Ташкент: архитектура советского модернизма, 1955–1991. Справочник-путеводитель - Борис Чухович

ПОСЛЕ СССР

Адаптировавшись к новым экономическим и политическим реалиям независимого Узбекистана, «Ильхом» остался ядром художественной жизни неофициального Ташкента. Его постсоветская история, однако, оказалась поделенной на два разнородных периода: до и после убийства основателя театра Марка Вайля в 2007 году. В 1990-е годы Марк Вайль продолжал ставить спектакли, подвергавшие современное общество пристальному анализу. В наиболее удачных постановках этого времени он скрестил традиции игрового европейского театра, идущие от Бертольда Брехта, Всеволода Мейерхольда и Евгения Вахтангова, с принципами народного узбекского театра, базирующимися на импровизационной эксцентрике[393]. При этом режиссер не заигрывал с новейшими историческими мифологемами и оставался верным модернистскому театру, избегавшему какой бы то ни было апологетики. Его последние постановки, в особенности «Полеты Машраба» (2006), тяготели к политическому памфлету, предупреждая о неизбежном дрейфе авторитарного правления к тираническому безумству. После смерти режиссера театр некоторое время стремился остаться «кластером культуры», однако после 2016 года вновь стал проявлять интерес к острой социальной тематике. Театральное фойе и подвал все это время оставались центром неформальной музыкальной и художественной жизни города.

Вид на западный фасад. 1975

Здание Дома молодежи было приватизировано, различные его помещения неоднократно переходили из рук в руки. Высотная часть трансформировалась в гостиницу «Шодлик», при этом многие ее помещения, за исключением вестибюля, сохранили изначальную планировку, а также детали отделки. Однако раздутый в сравнении с потребностями среднестатистического отеля культурно-ресторанный блок оказался в уязвимом положении. Фойе, в котором проходили художественные выставки, и помещения театра «Ильхом» несколько раз переоборудовались, но помещения над ними оказались «бесхозными» и приходили в аварийное состояние. После пожара, случившегося уже в нынешнем столетии, пространство ресторана на втором этаже остается открытым и нуждается в реконструкции. Дом бракосочетаний был выведен из комплекса, не существует больше и библиотеки с читальным залом. В начале 2020 года собственники отеля приняли решение о проведении реконструкции горизонтального блока, требующей выселения театра из занимаемых им пространств. Поднявшаяся волна общественных протестов и вмешательство властных институций остановили этот процесс, но инцидент продемонстрировал, что проблема нуждается в долгосрочном стратегическом решении на основании всей совокупности факторов, включающих нематериальную историю здания. Принципы и задачи такого решения были сформулированы в ходе начальной стадии проекта «Ташкентский модернизм XX/XXI» в сотрудничестве с коллективом «Ильхома» и собственниками комплекса в 2021–2023 годах, однако какой окажется его реализация, покажет время.

Борис Чухович

27. ИНСТИТУТ ГРУДНОЙ ХИРУРГИИ 1965–1975

АРХИТЕКТОРЫ О. ГААЗЕНКОПФ (ГАП), М. КОНДАКОВА

ИНЖЕНЕРЫ А. ТУНИЯНЦ (ГИП), А. АСАНОВ (ГЛАВНЫЙ КОНСТРУКТОР), А. КРАКОВ

МАЛАЯ КОЛЬЦЕВАЯ ДОРОГА, 10/1.

Первая модернистская медицинская институция в Ташкенте, совмещающая лечебные, исследовательские, учебные, музейные и популяризаторские функции

Институция, сокращенно называемая Институтом грудной хирургии, на протяжении своей истории имела различные названия. Во время первоначального этапа проектирования, пришедшегося на 1965 год, ее название на рабочих чертежах звучало следующим образом: «Республиканский центр кардиологии и грудной хирургии в г. Ташкенте»[394]. Оно же фигурировало в первой публикации о проекте главного инженера комплекса А. Туниянца, вышедшей в 1965 году[395]. В материалах генплана Ташкента 1967 года ее уже именовали «Институтом кардиологии и грудной хирургии»[396]. Однако на втором этапе проектных работ и в процессе строительства название изменилось снова: учреждение стало «Филиалом Всесоюзного научно-исследовательского института клинической и экспериментальной хирургии в Ташкенте» (сокращенно: филиал ВНИИКиЭХ)[397]. Как следует из этой метаморфозы, институция поменяла профиль на более широкий — однако более чем за десять лет проектирования и строительства название «Институт грудной хирургии» прижилось и стало привычным и для горожан, и среди архитекторов.

Макет комплекса, разработанного в 1965 г.

Главный фасад. 1965

Анонсируя проектирование необычного по масштабу и профилю лечебного центра, Туниянц писал, что «территория, отведенная Республиканскому центру кардиологии и грудной хирургии, занимает 5,5 га и делится на три зоны: лечебную, хозяйственную и зону приемного отделения»[398]. Документы и чертежи 1965 года вносят серьезные коррективы в понимание функционального предназначения комплекса. Проектируя объект, архитекторы и их заказчики ставили гораздо более амбициозные цели, нежели строительство обычной больницы. Речь шла о комплексном центре, совмещающем исследовательские, преподавательские, лечебные и популяризаторские функции, причем последние включали не только проведение конференций, но и создание специализированного музея, который должен был функционировать в стенах Института. Столь же развитым был и исследовательский блок. Помимо оставленного на вторую очередь строительства двадцатиэтажного корпуса, в котором должны были разместиться научные лаборатории, в комплексе Института предполагалось построить виварий для проведения опытов на животных, патологоанатомический блок и несколько других сооружений, не связанных напрямую с лечением больных. Таким образом, речь шла об учреждении, структурно близком университетским больничным центрам XXI века, синергетически совмещающим лечение, медицинскую и фармацевтическую науку с процессом обучения будущих медиков и действующих врачей, а также с популяризацией плодов медицинской науки. Одновременно следует отметить и еще одно функциональное свойство сооружения. Его предполагали разместить в собственной парковой зоне. Таким образом, к вышеперечисленным функциям добавлялась еще одна — восстановительная, усиленная взаимодействием с природой и избавлением от ритма, шума и других проблем мегаполиса.

Как в случае многих других сооружений, проектирование которых было начато в первой половине 1960-х, а строительство завершилось в середине 1970-х, проект Института серьезно менялся с течением времени, причем трансформации зависели не только от развития медицинских технологий и процессов, но и от эстетических установок архитекторов, возможностей экономики и т. д.

Западный фасад. 1965

В проекте 1965 года комплекс состоял из 12-этажного лечебного корпуса на 350 коек, конференц-зала на 400 мест (с музеем медицины, введенным в пространство его кругового фойе) и намеченного на перспективу 20-этажного здания лабораторного корпуса. Чтобы оценить амбициозность замысла, стоит отметить, что административное здание, которое в это же время проектировалось для площади имени Ленина{12} московскими зодчими, было 19-этажным и что, таким образом, архитекторы Ташгипрогора были первыми, кто решился на возведение в Ташкенте столь высокого и технически сложного объекта[399]. Между больничным и лабораторным корпусами располагалась одноэтажная перемычка с конференц-залом, административными и служебными помещениями, необходимыми для приема посетителей и управления комплексом. С северной стороны первого этажа больничного корпуса планировалось разместить вестибюль для посетителей, которые могли бы оставить верхнюю одежду в гардеробе. Через эту транзитную зону предполагалось пропускать гостей приемного отделения, выписывать больных, принимать передачи и осуществлять необходимые коммуникации с медперсоналом. Отдельный вестибюль был запланирован для больничной поликлиники. Он