Вологодчина в русском фольклоре - Николай Уваров

Всех их по праву можно назвать правнуками былинного богатыря Сухмана. Каждому из них суждено было повторить судьбу своего прадеда – стать кому островом, кому мысом, кому городом, кому бухтой, а кому огромным краем. Все они рассыпали свои имена на карте нашей России.

Сухман

Было во славном во городе во Киеви

У ласкова князя у Владимира,

Заводился у него-то тут почестной пир.

На том на пиру у Владимира

Были князи ведь тут, вси ведь бояра,

А вси сильни могучи вси богатыри:

А сидит во самом-то во большом углу

А Сухман да сидит сын Долмантьёвич,

Вси князи оны вси тут бояра,

Сильнии могучии богатыри,

А едят-то, пьют, вси-то кушают

И белую лебедь оны рушают.

Молодой Сухман сын Долмантьёвич

Он не есть, не пьёт, сам не кушает,

Белой лебеди сам не рушает,

Нечим молодец сам не хвастает.

Зговорит Владимир стольно-киевской:

– Что же ты, Сухман сын Долмантьёвич,

Ты не ешь, ты не пьёшь, ты не кушаешь,

Белой лебеди сам не рушаешь,

Ничим молодец сам не хвастаешь?

Воспроговорит Сухман сын Долмантьёвич:

– Ах же ты Владимир столен-киевской.

Дай-ко мне времечки день с утра,

День с утра и как до вечера,

Мне поездить Сухману нынь по заводям.

Привезу ти лебедушку живьём в руки,

А на твой на пир княженецкий,

На твой на стол на дубовый.

Дал ему времечки день с утра,

День с утра и как до вечера.

Поехал Сухман сын Долмантьёвич;

Он ездил день с утра до вечера

А по тихим глубоким по заводям,

Не наехал ни на гуся, ни на лебедя,

Ни на сераго на малаго утёныша.

Проездил Сухман трои суточки,

Приехал Сухман сын Долмантьёвич

Ко матушке ко Непры реки;

А у той ли у матушки Непры реки

А стоит тут сила ведь-то малая,

Вода с песком возмутиласи;

Стоит за Непрой, за Непрою рекой

А неверный силы сорок тысячей,

Мостят мосты все калиновый,

Ладят тут перейти через ту Непру,

Ко тому ли ко городу ко Киеву,

Ко ласкову князю Владимиру,

Ладят Киев град как огнём пожгать,

А Владимира-того во полон тот взять.

Тут Сухман здогодастся,

А пошол Сухман за тую Непру,

Находил ён дубиночку вязиночку:

В долину как дубина девяти сажон,

В толщину как дубина три обоймени.

Тут Сухман снаряжается,—

За вершинку брал – с комля сок бежал.

Стал по поганыим похаживать,

По тою по силе по неверный,

Стал ён дубиною помахивать,

Убил ён татар сорок тысячей;

Со всих сторон дубину приущолкал ён,

В кровь ён дубину приомарал тут.

А из поганый из силы тут

Оставалося только два татарина,

А ёны от его обряжалися,

За тыя за кустья завалялися.

Пошол тут Сухман ён во Киев град

Ко тому ли князю ко Владимиру.

Говорит Владимир таково слово:

– Что же долго ты ездил, Сухман, теперь?

Ездил ты да трои суточки,

Привез ты ко мне нынь лебедушку,

Обещался кою да живьём в руки,

А ни сераго ни малаго утёныша.

Ответ держит Сухман как тут,

Ответ держал сын Долмантьёвич:

– Не до того мне-ка нынче деялось!

Был я ведь нынь за Непрой рекой,

Увидал я силы сорок тысячей,

Той ли силы поганыи,

Той ли силы всё неверныи,

Оны ладили тут как ведь Киев град,

Киев град как огнём пожгать,

А Влодимира тебя в полон как взять.

А говорят князи ведь и бояра

А и сильни могучи богатыри:

– Ах ты Владимир столен-киевской!

Не над нами Сухман насмехается,

Над тобою Сухман нарыгается,

Над тобой ли нынь как Владимир князь.

За тыи за речи за похвальныи

Посадил его Владимир стольно-киевской

Во тыи погреба во глубокии,

Во тыи темницы тёмныи,

Железными плитами задвигали,

А землей его призасыпали,

А травой его замуравили,

Не много ли не мало лет-то на тридцать.

Послали туда ведь-то оследовать,

К той ли ко матушки Непры реки,

Старого казака Илью Муромца.

А пошол старой казак Илья Муромец,

Он пошол к матушки Непры реки,

А стал Илья как по силе похаживать,

По той ли силы он поганыи,

По той ли по силы все неверныи, —

Он нашол там дубиночку вязиночку,

А лежит она меж силы меж поганою,

А лежит тая дубина девяти сажон,

В толщину тая дубина три обоймени,

Со всих сторон дубина приущолкана,

В кровь дубина приомарана.

Пошол да старой ён ко городу,

Ко тому ко городу ко Киеву,

Увидал два татарина поганыих.

Говорят тут татарины поганыи:

– Ты куда, калика, перехаживаешь,

Ты откуль идёшь, откуль путь держишь?

Воспроговорит старой Илья Муромец:

– Я иду ведь от города от Киева,

От ласкова князя Владимира.

Говорят татарины поганыи:

– У вас как ведь есть нынь во Киеви

А богатырь старой Илья Муромец;

По многу заедат-то хлеба к выти он,

По многу ль выпиват питья медвянаго?

Говорит Ильюша таково слово:

– У нас как было нынь во Киеви,

У ласкова князя Владимира,

Ест хлеба по колачику крупивчату,

Запивае стаканчиком медвяныим.

– То тут у Ильюши ведь не сила есть.

Как мы есть поганы татарова

Едим хлеба к выти по печи печёнаго,

По ушату пьём водоносныих.

Воспроговорит Илья тут ведь Муромец:

– У нас было во городе во Киёви

При ласковом князи Владимири

Коровищо была обжорищо,—

Она много ела, вино пила тут,

Нынь вся она теперь перелопала.

Тут татаринам поганым не к лицу пришло,

Выскакали со шатра полотнянаго,

Кинули в Ильюшу ножищо оны тут.

Попало тут во дверь во дубовую,

Выскочила тут и со липиньямы.

Взял Ильюша старой тут ведь

Муромец Клюху свою он дорожную,

А ударил ён по татаровам,—

Тут у татаринов души нету.

Приходит старой Илья Муромец

Ко городу ко тому ко Киеву,

Ко ласкову князю Владимиру,

Ответ держал, выговаривал:

– Правда Сухмана Долмантьёвица,

Чем Сухман только хвастает.

Был-то я у Непры реки,

Видел силы поганой убитою,

Числом лежит сорок тысячей.

Меж тыма меж поганыма татарамы

Увидал дубину девяти сажон,

В толщину дубина три обоймени,

Со всих сторон дубина приущолкана,

В кровь-ту дубина приомарана.

Зговорит Владимир таково слово:

– Ах же вы князи вы бояра,

А вы сильни могучи вси богатыри!

Выводите Сухмана со погребов,

В. Сергеев. Русалка

Со тых погребов со глубокиих,

А со тых ли со темниц со тёмныих.

Тут приходили князи бояра,

Сильни могучи богатыри;

Траву-ту всю оны тут вырвали,

Землю из плиты ведь повырыли,

Железную плиту повыняли,

Выводили Сухмана сына Долмантьёвича

Со тыхо говорят ему вси князи бояра:

– Ах ты Сухман сын Долмантьёвич!

За твои услуги великии

Тебя пожалует Владимир столен-киевской

Золотою казной тебя долюби,

Городами-то да с пригородкамы,

Приселами-то да со приселкамы.

Со тех погребов в со глубокиих,

Со тых ли со темниц со тёмныих,

Говорит Сухман таково слово:

– А не честь хвала молодецкая

Брать города с пригородкамы,

Брать присела да со приселкамы,

Брать мне бессчетна золота казна,

А моя есть смерть напрасная,

От тых от ран от великиих.

Выдергал он листочки маковыи:

– Протеки от ран от великиих,

Протеки Сухман река ты кровавая.

Сказки

Сказка об Ерше Ершовиче, сыне Щетинникове

Ершишко-кропачишко, ершишко-пагубнишко склался на дровнишки со своим маленьким ребятишкам; пошёл он в Кам-реку, из Кам-реки в Трос-реку, из Трос-реки в Кубенское озеро, из Кубенского озера в Ростовское озеро и в этом озере выпросился остаться одну ночку; от одной ночки две ночки, от двух ночек две недели, от двух недель два месяца, от двух месяцев два года, а от двух годов жил тридцать лет. Стал он по всему озеру похаживать, мелкую и крупную рыбу под добило подкалывать. Тогда мелкая и крупная рыба собралась во един круг и стали выбирать себе судью праведную, рыбу-сом с большим усом: «Будь ты, – говорят, – нашим судьей».

Сом послал за ершом – добрым человеком и говорит: «Ёрш, добрый человек! Почему ты нашим озером завладел?» – «Потому, – говорит, – я вашим озером завладел, что ваше озеро Ростовское горело снизу и до верху, с Петрова дня и до Ильина дня, выгорело оно снизу и доверху и запустело». – «Ни вовек, – говорит рыба-сом, – наше озеро не гарывало! Есть ли у тебя в том свидетели, московские крепости, письменные грамоты?» – «Есть у меня в том свидетели и московские крепости, письменные грамоты: сорога-рыба на пожаре была, глаза запалила, и поныне у неё красны».

И посылает сом-рыба за сорогой-рыбой. Стрелец-боец, карась-палач, две горсти мелких молей, туда же понятых, зовут сорогу-рыбу: «Сорога-рыба! Зовёт тебя рыба-сом с большим усом пред своё величество». Сорога-рыба, не дошедши, рыба-сом, кланялись. И говорит ей сом: «Здравствуй, сорога-рыба, вдова честная! Гарывало ли наше озеро Ростовское с Петрова дня до Ильина дня?» – «Ни вовек-то, – говорит сорога-рыба, – не гарывало наше озеро!» Говорит сом-рыба: «Слышишь, ёрш, доб рый человек! Сорога-рыба в глаза обвинила». А сорога тут же примолвила: «Кто ерша знает да ведает, тот без хлеба обедает!»