Однажды в Америке - Гарри Грей

События дня стали далеким прошлым. Они осели где-то в глубине моей памяти. Я находился в счастливом возбуждении. Я был взбудоражен и взволнован, как парень, который вышел на Бродвей в поисках своей первой женщины. Я рассмеялся. Да, я, Лапша, взволнован и перевозбужден, как самый обычный парень, как будто мне уже не принадлежало все, о чем только могут мечтать мужчины всего мира. Я был уверен, что, пройдя два или три квартала, смогу найти себе пять, десять, сотню женщин. Это — мой Бродвей. Мои частные охотничьи угодья, мой личный гарем.

А, вот одно хорошенькое личико.

Я коснулся рукой шляпы, улыбнулся и сказал:

— Привет, милашка.

Она улыбнулась и мелодично промурлыкала:

— Привет, малыш.

Я прошел мимо. Она оглянулась через плечо и бросила мне призывный взгляд. Я рассмеялся, как мальчишка, впервые флиртующий с проституткой. Меня захватило возбуждение улицы, азартная дрожь охоты. Да, я был здесь в своих владениях, среди несметной дичи.

О, вот еще одна куколка — хм, красивая. Добрая нынче охота. Я устремил на нее взгляд. Я коснулся шляпы и улыбнулся:

— Привет, куколка.

Она улыбнулась и проворковала:

— Привет, милашка.

Я пропустил и эту симпатичную малышку. Черт возьми.

Я рассмеялся про себя. Разве я не ублюдок? Разве я не забавляюсь? Какого черта — я имею на это право! В конце концов, я не женат. Посмотрите на Косого и Патси, оба женаты, а все не угомонятся. В эту самую минуту они веселятся на вечеринке с горячими девчонками. Впрочем, Макс тоже имеет право. Он холост, как и я.

Забавно, что мы оба так и не женились. Я хотел, но Долорес меня отвергла. К счастью для нее и для меня, потому что я сатир. Одна женщина не может меня удовлетворить. Каждую ночь мне нужно новую. Переспал и забыл. Такой уж я, Лапша.

Но у той, что будет у меня сегодня, есть нечто особенное. Боже, у нее есть нечто — целая пара больших нечто. Если бы я мог прямо сейчас зарыться лицом в ее мягкое, полное нечто. Для обладательницы двух таких первоклассных нечто я должен купить что-нибудь особенное.

Я проходил мимо магазина нижнего белья. Вот оно. Я подарю ей дюжину соблазнительных черных кружевных лифчиков, вроде тех, что висят в витрине.

Я вошел в магазин. Торговый зал был полон женщин. Я внутренне собрался. У меня возникло такое чувство, словно я иду на свое первое ограбление.

Ко мне подошла продавщица.

— Да? — улыбнулась она.

С невозмутимым видом я сказал:

— Мне дюжину таких черных кружевных лифчиков, которые выставлены у вас в витрине, сороковой размер, пожалуйста.

Несколько девушек рядом со мной хихикнули. Продавщица достала коробки из-под прилавка. Она сказала:

— Есть размеры А, В, С и D. Вы хотите на них взглянуть?

— В этом месте у нее очень много, — сказал я. — Решайте сами.

Она улыбнулась и кивнула.

Я бросил на прилавок сотню. Она внимательно ее рассмотрела, прежде чем отсчитать сдачу. Отдавая мне завернутую покупку и деньги, продавщица шепнула:

— Если леди не подойдет, она может обменять на другой размер.

— Спасибо, мисс.

— Спасибо вам, сэр, заходите еще.

Вернувшись в номер, я позвонил на кухню. Я поговорил с шеф-поваром. Я сказал ему:

— Мне нужен большой бифштекс на двоих, двойная порция жареного картофеля и спаржа.

— Я подам мясо, как вы любите, слабо прожаренным. Что еще? Кофе и пирог?

— Да, яблочный пирог и немного сыра.

— Шампанское уже доставили. Я поставил его в лед. В котором часу подавать?

— Я вам скажу когда. Спасибо.

Я побрился и принял душ. Я надел новые брюки и того же тона приталенный жилет из тонкого вельвета. Я покрутился и повертелся перед зеркалом. Взяв один из галстуков, я завязал его бантом. Он показался мне не в тон жилету. Я взял другой. Я менял их один за другим. Наконец один из них меня удовлетворил. Я положил в нагрудный карман свежий носовой платок. Добрых десять минут я провел перед зеркалом, вынимая платок, складывая по-другому и засовывая снова, пока наконец не решил, что все в порядке. Я прошелся перед зеркалом взад-вперед.

Внезапно я почувствовал отвращение к самому себе. Господи, я веду себя как самодовольный ублюдок. Нет, дело тут не в самодовольстве. Я просто волнуюсь, да, нервничаю, как уличный кот, который ждет под деревом свою подругу. Что со мной происходит? Для парня, который переспал на Бродвее чуть ли с каждым существом женского пола, способным ходить, чихать и говорить, такое поведение просто смешно.

Я налил себе двойного виски. Это немного помогло. Неплохо бы поставить музыку. Я потянулся к стопке альбомов. Вытащив один из дисков, я не глядя поставил его на проигрыватель. Я откинулся в кресле и стал слушать. Это было интермеццо из «Травиаты». Мне нравилось то место, где вступали скрипки. Музыка была мягкой, нежной, волнующей — как женская грудь.

Я расхохотался. Что за дурацкое сравнение. Сравнить музыку с женской грудью. Это только показывает, где блуждают мои мысли. В последнее время я не думал ни о чем другом.

Не превращаюсь ли я в сексуального маньяка? Испытывать такую страсть к женской груди — нормальное явление или у меня развилось что-то вроде особой формы фетишизма? Ерунда, конечно, никакой это не фетишизм. Самое нормальное желание. Может быть, только слишком сильное и необузданное.

Музыка остановилась. Я снял пластинку. Я выбрал «Красавица похожа на мелодию», поставил на диск иглу и налил себе еще. Из всей современной музыки я любил эту песню больше всего. Я ставил ее несколько раз и мурлыкал про себя слова.

Без одной минуты девять раздался стук в дверь. Я открыл. Это была она. Господи, что за зрелище. Девушка выглядела даже красивей, чем я ожидал. Она оделась так, чтобы возбудить желание и произвести эффект.

На голове — непомерно большая широкополая шляпа, отделанная зеленым кружевом. Очень открытое облегающее платье с глубоким вырезом обнажало ослепительно-белые плечи, руки и спину. Ее длинные кружевные перчатки, доходившие до локтя, остроносые туфли и дамская сумочка были зеленого цвета.

Я слегка поцеловал руку, которую она мне протянула. Я закрыл дверь и проводил девушку в гостиную, все еще держа ее руку. Я оглядел гостью с разных сторон.

— Эта шляпа и все, что на тебе, — великолепно.

— Тебе понравилась моя шляпа?

Она остановилась перед зеркалом, чтобы лучше закрепить ее на голове.

— Она обольстительна, — улыбнулся я.

— Ее создал мистер Джон.

— Мистер Джон?

— Да, она от мистера Джона.

— Он что, портной?

— Нет, он художник, — улыбнулась она.

— А платье тоже от мистера Джона?

— Нет, Тутси, он делает только шляпы. Платье от Бергдорфа Гудмена.

— А туфли и сумочка?

Она приподняла узкую туфельку:

— Туфли от Полтера Де Лизо, а сумочка — от Кобленца.

Девушка повернулась ко мне и улыбнулась. Она уперлась обтянутым перчаткой пальцем в подбородок, лукаво прищурилась, слегка присела и сказала:

— Все остальное принадлежит Еве Макклейн.

— Это — ты.

— Это — я. А ты?

— А я — Тутси. Ты сама меня так назвала. Мне это правится.

— Это нравится мне, и это нравится тебе. — улыбнулась она.

Да, я не ошибся. Она похожа на Долорес.

Я схватил ее в объятия. Я крепко сжал ее в руках. Я поцеловал ее. Я вдавил колено между ее ног.

— Пожалуйста, — прошептала она. — Чуть позже.

— Может быть, чуть-чуть можно и сейчас? — попросил я.

Она пожала плечами и улыбнулась. Она подошла к виктроле[27] и посмотрела на пластинку. Улыбнувшись, она сказала:

— Это моя песня, песня, под которую я танцевала.

Она поставила пластинку. Она покачивалась и мурлыкала, подпевая песне: «Красавица похожа на мелодию».

— Ты была в этом шоу?

Она покачала головой и ответила:

— Посмотрим, сможешь ли ты догадаться, в каком я выступала шоу.

Она начала вальсировать по комнате. Легким движением она спустила боковую «молнию» на платье. Продолжая танцевать, она расстегнула одну за другой все пуговицы и приспустила платье с плеч. Приблизившись ко мне, она низко согнула плечи. Я поцеловал ее теплую душистую кожу. Она снова скользнула прочь.

— Все еще не догадываешься? — спросила она, медленно продолжая свой дразнящий танец.

— Нет, — солгал я.

— Надо намекнуть тебе получше.

Не останавливая танца, она выгнулась всем телом. Платье соскользнуло с нее на пол. На ней не было нижней юбки. Все, что я увидел, — белые атласные трусики и такой же лифчик. Кроме того, на ней еще оставались большая зеленая шляпа, зеленые перчатки по локоть и зеленые туфли.

Она продолжала двигаться в ритме вальса и сбросила с себя сперва одну, потом другую туфлю. Она пропела: «Красавица похожа на мелодию».

Она спустила с ноги один чулок и бросила его мне. За ним последовал второй. У нее были длинные, точеные, красивые ноги. Глядя, как передо мной раздевается соблазнительная, идеально сложенная женщина, я не мог сдержать дрожи. Это было все равно что постепенно снимать покров с прекрасного произведения искусства.