Плохая хорошая девочка - Ирина Арбенина

«Кажется, профессор спит», — решил Ростовский.

Он осторожно вылез из мешка. Тихо взял винтовку, которую уже с вечера держал на взводе.

И, не включая фонаря, на коленях пополз к тому месту, где спал Горчицкий.

Тьма была полная. Юра ориентировался только по храпу.

«Как бы мне не споткнуться о старика…» — думал он, осторожно пробираясь в темноте вперед — на храп!

Остановило Ростовского нечто холодное, стальное, упирающееся ему в живот…

— Вы чего, профессор?

Глаза наконец привыкли к темноте, но Юра уже без помощи зрения понял, что это такое.

В живот ему упиралась винтовка. И так же, в упор, своими пронзительными, похожими на винтовочное дуло глазками смотрел на него профессор. Бодрствующий, а отнюдь не спящий профессор Горчицкий.

Старик больше не храпел. Точнее, не издавал того фальшивого храпа, который столь искусно ввел Ростовского в заблуждение, убедив его в том, что «одуванчик» якобы крепко спит.

Как выяснилось, старик не спал, а с большим, по-видимому, интересом наблюдал за Юриными перемещениями по палатке.

— А вы чего? — невежливо вопросом на вопрос ответил Горчицкий Юре.

— Я ничего.

— Это вы-то «ничего»?! — Профессор кивнул на винтовку, которую Ростовский держал в руках.

— Да я… это… лекарство ваше принял! — нашелся Юра. — Побочные действия! Сами рассказывали, как тот парень размахивал револьвером после вашего этого… Как его? Ме-па-кри…

— Мепакрина.

— Во-во! Вот и я тоже… разбушевался. Простите великодушно больного, сам не ведал, что творил! Звиняйте, профессор.

— Ой ли?

— И «ружо» уберите, дяденька, — взмолился Юра. — А то вы мне уже кишки насквозь почти проткнули!

— Да что вы, Юрочка? А вдруг у вас опять будет приступ буйного помешательства? И вы снова начнете с винтовкой по палатке слоняться?

— Да нет же, профессор! Я уже пошел на поправку. Клянусь! Уже практически пришел в себя. Вы меня прямо-таки излечили. Можно сказать, в чувство привели!

Юра скосил глаза на по-прежнему упирающуюся ему в живот винтовку.

— Вы думаете? — недоверчиво переспросил Горчицкий.

— Уверен!

— Вам, может быть, все-таки срочно нужна медицинская помощь?

— Ну хватит же издеваться, профессор. Убирайте свою «помощь»! Говорю вам: это лекарство на меня так подействовало. Я, разумеется, не собирался вас убивать!

Ружье Горчицкий все-таки убрал…

Однако теперь Юра постоянно чувствовал на себе его подозрительный взгляд.

Правда, к Юриному счастью, наконец «сработала» натянутая леска.

Они поднимались на склон горы Двуглавой… Юра с некоторых пор стал сопровождать Горчицкого в его «ботанических» прогулках.

На сей раз он предусмотрительно пропустил старика вперед.

Милиционер даже гипнотизировал его взглядом, «дырявя» спину: ну давай, давай…

И старик споткнулся.

С криком покатился вниз.

А Юра выждал немного… Подождал, когда крики окончательно затихнут, и стал спускаться вниз.

Неужели дело сделано?!

Увы! Горчицкий сидел внизу жив-живехонек. Именно сидел, а не лежал в виде безжизненно распростертого тела. Одежда на нем, правда, была порвана, сквозь прорехи сочилась кровь — видно, старик здорово ободрался об острые камни, когда катился вниз.

Но… Юра даже не смог скрыть кислой гримасы разочарования. Давать дуба профессор явно не собирался!

«Просто Кащей Бессмертный какой-то…» — вздохнул про себя Ростовский.

— Ну как же вы так, профессор? Экий неловкий! — вздохнул Юра — Смотреть надо под ноги-то. Очки, что ли, забыли надеть?

Юра протянул руку.

— Давайте, помогу…

Охая, ойкая и потирая ушибленные бока, Горчицкий с трудом поднялся на ноги.

Юра помог ему добраться до лагеря… Поскольку Горчицкий, даже в таком состоянии, не расставался с своим заряженным ружьем.

— Ну как вы? Поправляетесь? — первым делом поинтересовался на следующее утро, едва проснувшись, Ростовский.

— Да плохи мои дела, Юрочка… — простонал профессор.

— Что так? — едва сумел скрыть свою радость милиционер.

— Что-то все мои раны и ссадины, Юрочка, воспалились! У меня, кажется, даже температура поднялась, — с трудом произнес профессор.

— А может, вам того — на лечение податься?

— Какое еще тут может быть лечение, Юрочка?

— Я имею в виду — на воды податься?

— То есть?

— К источнику сходить не желаете? Помните, на Королевиче все как на собаке зажило от серной воды.

— А что? — обрадовался профессор. — Пожалуй, это идея…

— Вот я и говорю!

— Надо попробовать.

— Давайте я вам помогу.

Юра встал на ноги и заметил, что Горчицкий в ту же секунду вздрогнул, положил руку на винтовку и подвинул ее к себе поближе.

«Он меня подозревает и боится!»

— Хотите, я сам вам принесу этой целебной воды? — с самыми теплыми интонациями в голосе, на какие был только способен, предложил Ростовский. — Ну куда вы, такой слабый, потащитесь?

И профессор благодарно согласился.

Вода из источника, которую Юра принес в канистре, подействовала. Раны профессора стали подживать.

Он немного повеселел. И перестал так судорожно хвататься за винтовку при виде Юры.

Уже через день он объявил:

— Может, мне полное омовение в этом источнике совершить? Пойду-ка я схожу туда сам. Как вы думаете, Юрочка?

— Совершите, совершите омовение, — подбодрил старика Юра.

— Вообще-то я видел когда-то подобный источник в Кении, — заметил профессор. — Так там, Юрочка, женщины даже забеременеть от такой воды могли.

— Ну, надеюсь, вы обойдетесь без этого.

Хихикая и немного хромая, Горчицкий ушел к целебному источнику…

«Пошел на лечение… как старый больной медведь! — Юра задумчиво смотрел ему вслед. — Пошел за живой водой и молодильными яблоками. Надеется, старый, расцвести!

Ну цвети, цвети… Ходи, ходи! Недолго тебе осталось».

Надо было срочно придумывать что-то еще. И Юрины мысли уже обратились к тарзанке.

«Это хорошо, если Горчицкий повадится к источнику, — думал Юра. — Это открывает новые возможности».

И ими, этими возможностями, следовало незамедлительно воспользоваться!

Тем более что с некоторых пор Ростовский отчего-то вдруг стал чувствовать себя не вполне здоровым…

Сначала Юра не обращал на это внимания. Но некоторые симптомы с каждым днем становились все очевиднее. У него часто болела голова, схватывало живот, поднималась температура.

И это было для него, стопроцентного здоровяка, абсолютно новым ощущением.