Верная Богу, Царю и Отечеству - Ю. Рассулин

Однако подлинность «дневника» продолжали отстаивать редакция «Минувших дней», а также издававшая альманах ленинградская «Красная газета». Ее позицию, как следует из статьи, разделял и С.Е. Крыжановский. Тем не менее «в результате поднятой против журнала кампании… журнал был закрыт». Но тут на защиту лжедневника решительно стал Максим Горький. По его настоянию три экземпляра лжедневника были переданы верховным руководителям партии и советского правительства: И.В. Сталину, Н.И. Бухарину и А.И. Рыкову, в несомненной надежде, что вожди трудового народа по достоинству оценят значение предлагаемого чтива, как уникального документа, обличающего ненавистную эпоху русского царизма. Но вопреки всем злокозненным усилиям произошло обратное: «Ничего из хлопот его [М. Горького] не вышло». Альманах был закрыт окончательно, а лжедневник более не печатался в Советском Союзе. Кто именно из советских руководителей вынес действительно мудрое решение и что повлияло на это можно только догадываться, но несомненно лишь одно: случившееся можно расценивать как явное чудо. Остается только восславить Господа, в очередной раз посрамившего клеветников, и воскликнуть вслед за псалмопевцем Царем Давидом: «Немы да будут устны льстивыя, глаголющыя на праведнаго беззаконие, гордынею и уничижением» (Пс. 30, 19).

Памятуя о той положительной роли, которую сыграл В.И. Сталин в русской истории (имеется ввиду прежде всего уничтожение так называемой «ленинской гвардии», т.е. профессиональных разрушителей России и непосредственных убийц Царской Семьи, что и позволило в дальнейшем, как всем хорошо известно, ослабить гонения на Церковь, победить в Великой Отечественной войне и укрепить внешнее могущество советского государства) можно предположить, что и в данном случае именно Сталину положил на сердце Господь прекратить это постыдное, грязное и слишком очевидное в своей неправоте дело.

По нашему глубокому убеждению, силы, стоящие за публикаторами лжедневника, и те политические фигуры, против которых было направлено острие внутрипартийной борьбы Сталина, были представлены одними и теми же людьми. А именно теми, кто был кровно заинтересован в сокрытии правды от русского народа. Их цели резко расходились с чаяниями тех русских партийных идеалистов, которые верили в утопию построения новой России без Бога и без Царя на основе ложно понимаемой социальной справедливости и народоправия. Цель же большевиков-ленинцев, таинственных обитателей запломбированного вагона и их последователей заключалась как раз в обратном - не в созидании, а в окончательном разрушении исторической России и даже памяти о ней, а также в уничтожении не только русской идеологии, но и всего русского народа как носителя этой идеологии, как народа, способного вновь встать на исконно русский путь верности Богу, Царю и Отечеству, что означало бы полный крах их богоборческих планов.

Воздействием этих могущественных сил в советской партийной номенклатуре и органах ЧК можно объяснить тот факт, что вопрос об авторстве и подложности «дневника» остался открытым. Его просто замяли, а документы комиссии уничтожили. В архиве сохранились только кое-какие газетные материалы по этому вопросу. Ни отчета комиссии, ни окончательных выводов и заключений не обнаружено. Можно лишь предположить, что на комиссию Центроархива было оказано соответствующее давление - возможно, с привлечением специальных мер партийно-следственного характера, как было принято во времена большевистских репрессий, которые почему-то получили название «сталинских» (возможно, потому что таким образом легче всю ответственность свалить на одного ненавистного им человека, которому отвели роль козла отпущения). Как бы то ни было, но, как говаривали в то непростое время, «гайки были затянуты туго».

Загадочные авторы лжедневника.

Но кто же был загадочным автором лжедневника? Этот вопрос не праздный, так как авторитет тех, о ком пойдет речь, является препятствием для многих на пути к истине.

Когда план многосложной и секретной операции под кодовым названием «Дневник» был детально разработан и утвержден на высшем руководственном уровне, осталось подобрать надежных исполнителей. В связи с архиважностью дела решено было объединить усилия историков и литераторов. Так сказать, на исторически безупречную канву событий наложить мастерский талант пролетарского писателя, и… как говорится, комар носу не подточит.

Как утверждает А. Кочетов, выбор пал на ученого, филолога и историка Павла Елисеевича Щеголева, а также писателя Алексея Николаевича Толстого. В рассматриваемом нами архивном материале прямых подтверждений этому факту не удалось обнаружить. Тем не менее многочисленные косвенные свидетельства, которые будут рассмотрены далее, настолько убедительны, что, с нашей точки зрения, иного мнения быть не может. Вот, что пишет по этому поводу Кочетов:

«Похоже, литературную сторону (стилизацию и т.д.) взял на себя, будучи великолепным художником слова, А.Н. Толстой, а фактическую разработал П.Е. Щеголев, которому в его работе помогло одно немаловажное обстоятельство.

Известно, что в марте 1917 года Временным правительством была учреждена Верховная чрезвычайная комиссия «для расследования противозаконных по должности действий бывших министров, главноуправляющих и других должностных лиц», председателем которой назначили присяжного поверенного Н.К. Муравьева… А со времени создания Особой комиссии по расследованию деятельности Департамента полиции ее председатель П.Е. Щеголев также входил в Чрезвычайную следственную комиссию… Позже П.Е. Щеголев подготовил к печати семитомник «Падение царского режима. Стенографический отчет допросов и показаний…». Многое, очень многое было известно П.Е. Щеголеву как члену Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства и председателю особой комиссии. Никто, пожалуй, лучше него не ориентировался в вопросах о последних годах правления Николая II. Так что работа над «Дневником» Вырубовой для П.Е. Щеголева особого труда не представляла».171

Итак, как следует из приведенной цитаты, Щеголев профессионально разбирался в интересующем заказчиков вопросе. И как мы увидим дальше, существуют свидетельства современников рассматриваемых событий, которые косвенно подтверждают то, что сообщником Щеголева оказался великий пролетарский писатель, он же восходящее светило молодой советской литературы - Алексей Николаевич Толстой. Им в помощь был придан целый штат помощниц - очень способных женщин в области переписывания, перепечатывания, а также скрупулезной правки текста в соответствии с жесткими идеологическими нормами новой советской морали, которую коротко можно выразить так: хорошо все то, что укладывается в прокрустово ложе партийной догмы. А все то, что этому не соответствовало, следовало подровнять, подрасстрелять, подликвидировать, в лучшем случае подправить, если речь шла о живом авторском тексте, будь то письмо, воспоминания или иное литературное произведение, которое освещало события не в духе составителей «Краткого курса истории ВКП(б)».