, а глаза потемнели полностью, напрочь лишившись белков и превратившись в два страшноватых провала в никуда. Причем, чем дольше в эти провалы смотришь, тем глубже тебя утягивает, тем труднее сопротивляться и тем явственнее по коже бегут мурашки от прикосновения к чему-то непонятному, холодному и… одинокому.