Новый Мир ( № 4 2013) - Новый Мир Новый Мир

Попытаюсь ответить на вопросы, заданные в начале этого разговора.

Какую картину мы имеем в результате деятельности премии «Поэт»? Поле русской поэзии едино.

Соответствует ли она действительности? Совпадает.

В каком соотношении находятся те фигуры, на которые направлен луч национальной премии? Кровно взаимосвязаны.

Произошел ли (пост)перестроечный взрыв? Отменил ли Кибиров Кушнера, а Гандлевский Чухонцева? Нет, конечно.

Премия обязательно будет меняться — Список закончится, подпирают новые люди, шлюзы прорвутся. Нет, «Поэту» не надо быть «Дебютом». Но если поле «Поэта» — зрелость, значительность и широкий охват, премиальные перемены должны произойти в скором будущем.

По-видимому, в сторону некоторого омоложения счастливых победителей.

[1] «Чрезмерный почитатель собственных способностей» (лат.).

[2] Морев Глеб. Пирров «Поэт». — ПОЛИТ.РУ: <http://www.polit.ru/article/2006/ 04/13/poet/> .

[3] Национальная премия «Поэт»: Визитные карточки. Составление, предисловие  С. И. Чупринина. — М., «Время», 2010, стр. 41 — 58.

[4] Литота — стилистическая фигура, определение какого-либо понятия или предмета путем отрицания противоположного (Квятковский А. Поэтический словарь.  М., «Советская энциклопедия», 1966, стр. 145).

[5] «Мне вспоминается, что в день смерти Окуджавы я как раз случайно оказался в Москве, а на следующий день мы с Гандлевским по какой-то забытой надобности отправились через Арбат и столкнулись с огромной толпой, охраняемой почтительными ментами, один из которых ввел нас в курс дела: „Окуджаву хоронят”. Таких слов и в таком тоне из уст правоблюстителя я не слыхал в жизни и больше не услышу — случается, как известно, раз в двести лет. Тогда мы еще раз взглянули на толпу, и Гандлевский сказал: „Байдарочники”» (Цветков Алексей. Кислород. Объяснение в любви. Сергею Гандлевскому. — «Воздух», 2006, № 3). Пока готовилась эта статья, обнаружилось новое свидетельство эволюции взглядов С. Гандлевского на прежние времена, в том числе на Окуджаву: «Надо было, чтобы рухнула советская власть, — и я почувствовал, что Окуджава — замечательный лирик, а вовсе не пресноватый любимец КСП. Поэтому я воспользуюсь сейчас случаем расписаться если не в любви <…> то в культурном поколенческом почтении» (Гандлевский Сергей. «Я — тот фонтан в ГУМе, у которого вы встретились». Беседу вел Дмитрий Бак. — «Московский книжный журнал / The Moscow Review of Books», 2012, 8 октября).

[6] Николаева Олеся. У нас был гениальный семинар! — «Вопросы литературы», 1999, № 1.

[7] Национальная премия «Поэт»: Визитные карточки, стр. 237 — 238.

[8] Николаева Олеся. Мой важный поэт: Николай Кононов. — «Арион», 2012, № 1.

[9] Письма Николая Асеева к Виктору Сосноре. Вступительная заметка и публикация Виктора Сосноры. — «Звезда», 1998, № 7.

[10] Чухонцев Олег.  В сторону Слуцкого. Восемь подаренных книг. — «Знамя», 2012, № 1.

[11] Цветков Алексей. Объяснение в любви. Сергею Гандлевскому. — «Воздух», 2006, № 3.

[12] Бак Дмитрий. Сто поэтов начала столетия (О поэзии Алексея Цветкова и Олега Чухонцева). — «Октябрь», 2009, № 6.

[13] Чухонцев Олег. В сторону Слуцкого.

[14] Там же.

[15] Там же.

[16] Ряшенцев Юрий. Собрание сочинений в пяти томах. — Оренбург, ООО «Оренбургское книжное издательство», 2011, т. 1, стр. 163.

[17] Чухонцев Олег. В сторону Слуцкого.

[18] Там же.

[19] У Льва Лосева в книге «Меандр» (М., «Новое издательство», 2010) мы найдем другие имена тогдашних ленинградских поэтов. То было полу- и подполье питерского стихотворства. Кто-то остался в памяти Лосева, кто-то — в анналах андеграунда 50 — 60-х, многие ушли без следа. Главный герой Лосева — Бродский, на нем и сфокусировано все, о чем вспоминает Лосев, поэт замечательный и памятливый. Кроме того, он говорит и об учителях, в каковых у него и его друзей были Хлебников, Маяковский да Леонид Мартынов. Имя и роль последнего памятны многим людям той генерации, в частности — Владимиру Британишскому, который в книге «Речь Посполитая поэтов. Очерки и статьи» (СПб., «Алетейя», 2005) говорит о «божественном безумии» поэта, отмечая — помимо прочих его достижений — именно логаэды.

[20] Рейн Евгений. Речь на церемонии вручения премии «Поэт». — В кн.: «Евгений Рейн. В честь присуждения Российской национальной премии „Поэт”».  М., «Время», 2012, стр. 9.

Трехкнижие Анри Волохонского

Анри Волохонский. Собрание произведений. В 3-х томах. Составление, предисловие  и примечания Ильи Кукуя. М., «Новое литературное обозрение», 2012. Том 1, 608 стр.;  том 2, 430 стр.; том 3, 734 стр.

Из разнопланового творчества поэта, прозаика и переводчика Анри Гиршевича Волохонского (род. 1936) российскому читателю до недавнего времени была доступна лишь незначительная часть. Самым известным его произведением на долгие годы стала песня «Рай» («Над небом голубым...»), исполнявшаяся соавтором Волохонского Алексеем Хвостенко и получившая всенародную популярность благодаря Борису Гребенщикову. Широкой же литературной известности поэт достиг в эмиграции: в 1973 году он уезжает в Израиль, затем переселяется в Германию, где и проживает сейчас. Произведения Волохонского активно публикуются в израильской, европейской и американской русскоязычной периодике, а в 1983 году в США выходит первая книга «Стихотворения», ставшая своеобразным итогом его творчества на тот момент. С начала 1990-х начинается издание Волохонского в России, и вот теперь, почти через 40 лет после отъезда поэта из СССР, выходит Собрание его сочинений.

Трехтомное издание произведений Анри Волохонского — по характеристике Константина Кузьминского, «каббалиста, мистика, знатока Древней Греции и Египта, иудея и христианина, гениального поэта, автора теософских трактатов и трактатов о музыке» [1] , — является наиболее полным на данный момент и охватывает все основные сферы его творчества. Произведения распределены по жанрам: в первом томе собраны поэтические и драматические тексты, во втором — художественная проза и эссеистика, в третьем — переводы и комментарии к Откровению Иоанна Богослова, Книге Бытия и ряду других религиозных источников.

Самим автором поэтические тексты разделены на семь книг, которые, согласно его утверждению, следуют одна за другой — по «более или менее хронологическому» принципу. В корпусе текстов датировка сознательно опускается и указана лишь в примечаниях, что подчеркивает целостный характер отдельных книг и всего издания. Первые три книги входили в состав сборника «Стихотворения»; последующие книги были скомпонованы из ряда авторских сборников, изданных после 1983 года, а также отдельных текстов, многие из которых публикуются здесь впервые.

Уже в первой книге «Дуда и мак», в которой Волохонский, наследуя модернистским практикам начала века, постепенно нащупывает собственную синтетическую поэтику, заметно авторское балансирование на грани ре- и деконструкции мифа, таким образом, создается впечатление, что автор осознанно присутствует сразу в двух измерениях — модернистском (прямая генеалогия — Хлебников, обэриуты и Роальд Мандельштам, с которым общался автор и первый посмертный сборник которого он и издал в 1982 году) и деструктурирующем постмодернистском. Мифический материал разнится от книги к книге, а также на уровне циклов и отдельных текстов.

В этом смысле показателен цикл «Девятый ренессанс» (1965), опирающийся на комплекс эллинской мифологии, что само по себе не ново; однако в отличие от «Московских мифов» Генриха Сапгира (созданных позднее, в 1970 — 1974 гг.), в которых посредством смещения и смешивания двух далеких друг от друга хронотопов достигается желаемый сатирический эффект, «Девятый ренессанс» Волохонского, также не лишенный иронической интонации, далек от прямой сатиры — поэт скорее абсурдирует претекст, нежели пародирует его: «Минос, ты слишком неподвижен / Ты важен словно ты квадрат / Ты недостоин быть приближен / Ея прекрасного бедра...» («Минос»; I, 85); «Эгей скончался по ошибке / Он безнадежно устарел / Его недавно съели рыбки / Которых он когда-то съел».