Верная Богу, Царю и Отечеству - Ю. Рассулин

Но если немецких издателей волновали вопросы этики, а также естественное желание ознакомиться с рукописью, то советских товарищей больше занимал несколько иной вопрос. Товарищи решили стать немножко господами и немножко обогатиться. И этот вопрос в переписке между двумя деловыми партнерами все более выступает на первый план, Рассчитывая сорвать солидный куш, Зиновий Самуилович боится продешевить и осторожно намекает на свои тонкие переживания Абраму Григорьевичу. Более того, предложения солидного издательства «Петрополис» не находят нужного понимания у товарища Давыдова, который опасается, что капиталистические акулы вырвут лакомый кусок у него из рук. Поэтому в очередном письме он, совершенно бесстыдно отодвинув вопрос об авторских правах на второй план, открыто и нервно предлагает Абраму Григорьевичу новый вариант сделки. А именно: обойтись вообще без «Петрополиса», которому надо платить 50% гонорара, и выпустить «дневник» за границей самостоятельно, поделив прибыль пополам. Ощутив волчий аппетит, он устремляется на добычу, уже не стесняя себя рамками приличия, ему уже плевать на авторские права, подобно тому, как в известной басне Крылова волку было безразлична невиновность ягненка. Последнее, что все-таки беспокоит его, - это «авторское право перевода, буде претензии были бы в какой-то (в какой?) форме предъявлены». «Кроме того,- настаивает на своем Зиновий Самуилович, - при выпуске книги в Вашем или моем издании, мы избавляемся от необходимости каждый раз уступать «Петрополису» 50% гонорара. Примите во внимание, что другие 50% придется дробить на несколько частей (я, Вы, мой соработник по редактированию, «Прибой»)…».164

Но очевидная путаница вконец смутила бедного Зиновия Самуиловича. Он недоумевает, как можно совместить сохранение исключительного права издательства и перевода с фактическим нарушением всякого права? Постепенно письма с его стороны явно приобретают характер маниакального бреда. Опасаясь, что в обход его прав зарубежные издательства пиратски осуществят выпуск «дневника» на иностранных языках и, естественно, уже не поделятся с ним прибылью, он предлагает программу издания, которая по грандиозности и полету фантазии не уступает планам поворота течения всех сибирских рек в обратную сторону. А именно: предлагается продать право перевода сразу нескольким зарубежным издательствам и затем, заранее условившись, осуществить издание дневников на всех распространеннейших языках мира одновременно, чтобы уже никто не мог опередить с переводом на какой-либо язык в обход Зиновия Самуиловича со компанией. Естественно, с каждого издательства Зиновий Самуилович получает причитающуюся ему долю и впредь рассчитывает на то же при каждом переиздании!

Нет слов… Просто грандиозно! Что-то близкое по духу идее победы мировой революции по всему земному шару одновременно.

Чтобы читатель не подумал, что вся эта история - плод неуемной фантазии составителя, приведем одно из наиболее ярких и откровенных писем полностью:

«Многоуважаемый Абрам Григорьевич.

На последнее письмо Ваше от 10 с. м. я Вам уже ответил, и Вы, надеюсь, это письмо получили.

Разработка материалов уже закончена, все приведено в строгий порядок, и должен сказать, что, если книга, по вполне понятным причинам, представляет большой интерес для русского читателя, то вряд ли меньший интерес (вследствие целого ряда обстоятельств) представляет она для читателя немецкого. Вообще же, как я Вам уже писал, эта книга имеет универсальный интерес.

Я хочу обратить Ваше внимание вот на какой, представляющийсяя мне возможным, модус охраны авторских прав. Разным издательствам (немецкому, французскому, американскому и пр.) можно продать [подчеркнуто автором письма] перевод (с издания «Прибоя») на немецкий язык, французский и т.д. Дабы избежать возможности появления впоследствии конкурирующих переводов в той или иной стране, каждое издательство выпускает книгу сразу в значительном количестве экземпляров. Договор с каждым издательством предусматривает и переиздания. Само собой разумеется, что гонорар, уплачиваемый тем или иным издательством, во много раз превышает норму оплаты за перевод как таковой, ибо здесь, конечно, дело не в переводе.

Каждое из издательств, которые приобретут у нас право издания (в форме приобретения перевода, который будет сделан с рукописи), выпустит свою книгу одновременно с изданием «Прибоя», что предупредит, таким образом, всякие возможные попытки со стороны других издательств.

Кроме того, прошу Вас ознакомить меня с намечающимися гонорарными возможностями, а также и с тем, как Вы предполагаете оформить наши отношения.

С товарищеским приветом 3. Давыдов».165

Однако Абрам Григорьевич вместе с «Петрополисом» более трезво смотрели на вещи и настаивали на своем варианте как единственно возможном и устраивающем обе стороны. «Петрополис» вновь требовал прислать рукопись. И как ни не хотелось Зиновию Самуиловичу передавать «рукопись» в руки «дяде», подозревая «Петрополис» в своекорыстных интересах, все же один экземпляр отредактированного текста благополучно достиг германских пределов. Наконец-то после долгих колебаний и переговоров условия, выдвинутые «Петрополисом», были приняты.

Сенсация на страницах альманаха «Минувшие дни»

А тем временем издательство «Прибой» спешно готовило издание «дневника» в Ленинграде, которое вскорости и произошло, хотя и в несколько ином, но, безусловно, родственном издательстве. Лжедневник был напечатан в N 1 иллюстрированного исторического альманаха «Минувшие дни» под редакцией М.А. Сергеева и П.И. Чагина издательством «Красная газета» (издание Ленинградского Совета рабочих и крестьянских депутатов). Такое значительное и яркое литературно-государственное событие в жизни молодой советской республики не могло быть не отмеченным на страницах советской печати, и та же «Красная газета» в номере от 21 декабря 1927 года так прокомментировала его, при этом совершенно неожиданно попав своей восторженной статьей не в бровь, а прямо-таки в глаз:

«Несколько лет тому назад за границей появились воспоминания А.А. Вырубовой, написанные в эмиграции. Более лживой книги трудно себе представить! Вырубова пыталась доказать, что Распутин никакой роли при Дворе не играл, что все слухи о «распутинстве» - ложь и клевета…».

Вот, оказывается, что их более всего пугало, - то, что вскроется ложь о Григории Распутине, на которой зиждилась вся система доказательств виновности русского Самодержавия, лично Николая II и его Семьи. И в доказательстве этой «виновности» они пытались найти оправдание совершенному над Царской Семьей и всем русским народом чудовищному злодеянию под названием «победа пролетарской революции в результате свержения царского самодержавия».