Ричард Длинные Руки — принц короны - Гай Орловский

— А-а-а, — сказал я, — тогда утрясайте это с законниками. Или с самими лордами, что проще. Я сам сторонник двусторонних соглашений. Мне, уверяю вас, вовсе безразлично, признает ли бриттский лорд себя вассалом сакрантского короля или останется верным Бриттии!

Вильдграф быстро посмотрел на обоих, те кивнули, он перевел взгляд на меня.

— Ваше высочество, это лучшее из решений, что вполне нас устраивает.

— Лорды, — произнес я.

Они поклонились еще раз и вышли.

Глава 7

Ужинал я с рыцарями, но вечером назло Аскланделле… что-то я слишком часто делаю ей назло, нужно оставить это мальчишество, явился в покои принцесс.

Похоже, Джоанна провела с сестрами разъяснительную беседу, обе вышли к ужину, тихие и робкие.

Сама Джоанна в своем лучшем платье, яркая и счастливая, держится беспечно и весело. Наверное, так и должна вести себя женщина, принесшая себя в жертву, они это просто обожают делать по любому поводу.

Рианелла осмелела настолько, что начала пока еще робко строить мне глазки, Хайдилла еще долго трусила и не смела оторвать взгляд от блюда, но все-таки прогресс, Джоанне как-то удалось убедить их, что я не наброшусь на них аки зверь, раз уж она согласилась на изнасилование и за них.

А может, подействовало и то, что сама она вроде бы не в изорванном платье и без кровоподтеков на лице, уже попискивают, поддерживая разговор, но когда подошло время кофе, обе испуганно вскочили, пожелали доброй ночи и умышастили в свои норки.

Джоанна, весело щебеча, начала раздеваться, у женщин это целое представление, если мужчина наблюдает, однако я подошел к окну. Во дворе темно, только у входа в бочках горит синеватым пламенем смола да вдали у ворот тьму отгоняют, да и то недалеко, факелы.

— Ваше высочество, — донесся от ложа щебечущий голосок принцессы, — я уже в постели.

— Спи, — ответил я, не поворачиваясь. — Господи, когда же наступит время, когда можно будет делать то, что хочется… или вообще ничего не делать!

Со стороны ложа донесся тонкий голосок, полный недоумения:

— Ваше высочество?.. Принц?

Я сделал успокаивающий жест и быстро пошел к двери. В коридоре охрана вскочила на ноги, никак не ожидая, что управлюсь так быстро, а я спустился по лестнице на первый этаж, в залах уже пусто, если не считать вооруженной до зубов стражи, еще больше этих крепких парней у входа, мы все-таки в чужом городе и захваченном королевском дворце.

— Бдите, — сказал я успокаивающе, — бдите!.. Все нормально, это у меня причуда такая. Изволю погулять в ночи. Где вы видели великого человека без причуд?

Бобик ринулся к конюшне, заспанные конюхи не сразу и сообразили, что я возжелал, и арбогастр едва не разнес стойло, услышав мое приближение.

Я поднялся в седло, все смотрят вытаращенными глазами, глухая ночь во дворе, небо в тучах, вот-вот повалит снег, вообще скроет все следы, это уже не причуда, а придурь, но, возможно, это только у великих причуды, а самые великие имеют право и на придурь?

Бобик пронесся через город, как сгусток мрака, мы вылетели вслед за ним, быстрые и легкие, как призраки, только снег расшвыривали, как стадо скачущих от стаи волков лосей.

К Проклятому Болоту все еще ведут наши следы, а в самом центре огромная яма с обугленными краями и красивым кольцом сосулек толщиной с бедро взрослого мужчины и длиной с копье.

На дне небольшое застывшее озерцо тухлой воды… нет, там уже желтый лед.

Я остановил Зайчика в трех шагах от обледенелого края, прислушался. Бобик мощно зарычал, рык пошел в землю, тяжелый и проникающий в самые недра.

Арбогастр нетерпеливо заржал, в ответ под ногами загрохотало, земля дрогнула. В центре ямы, сразу охватив ее целиком, взвился гремящий багровый столб адского пламени.

Огромная фигура проступила через багровую стену огня, я прокричал:

— Сэр Вельзевул, к сожалению, должен отказаться. Хотя вы правы, с вашими пожеланиями я согласен, хотя и с некоторыми важными оговорками. Но у меня у самого сейчас не то что узники, целые графства и баронства разбегаются!.. А завтра начнут разбегаться королевства!

Не дожидаясь ответа, я повернул коня и приготовился пустить в галоп, когда могучий голос, от которого дрогнула земля, проревел:

— Конрад Синезубый, я уже говорил о нем, убил вчера священника в одной вашей деревне, сегодня убил в другой и, возможно, убьет еще, а завтра убьет намного больше… Он обожает убивать именно священников. Я, конечно, рад, но мне нужно, чтобы священников убивали не мертвые, а живые люди и тем самым губили свои души.

Я крикнул зло:

— Так поспешите!

— У нас, — прорычал он, — на земле нет власти. Обнажи меч, смертный.

Голос прозвучал так неожиданно и властно, что я как-то непроизвольно вытащил меч из ножен. На длинном стальном лезвии заблистали багровые сполохи и показалось, что уже по самую рукоять залито кровью.

Из пламени высунулась рука, толстая, как ствол столетнего дуба, и вся перевитая толстыми мышцами. В огромных пальцах коротко и страшно блеснули красные искры, а в следующее мгновение вся ладонь ухватила мой меч за лезвие.

Послышался скрежет, словно Вельзевул из высокосортной стали, снова полетели искры. Мою ладонь обожгло, и тут же чудовищная рука очень быстро, не давая мне слова сказать, вернулась обратно в столб адского огня.

Донесся затихающий голос:

— Этим мечем убьешь любого из ада…

Земля загрохотала, адское пламя стремительно пошло вниз, и через мгновение посреди болота осталась только раскаленная земля, откуда пошел пар от падающего снега.

Я стиснул челюсти, чувствуя разочарование и гнев, эта сволочь мне слова не дала сказать, поспешила застать меня врасплох и тут же смылась, а я теперь…

Взгляд мой упал на рукоять меча, там в навершии страшно горит зловещим багровым огнем крупный рубин. Что-то в нем такое, взгляд не оторвать, настоящий Адский Рубин…

…И теперь даже не знаю, как мне с таким подарком.

Хотя кому я брешу? Такую изворотливую сволочь, как я, не перебрехать, я же себя вижу как на ладони… хотя бы в этот момент.

Адский Рубин блещет люто и дико, скопив в себе страшную мощь подземного мира, но можно заметить, что один из лучиков вроде бы длиннее всех и указывает на север.

Я повернул арбогастра в том направлении и прошипел сквозь зубы:

— Бобик, нам нужно отыскать нечто… с таким же запахом. Ну, серы, смолы и горящей плоти.

Он посмотрел на меня очень серьезно, глаза зажглись багровым огнем, а шерсть приподнялась.

Арбогастр фыркнул, повернул ко мне голову, и я со страхом увидел, что и его глаза медленно наливаются этой ужасающей багровостью, словно череп набит раскаленными углями.