Попса - Юрий Коротков

Рабочие покатили кран на исходную позицию. В декорацию тут же выскочили из тени гримеры, костюмеры, ассистенты, что-то поправляя, одергивая, припудривая.

— Валера, ты на крупный выходишь? — крикнула Пепеляева вверх оператору.

— На молочный, — провел тот ладонью по груди.

— Какой объектив?

— Пятидесятый.

— А почему не семьдесят пятый?

— Ирочка! — оператор молитвенно сложил руки. — Ну давай я буду заниматься своим делом, а ты своим!

— Но я же лучше знаю свое лицо! На семьдесят пятом лучше получается!

— Снимем пятидесятым, потом семьдесят пятым, — сказал режиссер. — Спорить дольше будете.

— Слава, ну давай хоть немного еще глаза подкрасим, — попросил Шайтанов режиссера. — Я как голый без глаз…

— Игорь, крупный план! Грим на экране вылезет!

— Но зрители привыкли к моим глазам! Они меня без глаз не примут!

— Лина, положи ему еще на глаза, — вяло махнул режиссер гримерше. — А то мы ночевать здесь будем!.. Можем?

— Слава! — крикнул сверху оператор, глядя в камеру. — Вот там, с краю, жидковато. Еще пару поставь!

В этот момент директор с Ларисой подошли к декорации. Лариса кивнула всем сразу и жестом показала: продолжайте.

— Кого поставить? — откликнулся директор.

— Без разницы, все равно не в фокусе.

— Я не в этом смысле. У нас по смете больше массовки нет.

— Ну, сам тогда встань, — сказал режиссер. — И вон ее возьми, — указал он на Славку.

Славка вопросительно оглянулась на Ларису.

— Давай, — кивнула та. — Хоть пару часов отдохну от тебя… Я в офисе, — сказала она директору.

Она направилась было к выходу, но тут же вернулась к Славке, достала из кармана пейджер.

— Ну тебя к черту — пропадешь, ищи тебя по всей Москве… Услышишь сигнал — нажми эту кнопку. Увидишь свое имя — читай. Остальное сбрасывай в память — вот так. Поняла? Все, пока…

Славка под руку с директором встала с краю декорации.

— Идете отсюда и до того дома, — показал режиссер. — Можем, наконец?.. Фонограмма!.. Начали!..

Снова раздалась музыка: «…этот волшебный вечер, твои продрогшие плечи…» Славка с директором двинулись по заданному маршруту, кран поехал вниз, Шайтанов, беззвучно открывая рот, пошел к Пепеляевой. В последнее мгновение перед тем, как должна была состояться «губ наших встреча», та вдруг резко повернулась и уперла руки в бедра:

— Нет, я так не могу!..

Оператор в отчаянье уткнулся лбом в камеру.

— Что? — заорал режиссер. — Что ты еще хочешь, Ира?

— Я хочу, чтобы мой клип был красивым. Уберите ее отсюда! — Пепеляева не глядя указала на Славку.

— Чем она тебе мешает, Ира? Она не в фокусе, И-ра-а!

— Иди сюда! — приказала Пепеляева Славке.

Славка неуверенно подошла. Ей не понравился тон, которым с ней разговаривали, но она не знала, какое обращение здесь принято и кому следует подчиняться.

— Сюда встань!

Славка встала, куда велели.

— Ноги вместе! — командовала Пепеляева. — Теперь повернись!.. Ну? — спросила она у режиссера.

— Что?

— У нее ноги кривые!

— На свои посмотри! — не выдержала наконец Славка.

Все вокруг замерли.

— Знаете что, — победно сказала Пепеляева. — Снимайте-ка без меня! Всякая писюха тут будет пасть открывать! — Она решительно шагнула с декорации.

Режиссер и ассистентки бросились за ней, директор торопливо увел Славку в сторону:

— Слушай, извини… Ну ты видишь… Ты посиди тут пока, ладно?..

Вместо нее поставили толстую некрасивую гримершу, и кадр наконец сняли.

— Обед — сорок минут! — объявил директор, вытирая мокрый лоб. — Массовка свободна на сегодня!

Один за другим погасли юпитеры, актеры и съемочная группа потянулись к выходу, декорация опустела.

Шайтанов подошел к Славке, одиноко сидящей в углу павильона.

— Привет. Меня Игорь зовут. А ты — Слава из Североморска.

— Из Верхневилюйска… А откуда вы знаете?

— Да все уже знают. Тебя Лариса взяла.

— Еще неизвестно.

— Да все уже известно, — махнул рукой Шайтанов. — Лариса даром время не тратит. Если она тебя через пять минут не послала — значит, зацепилась… А здорово ты Пепу опустила! — засмеялся он. — Гляди — бесится, — он кивнул на Пепеляеву. Та направилась было к нему, но, заметив рядом Славку, демонстративно отвернулась. — Она вообще новеньких ненавидит, если кто у Ларисы появляется — порвать готова. А ноги у нее — больное место. По три часа на тренажерах, из сауны не вылазит, а все равно ляжки как у доярки. По пояс только снимать себя дает… Ты, смотри, осторожнее — у нее любовник крупный бандит. И вообще — не наживай врагов раньше времени… — Он посмотрел на часы. — Слушай, я тут живу рядом. Чего в буфете толкаться — поехали?

Вся шайтановская квартира от порога до дальнего угла была завалена мягкими игрушками — розовыми собачками, голубыми кошками, зелеными бегемотами и прочей живностью всех размеров и мастей. Стены сплошь были увешаны фотографиями хозяина, его афишами и неумелыми рисунками, изображающими опять-таки Шайтанова.

— Ух ты!.. — восторженно протянула Славка, скидывая с плеча гитару и сумку и оглядываясь. — Откуда столько?

— Девчонки дарят, на каждом концерте, — Шайтанов любовно оглядел коллекцию. — Каждый раз прямо со сцены говорю: ну хватит, девчонки, класть уже некуда — все равно несут. Не отказываться же — обидятся… Хочешь — подарю, — широким жестом обвел он комнату. — Выбирай!

— Любую? — недоверчиво спросила Славка.

— Любую.

— А эту? — Славка указала на огромного, почти в человеческий рост, плюшевого тигренка.

— Бери! — засмеялся Шайтанов. Он поставил на проигрыватель свой компакт, прибавил громкость. — Ты, вообще, меня слушаешь?

— Конечно. У меня две кассеты: «Люби меня, люби» и «Зачем ты говоришь — люблю».

— Это старые. У нас еще три вышли — потом подарю… А это девчонки рисуют, — указал он на галерею. — Ну, это просто с афиш копируют, неинтересно, — кивнул он на портреты у окна. — А вот это, смотри, — он за талию подвел Славку ближе к дивану, — рисуют песни. Я их так и развешиваю — по альбомам. Вот — «Ты раскрыла зонтик надо мной, нас познакомил дождик проливной…» — напел он. — Помнишь?

— Ага, — Славка встала на колени на диван, чтобы рассмотреть ближе.

— А это? — указал он на другой рисунок.

— «Мы с тобой целуемся в трамвае»… — пропела теперь Славка.

— «…мы проехали давно все остановки»… — Шайтанов незаметно глянул на часы и обнял ее сзади.

Славка удивленно обернулась. Он приблизил к ней лицо с густо подведенными глазами и гримом на скулах. Славка как могла осторожно, чтобы не обидеть, освободилась и соскочила с дивана.

— Сколько времени осталось? — спросила она.

— Полно. Еще полчаса.

— Слушай… а у тебя ванна есть?

— Конечно.

— Можно?

— Нужно, — улыбнулся он. — Налево и по коридору.

— Я быстро, ладно? — Славка подхватила сумку и скрылась в ванной.

Ванная тоже была полна резиновых и пластиковых игрушек. Славка достала из сумки сменные трусики, лифчик, колготки и пустила воду…

Когда она оделась и вышла, диван был застелен и Шайтанов голышом лежал под одеялом. Славка остолбенела.

— Иди сюда, — улыбаясь, поманил он ее в постель.

— Ты чего? — озадаченно спросила она.

— Давай скорее.

— Ты что, заболел? — покрутила она пальцем у виска.

— Ну хватит, слушай! — досадливо сказал он, садясь на диване. — Двадцать минут осталось!

— Да не пойду я к тебе!

— Ты же сама предложила!

— Я?!

— А в ванну зачем пошла? «Подожди, я быстро»…

— Зачем в ванну ходят? Мыться! Я неделю в поезде ехала!

— Ну хватит динамо крутить! — потерял терпение Шайтанов. Он соскочил с дивана и схватил ее за руку. — Я, как дурак, голый лежу, ее жду…

— Лежал бы одетым, как умный! — Славка вырвала руку.

— Ну, знаешь, может, в твоем Урюпинске такие вещи проходят, а здесь нет. — Он грубо обхватил Славку и потащил к дивану.

— Да отвали ты, козел!.. — Она вывернулась, заученным приемом подсекла его и бросила через бедро. Шайтанов с полного роста плашмя грохнулся на пол и замер, выкатив глаза, ловя открытым ртом воздух.

— Больно? — сочувственно спросила Славка. — Извини, я не хотела. Ты просто в другой весовой категории, я на бедре не удержала. Ты выдохни — вот так — и потихоньку вдыхай. Скоро пройдет.

Шайтанов силился сказать что-то.

— Что? — наклонилась Славка.

— Уйди, сука… — просипел он.

Славка пожала плечами, взяла гитару и сумку и открыла дверь. Вернулась, прихватила под мышку плюшевого тигренка и вышла.

Славка вошла за Ларисой в аппаратную звукозаписи, восхищенно оглядела широкий пульт со множеством ползунков и переключателей, пульсирующий разноцветными огнями, и громадные блоки аппаратуры. За пультом сидели звукорежиссер с помощником и тощий композитор с мушкетерской бородкой.