Absoluta. Совесть и принципы - Катерина Бэлл
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если мы наведём порядок, где у всех будет цель — быть хорошими, добрыми, сопереживающими, — мир изменится. Он станет лучше. Неужели ты этого не понимаешь?
— А Бернард? А Изольда? — продолжала бороться Деми. Хотя речи демона были такими сладкими, что она уже была готова сдаться.
— Демоны?.. Так люди нас стали называть, да? — засмеялся Вельзевул. — Да-да… «Демоны» следующих поколений должны были подталкивать людей к плохому, чтобы показать Высшим, как быстро человек сдаётся, как он слаб. — Он увидел на лице девушки смесь эмоций из недоумения и отвращения к такой идее. — Да, ты не понимаешь… Война началась задолго до тебя. Много тысяч лет назад. Это имело смысл. Мы должны были доказать, что люди без руководства всегда выбирают то, что проще, что слаще, что удобнее. И мы оказались правы, разве нет?..
Деметрия поморщилась, осознавая, что сдаёт свои позиции.
— Я люблю людей. Они умные. Человечество придумало законы, чтобы обуздать плохое, — спокойно продолжал Вельзевул. — Но слишком многим людям закон оказывается не писан. И так было всегда.
Потому что мы создали людей. Часть хотела видеть их идеальными. Другая часть — Высшие — хотела, чтобы они справлялись сами.
Но они не справляются! Высшие поспособствовали созданию человечества, а потом плюнули на своё творение. И все эти тысячелетия мы просто хотим взять на себя ответственность за людей. Мы тоже не совершенны. Но нам хотя бы не плевать.
— Как ты сладко поёшь, — из последних сил сопротивлялась Деми. — Почему тогда твой сын от тебя отвернулся?
— Я так сильно доверял ему, что допускал его к людям слишком часто и слишком надолго. Он, к сожалению, проникся идеей свободы. Якобы люди могут решать… Но он предпочёл забыть, что люди, как правило, решают неправильно.
— Демоны подталкивают людей к неправильному… — неуверенно, но всё же настаивала девушка.
— Серьёзно? — удивился Вельзевул. — Миллионы людей каждый день совершают плохие поступки. Иногда серьёзные, иногда мелкие. Неужели ты думаешь, что у «демонов» так много возможностей повлиять на каждого из них?.. «Демонов» не так много, и, поверь, «демоны» давно уже предпочитают оставаться в своих чертогах, потому что они устали бороться. Ещё остались те, кто не теряет надежду, но нас очень мало.
— Тем не менее вы убиваете. Вы безжалостно убили моих родителей! — закричала Деми. — Зачем? Зачем это было?!
— Если бы это зависело напрямую от меня, они были бы живы, — пожал плечами Вельзевул. — Я, знаешь ли, не фанат убийства. Показывать слабости людей — это да, но убивать их не имеет смысла. Умерший человек не докажет мою идею, что все люди нуждаются в помощи или в руководстве. Все твои родители: и Кристофер, и Офелия, и Майкл, и Элиза — были прекрасными людьми, которые боролись за добро. Только они, как и ты теперь, боролись за извращённое представление о добре. Они боролись за Высших, которые дали человечеству свободу, которая и губит всех. Они боролись за Высших, которым плевать на людей.
И я не могу винить твоих родителей за это заблуждение. Эта идеология живёт тысячи лет. Передаётся из поколения в поколение. Они просто верили в ложь… Жаль, что они погибли. Они были хорошими и добрыми. Да, они ошиблись, поверили в неосуществимое. Но всё равно были благородными.
Деми смотрела в глаза демона. И не видела демона. Она видела многовековую усталость.
— Ты причинил боль моим любимым людям…
— Зато ты проснулась, — пожал плечами Вельзевул.
— Я хочу, чтобы они были в безопасности.
— Будут. Я и не собирался подвергать их опасности. Они в порядке.
— Значит, мы можем просто уйти? — уточнила Деметрия. Где-то на задворках сознания она понимала, что начинает просто торговаться.
— Разумеется. Вы же так любите иллюзию свободы, — тихо засмеялся демон. — Только своего сына я не отдам. Иначе он погибнет в этом мире лжи, лицемерия и насилия. А вы — ты, Джейсон, Генри, Эгиль, Иза — можете идти.
— Но…
— Да, ты права. Война продолжится.
Уайт так бесцеремонно перебили, что она даже забыла, что вообще намеревалась сказать. Но она точно помнила, что Бернард должен быть свободен от своего отца.
— Что я должна сделать, чтобы твой сын тоже мог уйти?
— Тогда ты можешь остаться.
— Сына готов променять на Absoluta? — скептически прищурилась девушка.
— Нет. Я собираюсь получить всю вашу поддержку в конечном итоге.
Деми нервно сглотнула.
— Что ты имеешь в виду?
— Деметрия, прости, но, как и я сказал, сейчас ты мне неинтересна. Да, у тебя сила Absoluta, но она не имеет смысла, пока ты не определилась, на чьей ты стороне. Сейчас у тебя нет сторон, ты мыслишь категориями «люблю/не люблю». Я люблю своего сына, но, если он мешает порядку, который создаст лучшие условия для большинства, я пожертвую сыном.
Да, я постараюсь его вернуть к себе, на нашу сторону. Но если он не примет мою помощь, я буду готов отвернуться от него. Потому что благополучие многих намного важнее моего личного счастья.
— Но он твой сын… — прислушавшись к голосу совести, пробормотала Деми.
— Все люди — мои дети. Я принимал участие в их сотворении. Один ребёнок или миллиарды моих детей?.. Сама бы ты что выбрала?
— Мы рассуждаем по-разному… — задохнулась негодованием Уайт.
— Да, ты рассуждаешь, как человек. Ты принимаешь во внимание свои слабости. Но ещё… — Вельзевул приблизился к девушке и положил руки на её плечи. — Ещё часть тебя, часть Absoluta, понимает, что я говорю правду.
Ты хочешь, чтобы они были полностью свободны?
— Я хочу, чтобы они всегда и везде были в безопасности!
— Как это по-человечески…
— Я человек, — настойчиво сказала Деметрия.
— А ещё ты абсолютная сила! Твоя задача заботиться обо всём человечестве, а не только о горстке людей, которых ты любишь!
Я открою тебе секрет, девочка. Ты спасёшь своих любимых в этой войне, если закончишь войну. Ты можешь это сделать. Тебе просто страшно брать на себя ответственность!
— Я их знаю! Они будут бороться. Они будут подвергать себя опасности. Они не сдадутся! Они будут искать меня.
— Пока не будет общего порядка, конечно, они будут бороться, — пожал плечами демон. — Но в твоих силах помочь нам установить порядок, который всех бы устраивал.
— А если я соглашусь помогать?.. — Уайт отступила на шаг, стараясь обуздать свои принципы, которые истошно кричали ей забрать свои слова обратно.
— Они всё ещё будут пытаться, якобы, тебя спасти, — безразлично отозвался Вельзевул.
— Ты можешь обещать
