Ташкент: архитектура советского модернизма, 1955–1991. Справочник-путеводитель - Борис Чухович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С конструктивной точки зрения, основной корпус был выполнен в сборном железобетонном каркасе. Выбранный масштаб сетки колонн позволил использовать перекрытия и ограждения заводского изготовления, что выгодно сказалось на стоимости строительства. Система отопления комплекса была комбинированной — воздушной и одновременно радиационной (в проекте 1965 года она предполагалась лучисто-радиационной). По утверждению архитектора, это позволило круглогодично поддерживать оптимальную температуру и влажность воздуха, а также обеспечивать его очистку, что критически важно для хирургических операционных.
Актовый зал на 600 мест. 1977
Через год после введения в строй основного корпуса архитекторы вернулись к проектированию конференц-зала, чье решение изменилось наиболее радикальным образом в сравнении с проработками 1965 года. Оставив круглый план, архитекторы решили отказаться от сферической крыши, сделав акцент на оригинальной пластической композиции, чья разработка, безусловно, стала украшением комплекса. Композиция состояла из треугольных элементов, образующих остроконечные плиссированные арки. В образовавшуюся аркаду был врезан другой ряд треугольников меньшего масштаба, образующих внутриарочные складки. Внешние треугольники были оставлены глухими, а внутренние — полупрозрачными, с орнаментальной панджарой, вступающей в консонанс с солнцезащитными решетками на южном фасаде основного корпуса. Противопоставление двух форм — пластины (главный корпус) и цилиндра (конференц-зал) — с обыгранным в обоих случаях единым орнаментальным мотивом создавало удачную композиционную игру, благодаря которой комплекс приобрел целостность и узнаваемый облик. Удачным было и его цветовое решение. И основной корпус, и конференц-зал решались в белом цвете, а части платформы стилобата, на которые они опирались, были выполнены в темно-терракотовом граните, что придавало композиции ощущение одновременно легкости и устойчивости. Фойе конференц-зала характеризовалось элегантной пластикой и выразительными эффектами, возникавшими при проникновении солнечных лучей сквозь панджару. В его интерьере архитекторы пошли на более серьезные уступки традиции, покрыв большие плоскости ремесленной резьбой по ганчу. Впрочем, подобное решение соответствовало общей смене эстетических предпочтений и было характерно для конца 1970-х годов.
В 1980 году, в год празднования тысячелетнего юбилея Авиценны, комплекс был дополнен еще одним монументальным элементом — памятником среднеазиатскому ученому скульптора Владимира Аксенова (архитектор Сабир Адылов).
Ф. Левинштейн и О. Гаазенкопф. Сер. 1970-х
Комплекс после установки памятника Авиценне. 1984
Современную сохранность комплекса можно считать относительно хорошей. Торцевые стены в 2000-е годы были облицованы алюкобондом, но, по всей вероятности, под ним сохранилась оригинальная поверхность 1976 года. Скульптурная композиция Ю. Шилова была сохранена и установлена на новой фасадной плоскости. В северной части паркового участка Института появились новые корпуса, но они расположены тактично по отношению к историческому зданию и не мешают его восприятию с главных градостроительных осей и в особенности с Фархадской улицы.
Борис Чухович
28. РЕСПУБЛИКАНСКИЙ ДОМ ПОТРЕБИТЕЛЬСКОЙ КООПЕРАЦИИ (УЗБЕКБРЛЯШУ) 1968–1974
АРХИТЕКТОРЫ Ф. БОРОВИК, Л. КЛЕЙМЕНОВ, Ю. РЕПИН, Л. АДАМОВ, О. РУШКОВСКИЙ
КОНСТРУКТОРЫ А. КОСОЙ, М. МЕДВЕДЕВ, И. ОНИЩЕНКО, Е. ЛАБИНОВА, Ю. ГОЛОВЧЕНКО, Б. ЖИТОМИРСКИЙ, О. ЗГУРСКИЙ, Е. МАРДЕР, Э. ХИЗЕНКО, Н. САПАК
УЛИЦА ИСЛАМА КАРИМОВА, 45.
УЗБЕКИСТАНСКАЯРедкий пример корпоративной архитектуры в СССР — нарядный и современный офис с максимальным сервисом для сотрудников
Вид с северо-востока, вдоль Узбекистанской улицы. 1984
Советская экономика была, как известно, плановой. Государство, которое отказалось от частной собственности и ставило своей конечной целью полный отказ от денег, постоянно вынуждено было допускать разные «внеплановые», близкие по сути к рыночным формы экономики, чтобы удерживать на ногах свой шатающийся колосс. Эти формы были в разной степени легальны или нелегальны, государство вступало с ними в отношения «холодно — горячо», от инициативы и сотрудничества до уголовного преследования, но так существовали НЭП, Торгсин, черный рынок, фарца и кооперативы.
Последние существовали на протяжении практически всей истории СССР, занимая большую или меньшую долю рынка. Собственно, кооперация как явление существовала в России еще в XIX веке и после революции 1917 года не отмерла, хотя и существенно трансформировалась. Для советских граждан членство в системе потребительской кооперации было возможностью получить некоторые дополнительные материальные блага — от колбасы и джинсов до квартиры, — с трудом и длительным ожиданием доступные через государственный сектор.
Потребительская кооперация в СССР была обширной структурой со значительным количеством работников, входившей в систему Центросоюза[415]. Основной ее деятельностью была скупка продуктов у сельского населения и затем продажа членам кооператива различных, в том числе дефицитных товаров через собственную сеть сбыта. В 1972 году, когда в Ташкенте шло строительство здания Узбекбрляшу, членами общества потребительской кооперации в СССР были 61,5 миллиона человек, а ее розничный товарооборот составлял более 50 миллиардов рублей (то есть около 30 процентов товарооборота СССР)[416].
Моральный облик работника торговли, и в том числе торговли кооперативной, был в советском обществе и советской культуре притчей во языцех и часто по умолчанию наделялся далеко не лучшими качествами. Он был нагружен разнообразными эмоциями, в большинстве своем далеко не положительными — от зависти до презрения, через множество неприятных эпитетов[417]. Возможно, именно поэтому декларируемым в печати предлогом для строительства в центре Ташкента Дома потребительской кооперации была «необходимость создания республиканского центра, в котором проводилась бы массовая культурно-просветительская и воспитательная работа среди работников системы потребкооперации»[418].
В связи со все той же государственной системой советской экономики традиции корпоративной архитектуры, то есть строительства офисных зданий крупных корпораций, соревнующихся между собой и использующих архитектуру для повышения собственной узнаваемости и престижа, в архитектурной типологии в Советском Союзе практически не существовало. Значит, опереться на предшествующий опыт авторы здания фактически не могли. Наиболее близкими им с архитектурной точки зрения в СССР аналогами были здания научных и проектных институтов или правительственных учреждений, также включавших в себя в основном рабочие кабинеты, конференц-залы и рекреационно-вспомогательные зоны. В этом отношении здание Потребкооперации в Ташкенте является редким примером советского офиса «с дополнительными возможностями» для сотрудников и отчасти для посетителей.
Участок был выделен вдоль Узбекистанской улицы (сегодня улица Ислама Каримова), на пересечении с проспектом
