Инкассатор: Страшный рассказ - Андрей Воронин

– Да. И с самого начала старательно переводила стрелки на мужа. Мы ведь почти купились на ее спектакль! Я, во всяком случае, купился.

– А я, честно говоря, до сих пор уверен, что убийца – Дымов. Ты ведь сам говорил, что он не профессионал. Только ты на этом основании утверждал, что вряд ли он отважится на убийство, а я считаю, что отважился, но наделал при этом массу ошибок. С этими гениями вечно так – обдумывают мировые проблемы, сидя на толчке, а воду за собой спускать забывают. Нет, ты подумай, до чего ты договорился! Разве могла женщина в одиночку провернуть такое дело?

– У нас равноправие, – возразил ему Юрий. – И потом, эта женщина – хирург. По слухам, очень хороший. Значит, умеет принимать решения быстро и не боится крови. И к хлороформу у нее свободный доступ.

– А Стрешневу тоже она убила?

– А что ей стоило? Усыпила все тем же хлороформом и сделала, что хотела.

– Но зачем?

– Возможно, Настя догадалась, что Ольга Павловна имеет отношение к исчезновению Ники. А может быть, это была просто очередная попытка перевести стрелки на мужа... Не знаю. Когда женщина начинает мстить, то мстит всем без разбору – не только тем, кто ее обидел, но и тем, кто про это знает. Потому я и не люблю женщин с оружием. Противоестественная это штука, Дима, – баба с оружием.

– Иди ты к черту, – после недолгой паузы сказал Светлов. – Такую тоску нагнал! Ведь это же твои домыслы! Могло быть так, а могло и этак...

– Не могло.

– Что?

– Этак – не могло. Ты, кажется, пропустил мимо ушей самое главное. Ящик, Дима! Ящик, который Дымова заказала, оплатила и увезла примерно неделю назад, едва ли не в день исчезновения Ники.

– Думаешь, это был гроб?

– Ты рассказ читал? Если судить по способу, которым была убита Настя Стрешнева, идея о погребении заживо должна была показаться Дымовой заманчивой. А хоронить человека заживо без гроба – дело рискованное. Даже связанный, он может как-нибудь выбраться наружу, протолкаться, как червяк... Знаешь, на что бывает способен человек, когда ему воздуха не хватает? Я-то знаю, попробовал однажды... Словом, если хочешь, чтобы все прошло гладко, без хорошего, крепкого ящика не обойтись.

– Блин, – с чувством произнес Светлов. – Но с чего ты взял, что она собирается прикончить мужа?

– Размеры ящика, – сказал Филатов. – Слишком просторный гроб, ты не находишь?

– Двуспальный, что ли? – догадался Светлов. – Слушай, если это правда... Гони, Юра, что ты тащишься, как вошь по мокрому месту!

Они мчались на восток – Светлов определил это по слепящему, малиновому, уже сплющившемуся снизу шару солнца, который отражался в пыльном боковом зеркале, предвещая на завтра хороший безоблачный денек. Стремительно надвигавшийся на них лес уже стоял по колено в тени; впереди машины тоже бежала тень, своими очертаниями отдаленно напоминавшая автомобиль. Закатное солнце простреливало джип навылет, и Дмитрий видел на дороге тень собственной головы. Он помахал рукой, и тень помахала ему в ответ. Филатов покосился на него, как на сумасшедшего, но ничего не сказал.

Этот взгляд снова напомнил Дмитрию, куда и зачем они едут. Он вспомнил о пистолете, который висел у Филатова под курткой, и ему стало совсем скверно. Дмитрий Светлов знал, что Инкассатору не раз доводилось убивать людей, но это, как правило, были мужчины – сильные, неглупые, хищные, способные постоять за себя и сами накликавшие на свою голову беду. Но если Юрий прав и Нику убила Ольга Дымова, то как, интересно, он собирается поступить в этом случае? Вряд ли Ольга полезет в драку с двумя мужчинами. А если даже и полезет, то хватит одной хорошей оплеухи, чтобы остудить ее боевой пыл. И что дальше? Расстрел? Что, Юрий Филатов, этот донкихотствующий чудак, вечно стремящийся встать на защиту слабых и обиженных, просто так вынет из кобуры пистолет и выстрелит в голову безоружной женщине? «Господи, хоть бы он ошибся в своих расчетах, – подумал Дмитрий. – Хоть бы это был Дымов, а не его жена...»

Похоже, Филатов думал о том же. Он задумчиво грыз нижнюю губу, а потом, когда машина уже въехала в лес и опять козлом заскакала по кочкам, сказал:

– Странно. Почему такие женщины всегда выбирают себе в мужья слизняков?

– Какие женщины?

– Такие, как она. Красивые, сильные, умные... Почему, а?

Обдумывая ответ, Дмитрий вынул из кармана сигарету. Машину сильно тряхнуло, и вместо рта фильтр сигареты с силой воткнулся ему в щеку, как будто господин главный редактор предпринял неудачную попытку выколоть себе глаз. Сигарета сломалась пополам, Светлов рассеянно сунул ее в пепельницу и вздохнул.

– Не знаю. Может быть, так проявляется материнский инстинкт? А может, не имея возможности по-настоящему конкурировать с мужчинами в бизнесе или, скажем, политике, они подсознательно стремятся доминировать хотя бы в семье? И потом, иначе, наверное, просто не может быть. В семье всегда сильный опекает слабого. Даже когда слабы оба, один все равно оказывается чуточку сильнее... Ты только представь себе семейку, состоящую из Дымовой и, к примеру, тебя! Вы же недели вместе прожить не сможете! Слушай, ты что, того?..

– Чего – того? – переспросил Филатов таким тоном, что Дмитрию сразу стало ясно: он прекрасно понял смысл вопроса, но показывать это не намерен.

Впрочем, такое неявное сопротивление говорило само за себя, так что иного ответа, в сущности, и не требовалось. Однако Светлову хотелось как-то разрядить царившую в машине тяжелую атмосферу. Филатов был человеком действия, и, когда он, как сейчас, впадал в задумчивость, Дмитрию становилось не по себе. Поэтому он сказал:

– Ну, того... Этого... Я вижу, она тебе понравилась, а?

– Это ничего не меняет, – отрезал Филатов, и Дмитрий пожалел, что полез к нему с расспросами: он предпочел бы вообще не получить ответа, чем услышать то, что услышал.

На протяжении следующих десяти минут они молчали, так как говорить было, во-первых, не о чем, а во-вторых, затруднительно. Лесная дорога напоминала разбитый танкодром, машину немилосердно швыряло вверх-вниз, как шарик на резинке, под полом крякали, трещали и ухали рессоры; то справа, то слева все время возникали какие-то просеки и колеи, уводившие вглубь леса, и Светлов только диву давался, как это Юрий до сих пор не заблудился в этой мешанине, выбрав не тот поворот. Он никогда не думал, что в лесу может быть такое количество дорог. Однако Филатов вел машину быстро и уверенно, ни разу не прибегнув к помощи диктофона, на который Димочка предусмотрительно записал сбивчивые объяснения аборигенов, рассказывавших, как проехать на третий кордон. Очевидно, точно такая же запись, только упорядоченная и очищенная от словесной шелухи, существовала у Филатова в мозгу, и он гнал машину вперед, сверяясь именно с ней.

Часы на приборной панели показывали девятнадцать двадцать. Посмотрев на них, Светлов обратил внимание на то, что зеленоватые цифры кажутся непривычно яркими на фоне сгущающейся темноты. В лесу уже царили густые предвечерние сумерки. Лишь вверху, над дорогой, светлела узкая неровная полоска неба, порой превращавшаяся в россыпь световых пятнышек, когда машина въезжала под полог плотно сомкнувшихся ветвей. Юрий включил фары, и два размытых желтоватых круга заплясали по неровностям дороги и по стволам деревьев. В свете фар придорожные кусты выглядели какими-то особенно рельефными и чересчур косматыми – не кусты, а сказочные чудовища, притаившиеся в ожидании добычи.

Потом лес расступился, и джип вылетел на просторную поляну, посреди которой они увидели то, что когда-то именовалось кордоном номер три, – приземистую, крытую замшелой дранкой бревенчатую избу, колодец с журавлем, вросший в землю сарай с провалившейся крышей, похожий на тощую корову с перебитым хребтом, и несколько корявых, умирающих от старости яблонь позади дома, слегка забрызганных розоватой пеной цветения. Посреди заросшего травой просторного подворья недалеко от колодца стояла ярко-оранжевая «копейка» с помятым бампером. В доме горел свет; второй машины, темно-синей «Субару», нигде не было видно, из чего Светлов сделал вывод, что они успели вовремя.

Очевидно, Юрий пришел к такому же выводу. У него даже лицо посветлело, и, когда он, остановив машину рядом с «копейкой» Дымова, выпрыгнул из нее и направился к дому, походка его была неторопливой и спокойной. Правда, в следующее мгновение Светлов заметил у него в руке пистолет и понял, что расслабляться рано.

Поднявшись на скрипучее, шаткое крыльцо, Юрий постучал, стараясь держаться так, чтобы не попасть под выстрел из глубины дома. Ему никто не ответил. Сделав Светлову знак оставаться на месте, Филатов пинком распахнул дверь и беззвучно исчез в темных сенях. Дмитрий остался стоять, тревожно озираясь по сторонам и не зная, чего ожидать.

Через некоторое время Филатов снова появился на крыльце, что-то с аппетитом дожевывая. Вместо пистолета в руке у него Светлов увидел двухэтажный бутерброд с ветчиной и салатными листьями.