Маркиза Бонопарта - Виктория Дьякова

– Господи, успели, успели! – графиня Анненкова, еще стройная, высокая дама с высокой копной седеющих волос, одетая в изысканный туалет темно-синего шелка с кружевной отделкой, поспешила навстречу сыну и его спутнице. – Я приказала все перетаскивать на второй этаж. Ну, здравствуй, здравствуй, милый мой, – она обняла сына и троекратно расцеловала. – А я вот уже третий день со стихией маюсь: прольет – не прольет… – Тут взгляд дамы упал на Анжелику, все еще стоящую в прихожей.

– Это моя невеста, матушка, – сообщил ей Алексей, – маркиза Анжелика де Траиль, я тебе писал о ней.

– Да, да, я припоминаю. – Анжелика заметила, что взгляд графини сделался настороженным. Она еще раз посмотрела на Алексея, затем, подойдя к Анжелике, холодно полуобняла ее. – Вы, милочка, меня простите, – сказала она. – Знаю, что из Парижа вы. В молодости-то я бойко по-французски изъяснялась. А теперь все больше в деревне живу и позабыла половину – за ошибки уж не ругайте. Проходите, проходите, мадемуазель, – с вежливой улыбкой пригласила она Анжелику. – Чувствуйте себя по-домашнему, да вы уж и дома, считай…

Анжелике отвели комнаты на втором этаже – все они были обиты зеленым бархатом в золотых и серебряных разводах, напоминающих арабскую вязь. Мебель черного эбенового дерева с позолоченными ножками и перламутровой инкрустацией выглядела изящно и богато. Сбросив дорожную пелерину, Анжелика прилегла на обтянутую зеленым бархатом кушетку и, подложив под голову подушку, также обильно вышитую золотом, закрыла глаза. За окном, задернутым тяжелыми шторами, свистел ветер. Сквозь неплотно прикрытую дверь до нее донесся голос Анны Ивановны – думая, что Анжелика не понимает по-русски, она довольно громко выговаривала сыну:

– Ты хорошо ль подумал, Алешенька? Ты под что себя да нас всех подставляешь? Она ж у тебя якобинка поди. Что «нет»? Чего ж она тогда во Франции-то при Бонапарте оставалась? Все порядочные да знатные уехали поди…

Анжелика улыбнулась. Она не все поняла из речи графини – русский язык в Кузьминках она начала учить, но пока не слишком продвинулась в нем. Но все-же кое-что она улавливала…

– К тому же бесприданница, чую, а ты у меня жених богатый, видный – генерал, герой. Какое там богатство у них во Франции – так, землишки с гулькин нос на брата. Хоть и маркиз у нее отец, хоть и генерал-аншеф, как ты сказываешь, да только знаем мы их, аншефов, – все беспортошные.

– Не волнуйтесь, маменька, – проговорил с едва заметной иронией Алексей. – У Анжелики на вашу претензию ответ сыщется. Ей Анна Алексеевна Орлова три деревни жалует да народу там сколь живет. При них еще винокуренный завод имеется – в Тульчине. Какой же гусар, матушка, от винокуренного завода откажется?

– Анна Алексеевна? – проговорила Анна Ивановна с почтением. – Ну, тогда другое дело. Только руками развести. Выгодная партия, выходит, твоя маркиза. Выгодная… Ну а та? – Анна Ивановна сделала паузу. – Неужто позволит она? Ох, не верю я…

– А это уж, матушка, мое дело, не обессудьте, – ответил Алексей строго. – Если вода не выйдет, завтра помолвку объявим, а потом и венчаться сразу. Мне к армии возвращаться скоро.

– Как скажешь, как скажешь, милый мой, – согласилась с ним графиня.

К большой радости всех петербуржцев, ветер к середине ночи стих – вода с улиц ушла и стала заметно опускаться в каналах и на Неве. Еще накануне она хлестала через парапет набережных и достигала памятника Петру Великому, теперь же после нее остались обломки мебели и тела утопленников, кто оказался недостаточно расторопен или просто пьян.

Получив благословение матушки, Алексей попросил ее пригласить на помолвку только самых близких. Пиршество по поводу своей женитьбы он предполагал провести после окончания военных действий в Европе, так как большинство его боевых товарищей находились при армии и не могли присутствовать на свадьбе.

Несколько дней пролетели в бурных приготовлениях к венчанию. В домовой церкви Анжелику посвятили в православие, дав ей русское имя Екатерина – по второму французскому имени она была Анжелика-Катрин – и отчество Петровна – по имени отца, Пьер. В тот же день к вечеру самый модный петербургский портной доставил в дом Анненковых свадебное платье.

На следующее утро Анжелика проснулась рано. Наступал особенный день в ее жизни – она выходила замуж. Алексей разбудил ее нежным поцелуем, и когда она, еще не открывая глаз, обвила руками его шею, осторожно одел на нее ожерелье из трех нитей жемчуга.

– Это мой подарок тебе. Оно прекрасно подойдет к твоему сегодняшнему платью, – прошептал он.

– Как? – Анжелика вскинула ресницы. – Откуда ты знаешь, каково оно. Ведь все говорят, жених не должен видеть платье невесты заранее. Если увидит – дурной знак.

– Я не видел, – признался Алексей, любуясь ею. – Но я оплачивал счет, а там было написано про очень много жемчуга…

– Ах вот как! – Анжелика засмеялась.

Поймав его взгляд, она почувствовала, что ему страстно хочется покрыть ее поцелуями, и уже приникла к его губам, как в дверь постучали и тонкий голосок камеристки произнес:

– Мадам Анжелика, пора одеваться…

– Я удаляюсь, – Алексей быстро, но жарко расцеловал ее. – Буду ждать, когда ты предстанешь предо мной. Я полагаю, это будет много прекраснее, чем я могу себе вообразить.

– Я счастлива, – все еще не отпуская его руку, проговорила она. Ей казалось, что очень важно сказать ему сейчас, именно сейчас, слова, выражающие переполняющую ее сердце радость: – Я люблю тебя, я люблю этот город, я с радостью буду жить в нем с тобой…

– Я тоже люблю тебя, – проговорил он. Взгляд сверкающих глаз Анжелики проникал в самое его сердце. Ответив ей нежной полуулыбкой, Алексей вышел из ее спальни.

Платье невесты, которое достала камеристка из гардеробной сразу после ухода графа, сшили из тончайшего бело-серебристого шелка, и оно действительно было сплошь унизано жемчужными розами. Казалось, подвенечный наряд маркизы воплощает собой торжественность, юность и чистоту. К платью прилагалась длинная фата под сплетенным из белых роз венцом, которая, к удивлению Анжелики, спускалась не только сзади, но и спереди – на лицо. Маркизе объяснили, что такова дань русской традиции – в старину жених не должен был до венчания видеть лица своей невесты. Все дополнял великолепный плащ из белого меха на подкладке из белого атласа, также вышитый по краям жемчугами.

– Граф Алексей Александрович ждет вас в гостиной, – сообщила ей камеристка, когда невеста, полностью одетая, с ожерельем на шее, в последний раз придирчиво осмотрела себя в зеркало и осталась довольна собой.

Анжелика вышла на лестницу. Алексей в полной парадной генеральской форме двинулся ей навстречу, чтобы помочь спуститься. Она видела, что его взгляд блестит от восхищения и он хотел бы выразить ей свой восторг, но в присутствии матери сдерживается. Графиня Анненкова, торжественно одетая во все бархатно-зеленое с богатой золотой вышивкой, также ожидала свою будущую невестку, присев в кресло.