Верная Богу, Царю и Отечеству - Ю. Рассулин

Легенда.

Однако нужно было быть готовым и к тому, что попытки разоблачения все же будут предприняты. Поэтому последовала детальная разработка алиби будущей фальшивки. То есть была сочинена более или менее правдоподобная легенда, рассказывающая всем захватывающую историю о том, каким невероятным образом эти дневники оказались в руках издателей и почему они изначально представлены не подлинной рукописью автора, а всего лишь переписанным кем-то от руки дубликатом. Естественно, предоставить подлинник авторы этой спецоперации не могли, так как подлинника, то есть дневника, написанного рукою Анны Вырубовой, просто не существовало.

Придуманная тайными сочинителями история оказалась весьма незамысловатой и заключалась в том, что рукопись-оригинал была утоплена в проруби незадачливой подругой А. Вырубовой, которая переносила их в кувшине из-под молока и, испугавшись милиционеров, поспешила бросить кувшин в воду. Таким образом подлинник исчез навсегда, а концы этой истории, как говорится, в воде. Но зато остались дубликаты, переписанные частью по-русски, а частью по-французски, которые и попали таинственным образом в руки издателей не без помощи грубых деревенских мужиков, бестолкового кондитера и злобной жидовки. Вот, собственно, и вся история. Однако эта схема сложилась и была утверждена, по-видимому, не сразу.

«3авещание».

Судя по всему, прорабатывались и иные варианты, которые были отклонены. Один из них, наиболее радикальный, предусматривал «полную ликвидацию» Анны Вырубовой или, выражаясь иначе, ее убийство, инсценированное под естественную кончину или под самоубийство, как это проделали с Сергеем Есениным. Затем «друзья», исполняя ее волю, на основании фальшивого завещания передают «дневниковые записи» в руки издателей по указанному в «завещании» адресу.

Поводом для такого нашего предположения послужила любопытного содержания «записка», находящаяся среди других документов в архиве Анны Вырубовой. В перечне документов архивного фонда данная записка обозначена следующим образом: «Записка без подписи Вырубовой А.А., которая, вероятно, была приложена к какому-нибудь документу, с указанием в ней фамилий и адресов лиц (Сергеев М.А., Рудовский С.Я.), которым в случае ее смерти передать прилагаемое к записке».

Здесь же следует пометка «б/д», что значит «без даты», а также отмечено, что «написано на машинке и разорвано пополам». А содержание ее следующее:

«В случае моей смерти передать М.А. Сергееву (Комиссаровская 11, кв. 9) или С.Я. Рудовскому (Комиссаровская 4, комн. 99) в собственные руки».156

Как уже было отмечено выше, текст набран на машинке. Отметим, что в архиве находятся и другие машинописные документы, а именно: выписки из камер-фурьерского журнала и перепечатанный отрывок из книги П. Жильяра, в котором рассматриваются взаимоотношения Царя и Г. Распутина. Это обстоятельство, а также ряд других (в частности, наличие черновых вариантов текста лжедневника, написанных от руки черной ручкой с правкой красными чернилами, использование одних и тех же разграфленных листков бумаги, вырванных из казенного журнала дореволюционного образца и для написания черновиков, и для печатания выписки из камер-фурьерского журнала) позволяют сделать вывод о том, что машинка служила и для работы с историческими источниками, и для подготовки рабочих вариантов «документов» для будущих историков, а возможно, и для следственных органов. В отношении сокрытия следов своего творчества настроение авторов не производит впечатления очень серьезного. Более похоже на то, что, находясь в состоянии творческого экстаза и чувствуя свою полную безнаказанность, они и не пытались уничтожить черновые бумаги. На это указывает и тот факт, что все подделки были написаны по советским правилам орфографии, в отличие от подлинных писем и записок, написанных рукою Анны Александровны или ее друзей в дореформенной традиции русской грамматики. Но это никого не смущало, впрочем, как и то, что все они были непременно переписаны, и - ни одного подлинника, поскольку таковых и не существовало в природе.

Относительно личностей, указанных в «завещании», отметим, что среди знакомых Анны Александровны или лиц из окружения Распутина, а тем более Их Величеств таковых фамилий не встречается. Спрашивается, зачем же Анне Александровне было отдавать свои сокровенные записи в руки незнакомых людей? Все дело в том, что конспираторам нужно было объяснить общественности, каким образом оказались «дневниковые записи» в руках советских издателей. А если учесть, что указанный в «завещании» М.А. (Михаил Алексеевич) Сергеев и есть главный издатель рабочего издательства «Прибой» (органа Северо-Западного Бюро ЦК ВКП(б) и Ленинградского Губкома ВКП(б)), а также один из редакторов иллюстрированного исторического альманаха «Минувшие дни», на страницах которого впервые был опубликован «лжедневник», то становится понятным появление сего «завещания». Оказывается, Анна Вырубова сама попросила обнародовать в советском периодическом журнале всю эту гадость, сочиненную подлецами про нее и про самых дорогих ей людей. Такая вот логика…

Подлинные записки Анны Вырубовой.

Что же побудило исполнителей этого замысла взяться за разработку настолько замысловатой лжи? Не проще было бы ограничиться одной лишь публикацией лжедневника, не вдаваясь в объяснения публике детективных подробностей его обретения? Ответ прост. Видимо, к делу были подключены чрезвычайно творческие натуры, которые, увлекшись созданием литературного мифа и вообразив себя не иначе как творцами шедевров письменности рангом не ниже шекспировского гения, не смогли избежать соблазна использовать некоторые документальные материалы, оказавшиеся в их руках, и не только сообщающие всей истории правдоподобные черты, но и способные при большом желании и богатой творческой фантазии придать всему этому дополнительный приключенческо-театральный оттенок.

Все дело в том, что в бумагах Анны Александровны оказались письма, в которых шла речь о каких-то ее тетрадях, переписанных Ш. и В., за которые она очень переживала и просила их сохранить. Это оказалось той зацепкой, которая позволила весь вымысел обставить соответствующим антуражем и в случае необходимости представить хоть какие-нибудь «вещ. доки», то есть ее собственные записки и письма, а для большей убедительности к подлинным запискам, как будет видно из дальнейшего изложения, добавить сочиненные и выдать их за ее собственные. Рассмотрим повнимательнее те самые документы, на которые опирались фальсификаторы при составлении легенды и которыми они прикрывались в дальнейшем, когда, торжественно и самонадеянно выдав подлог за подлинные мемуары, им вдруг пришлось грозным тоном убеждать оппонентов в своей абсолютной честности и неподкупности.