Охотники за каучуком - Луи Буссенар

— Вот черт!

— Не волнуйтесь. Конечно, дело это трудоемкое и небезопасное. Но нас здесь много, так что справимся. Вопрос только, когда? Но рано или поздно «Симон Боливар» станет плоским, как понтон, и пройдет здесь не хуже пироги… если, правда, протока не станет мельчать.

— Это я вам гарантирую. У нас все время будет не менее двух метров под килем.

— Отлично. Остальное я беру на себя.

Предсказания капитана сбылись слово в слово. Им удалось убрать мачты без происшествий, положив на это целый день изматывающего труда.

Наконец «Симон Боливар» вышел на простор озера Да-Жак.

На корабле провели генеральную уборку, смыв следы пребывания скота на палубе, опустошив резервуары для воды и выбросив начавшие портиться продукты.

Лоцман Эстевао, великолепно знавший очертания озера, выбрал для стоянки крохотную бухту, со всех сторон окруженную невысокими, но очень густыми деревьями, и бросил тут якорь. Из предосторожности двумя толстыми причальными канатами корабль был намертво закреплен.

Затем палубу прикрыли плотным навесом из листьев канны, способным защитить ее и от дождя, и от солнца, а все отверстия плотно задраили.

Для охраны парохода Диого оставил четырех вооруженных воинов, на которых он полностью мог положиться, а сам со своим отрядом и тремя пленниками покинул судно.

Все пересели в пироги и через два дня прибыли в приозерную деревню, где их ожидал горячий, если не сказать — горячительный, прием.

ГЛАВА 10

Деликатность. — По Марони. — Конец путешествия. — Причал. — В бухте. — Скалы. — Кокосовая бухта. — Возвращение в родительское гнездо. — Старый Ангоссо. — По манговой аллее. — «Добрая матушка». — Тропический дворец. — Братья. — В семье. — Отчаяние. — Гостеприимство. — Военный совет. — Луч надежды. — План кампании. — Пятьдесят килограммов золота. — Что предложил Анри. — Быть сражению. — Вот с кем Диого с удовольствием бы поговорил.

Благодаря попутному ветру вест-зюйд-вест и сильному течению с юго-востока на северо-запад шхуна шла необычайно быстро.

Через пятьдесят часов с маленького парусника, великолепно управлявшегося неграми Диого, была уже видна Кайенна.

Избавившись от ужасающей грязи, царившей на пароходе, и тошнотворной машинной вони, бедные женщины гораздо легче перенесли вторую часть мучительного путешествия.

Если б не горестная тревога за судьбу мужей, они были бы просто счастливы. Увы! Напрасно старался Шарль вывести бедняжек из состояния тягостного оцепенения. После постигшей актрис катастрофы им плохо верилось, что с мужчинами ничего страшного в плену не случится. Да и сам их утешитель был слишком подавлен невеселыми раздумьями об испытаниях, так несправедливо обрушившихся на головы его родных. Как мог молодой человек уверить женщин в том, в чем сам сомневался? Он мог лишь разделить с ними общую боль.

Кроме того, несчастные пассажирки были охвачены новой, ничуть не менее мучительной тревогой о завтрашнем дне. Как жить, на что?

Нельзя сказать, что их турне провалилось, но и обеспеченности оно не принесло. Маленькая труппа сидела на хлебе и воде, неся, впрочем, с большим достоинством бремя своих забот. В Пару отправились, располагая скорее надеждами на лучшее будущее, чем деньгами. Артисты рассчитывали и дальше жить на доходы от представлений.

Но труппу неожиданно разбросало. Что же будет теперь со слабыми ее представительницами, когда они сойдут на столь негостеприимный для европейцев берег без средств к существованию и без малейшей возможности их получить?

Шарль без труда понял, что так тщательно и достойно скрывают от него артистки. Сделав вид, что даже не догадывается о причине их тревоги, молодой человек как можно более деликатно дал им понять, что солидарность товарищей по несчастью обязывает женщин поселиться у его родни.

И, поскольку актрисы все еще колебались, принимать ли его сердечное бескорыстное приглашение, Шарль положил конец их сомнениям, сказав следующее:

— Во все времена гостеприимство было одной из самых дорогих традиций у колонистов, отец никогда ее не нарушал. Дом у нас большой, запасы продуктов практически неиссякаемые, мать и невестки примут вас с радостью. Поймите, это же естественно: пока ваши мужья заботятся о моей семье, мои родные будут опекать вас. А потом мы все вместе постараемся добиться освобождения. Право же, у вас нет ни малейшей причины отказывать мне, напротив, все говорит за то, что нужно согласиться.

Тем временем шхуна, не заходя в Кайенну, продолжила путь к широкому устью Марони. Поднявшись без передышки вверх по течению реки до самого Сен-Лорана, она не пристала и там, а направилась к посту Альбина, расположенному на голландском берегу великой гвианской реки. Там находилась резиденция комиссара — представителя губернатора Суринама.

Любезный и галантный чиновник был связан годами сердечной дружбы с семьей Робенов, он оказал Шарлю и его спутникам самый теплый прием. Комиссар очень удивился, увидев молодого человека вновь через такой короткий срок.

Шарль не счел нужным, и вполне справедливо, рассказывать ему о своих несчастьях. Он лишь попросил предоставить ему большую пирогу с хорошим экипажем негров племени бош, чтобы добраться до дома отца.

Просьба легко выполнимая. К вечеру того же дня лодка с четырьмя крепкими гребцами была готова к отплытию. К корме ее прикрепили щит из листьев банана, чтоб защитить пассажиров от обжигающего солнца — чрезмерная, но любезная предосторожность.

Шарль тем временем закончил длинное послание жене. Актрисы, по его подсказке, тоже написали мужьям. Затем все четыре письма запечатали в большой пакет и вручили лоцману шхуны. Его и остальных членов экипажа француз щедро одарил деньгами в обмен на почтовые услуги.

Шхуна, взяв на борт необходимый запас продовольствия, пустилась в обратный путь. А пирога, на которую тоже погрузили все необходимое для небольшого путешествия, проворно начала подниматься вверх по реке.

Десять часов спустя она без приключений пересекла Со-Эрмину и, после двухчасового привала на островке Суанти-Казаба, проплыла еще километров тридцать.

На ночь все устроились в гамаках, привязанных к большим прибрежным деревьям. Едва рассвело, путь продолжили, и с первыми лучами солнца лодка уже вошла в бухту, где швартовалась флотилия Робенов.

Здесь же находился деревянный причал, чуть приподнятый над водой, очень удобный. Охрана флотилии была поручена нескольким семьям, жившим на берегу в просторных, обустроенных хижинах. К хижинам прилегали огороды, где поселенцы выращивали овощи и снимали плоды с деревьев.