Верная Богу, Царю и Отечеству - Ю. Рассулин

Так кого же «Его» имела в виду Анна Александровна? Да кого же другого как не Григория Ефимовича Нового-Распутина?! В опубликованной стенограмме допроса Анна Вырубова говорит, что давно и с интересом слушала духовные беседы Г.Е. Распутина, толкование им Евангелия, которое, по словам Анны Александровны, он знал наизусть. Более того, она старательно записывала за ним. Записи его бесед и мыслей вела и Государыня Александра Федоровна, и, по-видимому, многие, кто относился к кругу его почитателей. По свидетельству С. Фомина, мысли и беседы Г.Е. Распутина, собранные Государыней Александрой Федоровной, составили объемную тетрадь, которая «по сей день хранится в одном из московских архивов», и часть этих записей Государыни вошли в состав публикаций ее дневников. Наверняка эти записи переходили из рук в руки между своими как бесценное для них сокровище духовной мудрости, а переписывались с особой бережностью и, возможно, на особой «священной» бумаге, которая из «Хр + + +».

Что означает этот символ, не совсем понятно. Первоначальная наша трактовка, что это является обозначением молитвы Именем Господа Иисуса Христа, встретила обоснованную критику, с которой мы согласились. Возможно, что «Хр» означало «Храм», а «+ + +» - его название, известное Анне Вырубовой и ее подруге.

На хранении у Анны Александровны оказались пятнадцать таких тетрадей, переписанных рукою своих единомышленниц Ш. и В., полные имена которых она не могла доверить записке, посланной, по всей видимости, из заключения через случайного человека.

Сохранилось свидетельство князя Николая Дмитриевича Жевахова, который хотя и относился к Г.Е. Распутину спокойно и рассудительно, но тем не менее был поражен силой его проповеднического слова и много лет спустя почти дословно записал его беседу о спасении, которую можно прочитать в книге его «Воспоминаний». Конечно же, и Анна Александровна была увлечена яркой и образной речью простого русского крестьянина, так чудесно и возвышенно говорившего о Боге и спасении. За все время их знакомства вполне могло накопиться не одна тетрадь с его беседами, записанными ею самой или переписанных для нее кем-то. Отношение к ним было особое, и Анна Александровна не могла допустить, чтобы эта святыня оказалась в руках нечестивцев и стала объектом глумления и насмешек. Отсюда ее горячее желание спасти тетради. Вот о чем идет речь в трех записках Анны Вырубовой, посланных ею Марии Ивановне Вишняковой и тете Любе из заточения.

Теперь перейдем к следующему документу, к письму самой тети Любы. Скорее всего, это Любовь Валериановна Головина, ревностная поклонница Г.Е. Распутина - близкий Анне Александровне человек, кому можно было довериться. Кому письмо адресовано, неизвестно, но несомненно, что кому-либо из круга людей, близких Анне Вырубовой, а возможно и ей самой. Во всяком случае мы вновь встречаем частое начертание таинственных крестов, смысл которых, очевидно, понятен и тете Любе, и Анне Александровне.

Это письмо, как и три предыдущих, служило документальным основанием для составления лживой легенды. Ведь в нем идет речь о печатании каких-то материалов: «Все, все печатают, всю ее душу - все на улицу», - и т.д. Но ведь не сказано, о ком идет речь. И нет достаточных оснований считать, что именно об Анне Вырубовой.

Фальсификаторам надо было доказать, что дневники реально существовали, поэтому они и намекают на то, что это те самые дневниковые записи. Однако «сенсационная» публикация «дневника» осуществилась только в 1927 году. Если бы это произошло раньше, то и «сенсация» состоялась бы не в 1927 году, а ранее, и об этом было бы известно. Но никаких свидетельств: ни газетных вырезок, ни журналов, ни каких-либо сообщений о том, что эти «дневники» или их фрагменты публиковались ранее, - в архивном досье на Анну Вырубову нет. Но тогда, если речь в письме идет все же об Анне Вырубовой, что же могли о ней печатать до 1927 года (кроме, конечно же, безусловной лжи)? Только одно - протоколы допросов, на которых больную, измученную и истощенную женщину подвергали нравственным истязаниям. Именно допросов, а не каких-то дневников, хотя и этому предположению мы не имеем подтверждения. Кроме того, вполне возможно, что в письме речь идет совсем о другом человеке - тогда вообще отпадает необходимость в рассуждениях на эту тему в связи с рассматриваемым письмом.

Письмо-фальшивка.

Вот, собственно, и все подлинные документы из материала следствия по делу Анны Вырубовой, которые каким-то образом можно было привязать к сочиненной легенде с целью представить их в качестве ее документального основания. Однако их явно недостаточно для убедительности и солидности предлагаемой хитроумной истории о появлении дневника в руках советских издателей. Поэтому, чтобы восполнить недостающие звенья, сочиняется новое письмо-фальшивка, которое помещается в одну папку с подлинными письмами. Чтобы скрыть подлог, этой бумажке максимально придается характер подлинника с помощью обширного арсенала литературных средств, которыми, безусловно, владел автор-фальсификатор. А именно: он постарался выдержать, как ему казалось, правдоподобный стиль письма и максимально приблизить его к естественной манере речи; письмо написано от руки чернилами с сохранением старой орфографии; а чтобы создать еще большее впечатление естественности, в текст намеренно вводятся грамматические ошибки.

Обращает на себя внимание то обстоятельство, что вопреки безграмотному тексту и стилю почерк письма на удивление четкий и ясный, свойственный скорее весьма образованному и спокойному человеку, а не взбалмошной неврастеничке, какими, судя по всему, представлялись сочинителям все принадлежавшие к круту близких друзей Анны Александровны. Почерк настолько резко контрастирует с опереточным стилем письма, что даже приписка «переписано Вакс», сделанная кем-то в архиве, не может разубедить в очевидности подделки. Но судите сами (приводим «письмо» полностью):

«Любочка сделай все, что я прошу тебя. Получила от Анны из Выбор[гской] больницы (теор) письмо, пишет она вот-что; - чтобы взять икону трех-свят (Tpex святителей]. Повесить у изголовья. Тамже положить памятку Старца и его платочек. Достать маслица и зажечь у неугасимой. И еще пишет: Вы за меня не бойтесь, меня не растрелят, потому мне это сказал старец…

А теперь самое главное, Она передала через Ромеку.. чтобы взять ее зописку (их принесла настя… ана теперь носит молоко, так принесла в кувшине, и переписать по французки… и передать «Берчику»: Он сохронит. Пока пусть у Петровны там сохранно.

Так вот - я это сделала. Но тут ни бумаги ни чернил недостать… с большим трудом…