Время — московское! - Александр Зорич

— Сама посуди, это же наши, ваши, европейские, русские цифры! А у клонов цифры другие! Пятерка у них, как перевернутое сердечко!»

«День Анарам месяца Фарвардин, то есть 18 апреля.

Я разрешил Полине прочитать все, что записал с 12 апреля.

Разумеется, ради этого ей пришлось прибегнуть к «Сигурду», ведь я веду дневник на шведском. (Интересно, на каком языке читаешь меня ты, дорогой читатель? Надеюсь, не на фарси.)

Полина сказала, что я наконец-то расписался.

— А то, — говорит, — все ты комкал поначалу. И ничего не написал о том, как я помогала тебе эти проклятые баллоны по буксиру гонять!

Полина имела в виду топливо для маневровых двигателей «Мула», которое мы перегрузили с «Сэнмурва».

Хорошо, восстанавливаю историческую справедливость: Полина настоящий герой. И тоже заслуживает Королевского ордена Полярной звезды командорской степени первого класса.

Мне осталось не так и много. Мое повествование уже скоро догонит сегодняшний день и мои записки наконец-то превратятся из сбивчивого и торопливого мемуара в нормальный дневник…

…Увидев русские танки, мы выбрались через стыковочный узел на крышу «Сэнмурва». Я на всякий случай сразу же поднял руки, а Полина закричала: «Ребята! Мы свои, свои!»

Один из танков, подрабатывая водометными движителями, подошел поближе. Люк на башне откинулся, из него выглянул невеселый бородач в танковом шлеме с небрежно пристегнутым дыхательным прибором. На шлеме были под трафарет нарисованы в ряд четыре звездочки.

Танкист что-то грозно потребовал на фарси.

— Не понимаю! Мы русские! — заорала Полина что было сил.

— Бросайте, говорю, оружие! И руки за голову!

— Мы русские, товарищ танкист!

— Какие на хер русские?

— Более вежливо, пожалуйста! — потребовал я. — Вы говорите с женщиной!

— О! — Бородач развеселился. — И этот тип с акцентом тоже русский?

— Он швед! А я русская!

— И откуда вас таких русских на клонском ероплане принесло?

— С Фелиции. Флуггер трофейный.

— Ероплан ходит через Х-матрицу?

— Нет. Мы прилетели на клонском буксире и притащили гидрофлуггер с собой. Буксир, кстати, тоже трофейный.

Танкист присвистнул. После чего приложил палец к крохотной кнопке на стоячем «ошейнике» своего бронежилета и сказал: «Гена, ты все слышал?»

После короткой паузы танкист пояснил своему невидимому собеседнику: «Два человека, мужчина и женщина… Нет, вроде нет. Вылезли из странной клонской колымаги… Не знаю такой. Большой флуггер с поплавками, сел на озеро. А прилетели они… Да!.. С Фелиции!.. Да… Так говорят… Я тоже не верю, я что — идиот?!. Понял, хорошо… А этой дрянью сейчас займемся… Обязательно».

Закончив разговор, он обратился к нам:

— Сейчас к вам подойдет другой танк. Переберетесь на него, станете на корму, за башней. Он отвезет вас в расположение батальона. И запомните: танкисты будут пристально за вами следить. Если ваше поведение покажется подозрительным или вы попробуете сбежать, они незамедлительно применят оружие.

— А внутрь танка нельзя? — взмолилась Полина. — Мы очень устали!

— Внутрь танка вы в таких скафандрах не втиснетесь. А ждать, пока вы их снимете, никто не будет. Не обессудьте.

Мы не стали спорить и перебрались на танк, приткнувшийся к правой скуле «Сэнмурва».

Танк отвалил от флуггера, лихо развернулся и с феноменальной резвостью помчал к берегу.

Из башенного люка показался совеем молодой сержант. Он был чем-то похож на того русского пилота, Николая, «Дюрандаль» которого мы отремонтировали на Фелиции.

Позже выяснилось, что фамилия сержанта-танкиста — Николаевский, так что эти две персоны, вполне возможно, связаны некой мистической связью, о которой сами не подозревают.

— С ветерком катаете, — улыбнулась Полина.

— Так вы правда русские? — Молодой танкист был настроен явно более дружелюбно, чем его командир. Он смотрел на нас во все глаза, почти с восхищением.

— Правда.

— Хотя я швед, — уточнил я.

— Тогда вот что: шлемы свои наденьте, когда в лес въедем.

— Зачем?

— Опасно… Поймете.

— Скажите, а что тут у вас творится?

— Воюем… — Сержант помрачнел. — Если честно, угораздило же вас из всех планет выбрать Грозный! Летели бы хоть куда… Да на ту же Клару! Там бы вас клоны упаковали в лагерь и сидели бы вы спокойно до конца войны, печенье жевали.

— У нас была возможность сидеть спокойно, — надменно сказала Полина. — До самого конца войны, и притом без всякого лагеря. Но в один прекрасный день я решила, что должна быть со своей страной.

Танкист вопросительно посмотрел на меня, будто бы желая спросить: «Ну подруга ваша что-то решила. А вы что же — своего мнения не имеете? Или вы настоящий подкаблучник?»

— А я полетать хотел, — ответил я на его немой вопрос. — И мне, если честно, было почти все равно куда… А что на Грозном — так плохо? Вы ведь вроде отлично держитесь?

Не ответив, сержант оглянулся через плечо на приближающийся берег.

— Так, шлемы, шлемы… Быстро! И защелкнуть их не забудьте, по-настоящему.

Вот и пришлось, не успев вдоволь надышаться вкусного озерного воздуха, снова закупориться в опостылевших скафандрах.

Сержант тем временем предпринял следующие приготовления. Он опустил на глаза массивные очки, приладил дыхательный аппарат и, взявшись за рукоять турельного пулемета, сказал:

— Если что — пригнетесь.

В этой части озера берег был отлогим. Танк легко выбрался из воды на узкий песчаный пляж и, лихо проскочив между двумя деревьями, ворвался в лес.

Там, под непроницаемыми лиственными сводами, царили густые сумерки. Слева и справа мелькали неохватные стволы. Казалось, некоторые из них проносятся мимо на расстоянии вытянутой руки. Дороги или хотя бы просеки не было — пользуясь отсутствием оврагов и мелколесья, танк ехал как придется.

— Держитесь крепче! — посоветовал танкист.

Совет был не лишним. Танк начал часто совершать резкие повороты, следуя маршруту, сохраненному в его бортовой навигационной системе (вряд ли живой водитель смог бы управлять машиной так ловко). Нам, бедным пассажирам, оставались только охи и ахи.

Внезапно сержант перебросил ствол пулемета на девяносто градусов влево и, скрывшись в башне по шею, открыл огонь почти вертикально вверх. Лес наполнился звоном рикошетов.

— Давай-ка на корточки, — предложил я Полине. Очень вовремя — потому что ствол пулемета, промчавшись над нашими головами, задергался слева от моей макушки (спасибо шлему — не оглох!).

— Что же это такое, Роло?! — закричала Полина.

— Не знаю… Война!

Потом танкист отвернулся от нас и застрочил вперед.

Я проследил взглядом за пулеметными трассами. Сверху непрерывно сыпалась труха, перебитые ветки, куски коры. Но цель оставалась невидимой.

Спустя секунду крупный плевок невесть откуда взявшейся желтой дряни залепил стекло моего шлема. Я протер стекло тыльной стороной перчатки скафандра и обнаружил, что густая желтая жидкость курится дымком, как олеум.

«А если бы попало в глаза?»

Сверху свалилось что-то пятнистое, мешковатое — оно шмякнулось на грунт прямо перед танком и исчезло под левой гусеницей. Послышался хруст и громкое неаппетитное чавканье.

Танк почти сразу остановился.

Сержант шустро выбрался на лобовой бронелист и передернул затвор автоматического пистолета с длиннейшим тонким магазином.

— Хотите посмотреть? Только осторожно! Твари очень живучи.

— Я лучше тут… — начала было Полина, но внезапно согласилась: — Ладно, погляжу… Интересно.

Прежде чем мы в своих громоздких скафандрах спустились н землю, сержант Николаевский успел разрядить половину магазина в то место, которое у поверженного монстра считалось головой.

Судить о внешности животного после всех его злоключений было нелегко. С одной стороны, по виду оно было как бы «теплокровным» и даже, не исключено, «млекопитающим» — на такие ассоциации наводил густой шерстяной покров, анатомия лап, когти на них. А пятнами своими существо и вовсе напоминало леопарда (или гепарда? — в кошачьих я не силен).

Но с другой стороны — количество этих лап! И отсутствие нормальной головы! И форма тела — широкого, но приземистого, как у краба! А голый крысиный хвост?! А пластины на брюхе? А длиннейшее ороговелое жало того же цвета, что и пластины! И еще какие-то надстроенные над этим всем «лишние» псевдоконечности!

Существо было обильно перемазано не то желтой кровью, не то желтой слизью.

— Постойте-ка… — пробормотала Полина. — Постойте-постойте… На Грозном таких много?

— С середины марта появились, — ответил сержант. — Ломаем голову, откуда их принесло. Очень противные твари. Плюются ядом через вот этот хоботок. Один-два точных плевка — и ты труп. Основательно они нам жизнь портят…