Маркиза Бонопарта - Виктория Дьякова

Наконец, они остановились. Сразу следом великий князь Константин Павлович закружил по паркету княгиню Лиз.

– Позвольте, мадам, пригласить вас, – услышала Анжелика рядом с собой голос графа Анненкова.

Она повернулась. Он обнял ее за талию – они оказались второй парой, вошедшей в круг. Почувствовав его объятие, сильное, крепкое, надежное, Анжелика затрепетала – у нее перехватило дух. Все страхи, все огорчения растаяли, она почувствовала себя парящей на крыльях и почти счастливой. Боль потерь, сжимавшая ее сердце, прошла. Ее тонкий, подвижный стан слился с его рукой, а блестящие темные глаза неотрывно смотрели в его лицо.

Весь оставшийся вечер они провели вместе. Танцевали веселый катильон, и он любовался ее радостью. Кадриль же, как и предполагалось, похитил Давыдов, поразив всех ловкостью, которую демонстрировал в танце, и вызвав аплодисменты императора. Музурку она отдала своему старому другу Бурцеву, а потом снова танцевала с Алексеем, отказывая всем прочим кавалерам.

Когда бал подходил к концу, граф Анненков попросил у Анжелики разрешения проводить ее. Маркиза согласилась. Он подошел к Анне Орловой и, наклонившись, что-то шепнул той на ухо. Княгиня кивнула головой. Накинув на Анжелику ее соболье манто, Анненков усадил маркизу в сани, и они заскользили по притихшим улочкам Вильно. Шумные по вечеру паны и панове, не приглашенные во дворец, уже улеглись спать. Анжелика тесно прижалась к Алексею, он обнял ее за плечи. Мороз ослабел, и мягкий снег кружился и падал хлопьями, скрывая следы полозьев. Колокольчики мерно позвякивали…

У дверей своей комнаты Анжелика остановилась. Во всем доме царила тишина. Бал у генерал-губернатора еще не закончился, да Анна Орлова и не уедет сразу – останется с княгиней Лиз и императором на щербет. Маркиза почувствовала, что Алексей подошел к ней совсем близко, она ощутила каждым волоском на затылке его дыхание. Манто соскочило с ее плеч, открывая муаровое кружево платья, под которым просвечивало смуглое, напряженное тело. Его рука легла на ее руку. Анжелика повернулась – и утонула в его объятии, сильном, страстном, о котором мечтала прежде, но почему-то вовсе не ожидала теперь.

Алексей прижал ее к груди, осыпая поцелуями, потом поднял и перенес на постель. Его руки ласкали ее обнаженные плечи, а губы обжигали страстью шею и грудь. Она отвечала ему, и сжимая друг друга в объятиях, они растягивали сладостное упоение…

Все убыстряя и убыстряя свое кружение, снег падал над Вильно. Приоткрыв глаза, маркиза видела вырисовывающиеся в ночной темноте неясные очертания соседних домов. Едва различимые струйки дыма над крышами принимали отблеск олова или серебра. Вдали поднимался силуэт колокольни собора. Луна, вышедшая из-за облаков, сияла позади собора, а в ее ажурном свете четко проступали и перила, и колоннада башни, и высокий крест, и уносящийся в ночное небо маленький флюгер. Все покрывал собой летящий снег…

Глава 10. Из Петербурга в Прованс

Завершив освобождение своей территории, русская армия отправилась в заграничный поход – спасать от Бонапарта трусливых европейских королей, взывавших о помощи к императору Александру. Война разгорелась с новой силой, но уже на землях Польши и Германии.

Всю зиму и раннюю весну 1813 года маркиза де Траиль провела в имении Кузьминки, расположенном на берегу Москвы-реки и принадлежащем княгине Анне Орловой. По соседству лежали прочие орловские владения – Калинка, Орловочка и та самая Олтуфьевка, в которой прежде проживала Луиза де Монтеспан с матушкой.

Имение Кузьминки находилось в стороне от мест военных действий и не пострадало в нашествие. Отправиться туда Анна предложила Анжелике после беседы с доктором Шлоссом, настоятельно рекомендовавшем маркизе длительный отдых – иначе он не ручается за здоровье мадам и даже за ее жизнь. Вместе с Анжеликой княгиня послала своего камердинера, хорошо говорившего по-французски, туда же из Петербурга она отписала вышколенную прислугу и опытного столичного медикуса.

– В Провансе сейчас вам находиться опасно, – уговаривала Анна маркизу, – война покатилась в Европу. Никто не знает, как будут развиваться события. Вы вполне рискуете оказаться на самом театре действий. Не забывайте, Австрия – совсем рядом. А она теперь бросает Наполеона и присоединяется к нашим войскам, несмотря даже на то, что ее эрц-герцогиня стала императрицей в Париже. Наверняка австрияки пойдут в Италию, на которую зарятся, и конечно же – через Прованс.

Доводы княгини показались маркизе резонными, и она согласилась. К тому же не покидать пока Россию ее просил Алексей, а это значило теперь для Анжелики очень много. При расставании в Вильно, он много и нежно целовал ее и обещал писать каждый день, или хотя бы через день. Она верила ему, и уезжала в Кузьминки с чувством покоя и счастья в сердце.

Господский дом в Кузьминках располагался на пригорке. Вся орловская усадьба на Москве-реке поразила Анжелику своей писаной зимней красотой. Выйдя из дормеза[30], она не могла налюбоваться на округу. Снежные утесы полыхали под заходящим солнцем нежно-фиолетовым огнем. За рекой высился зимний лес, обсыпанный снегом. Казалось, под тяжестью снижающегося светила он прогибался, а солнце тонуло в его бело-голубом и фиолетовом блеске, цепляясь алыми лучами за пустое небо, на котором в синей высоте уже проступали первые сильные звезды. В тишине отчетливо слышалось, как колотятся в лесу о стволы дятлы, добывая себе пропитание.

Жизнь в Кузьминках, сытая, спокойная, размеренная, быстро пошла на пользу Анжелике. Головные боли, мучившие ее с Тарутино, стали утихать, она почувствовала прилив энергии. По вечерам дворовые устраивали на Москве-реке катание на санях: от господского дома с пригорка – и прямиком на лед, кто дальше уедет. Закутавшись в соболиные меха, Анжелика с удовольствием наблюдала за ними, а потом, накопив силы и собравшись с духом, сама прокатилась не раз, ощутив восторг, как когда-то в детстве, в Провансе, во время первого круга по двору верхом на смирной маленькой лошадке.

Алексей сдержал обещание. Он писал ей часто. Едва ли не каждые три дня курьер привозил в Кузьминки его письма. С ними иногда попадали приписки от Дениса Давыдова, наставления Анны Алексеевны прислуге, а также по-немецки педантичные рекомендации доктора Шлосса. Из этих писем Анжелика узнавала о том, что гусары Анненкова и Давыдова по-прежнему под командой генерала Милорадовича идут в авангарде армии, что у Дрездена они малыми силами атаковали корпус маршала Даву и захватили город, за что обоим друзьям присвоили звания генерал-лейтенантов. Правда, у Давыдова потом эполеты отняли было, спутав его с кем-то, но, разобравшись, вернули.