Кот олигарха. РОМАН - Петр Карцев

– Здравствуйте, – сказала Лена настолько бодро, насколько ей хватило сил.

Краликова никак не отреагировала на приветствие и махнула оттопыренным большим пальцем в сторону двери по другую сторону стола, обитой кожей того же цвета, что диван.

– У себя? – бесцеремонно спросила она.

– Эдгар Петро… – сказала мышиная блондинка, задохнулась и начала сначала. – Эдгар Петрович еще не пришли… шел… еще не пришел.

– Ну я ему потом позвоню, – небрежно сказала Краликова, отвела руку, нащупала, не глядя, Ленино плечо, и подтолкнула ее вперед. – Это будет ваше место.

Она указала на стол, стоявший лицом к бордовому дивану в промежутке между двумя высокими окнами.

Лена сделала два шага в сторону стола и остановилась.

– Ничего не бойтесь, – зачем-то предупредила ее Краликова. – Любые вопросы – сразу ко мне.

С этими словами она решительно вышла в коридор и энергично дернула за собой дверь, которая, однако, закрылась с мягким, почти пневматическим звуком, очевидно, рассчитанная на антисоциальное поведение.

Лена вздохнула, обошла стол, положила на угол сумочку и села в кресло, которое оказалось не слишком мягким и совсем неудобным. Его вертикальная спинка была фиксированной и ни на сантиметр не откидывалась назад.

На столе стояли ноутбук на док-станции, монитор, клавиатура и набор стандартных, типовых офисных аксессуаров: мышь, калькулятор, органайзер для бумаг, стакан с гелевыми ручками.

Монитор был маленьким, и прятаться за ним было неудобно.

– Меня зовут Лена, – произнесла она в пустоту.

Блондинка снова высунулась из укрытия, на этот раз с другой стороны.

– Аня, – умирающим голосом сказала она.

– Мне никто не объяснил моих обязанностей, – нейтральным тоном проинформировала ее Лена.

– Ой, – сказала блондинка и скрылась за монитором. Там она чем-то пошебуршала, абсолютно как мышь в углу, и добавила: – Я ничего не знаю. Хочешь печенья?

– Нет, спасибо, – вежливо сказала Лена. – С удовольствием, но не сейчас. Может быть, попозже.

С одной стороны, Краликова предложила обращаться к ней по любым вопросам. С другой – так быстро спасовать, даже не попытавшись самостоятельно найти необходимую информацию, означало бы показать себя полным ничтожеством.

Лена вздохнула, включила ноутбук и положила ногу на ногу. Она была в строгом темном брючном костюме, специально купленном накануне, выбранном с маминой помощью и мамой же профинансированном. Костюм был несколько дороже, чем они на самом деле могли себе позволить. Мама работала редактором в небольшом книжном издательстве, выпускавшем дорогие, но малорентабельные альбомы с художественными репродукциями.

– Какая у тебя зарплата, кстати? – спросила мама шепотом, заглядывая в примерочную кабинку, пока Лена старательно выворачивалась спиной к зеркалу, рассматривая себя через плечо.

– Я не успела спросить, – виновато объяснила она.

– Вся в родителей, – со вздохом сказала мама.

Экран монитора зажегся и потребовал пароль для входа в операционную систему.

– Тут запаролено, – сказала Лена.

Блондинка снова зашуршала и через мгновение появилась из-за своего стола, держа в пальцах крошечный треугольник печенья и откусывая от него ровными, мелкими белыми зубами микроскопическую крошку.

– Давай я тебе напишу, – сказала она, подходя к Лене.

Она обошла стол, встала рядом, достала из стакана ручку и подвинула к себе пачку желтых стикеров для заметок.

Наклонившись, она вывела на верхнем листке аккуратным почерком бывшей отличницы:

EdgarTheGreat

– Это был компьютер Новощекина, – объяснила она.

– Спасибо, – сказала Лена. – А что вообще… ну… чем мы здесь занимаемся?

Аня повернулась к ней.

– Можно я тут присяду? – спросила она, аккуратно приподнимаясь на носках и деликатно размещая невесомую задницу на самом краешке стола.

– Конечно, – сказала Лена.

Анина юбка задралась значительно выше колен. У Ани были худые, но изящные ноги и, к Лениному удивлению, вполне достойные прочие атрибуты фигуры, несколько не вязавшиеся с ее мышиным лицом и робким видом.

Аня, сидевшая теперь выше нее, смерила Лену осторожным, но определенно оценивающим взглядом и вместо ответа на вопрос сказала:

– Хороший костюм.

– Спасибо, – снова откликнулась Лена и постаралась непринужденно улыбнуться.

Аня тоже улыбнулась, но пугливо.

– Только… – сказала она и запнулась.

– Только что? – спросила Лена.

Аня помотала головой и откусила от своего печенья еще крошку.

– Что не так? – чуть настойчивее спросила Лена и тревожно скосила глаза вниз, проверяя, не успела ли она каким-то образом заляпать пиджак.

– Ну… – сказала Аня и остановилась.

Потом у нее в глазах что-то мелькнуло, и Лена поняла, что она сейчас сменит тему.

Аня слегка наклонилась к ней и шепнула:

– Ты видела этих… в отделе кадров?

– Да, – с легким нервным смешком сказала Лена. – Странная компания.

Аня осторожно огляделась, как если бы в комнате было кому их подслушивать, наклонилась еще ниже и сказала:

– Ты с ними поосторожнее.

Лена слегка похолодела. В комнате работал кондиционер, но Аня в тонкой белой майке с кружевами на коротких рукавах как будто не чувствовала холода.

– В каком смысле?

Аня нервно облизала губы.

– Если они будут заманивать тебя в туалет… – На этом она сделала паузу.

– Как это заманивать? – спросила Лена.

Аня шумно подышала носом, быстрым движением поднесла печенье к зубам, откусила крошку и умудрилась ее прожевать, прежде чем судорожно сглотнуть.

– Мне они обещали показать…

У нее была дурная привычка не заканчивать предложения.

– Что? – потребовала Лена.

– Ну, – сказала Аня и сделала жест рукой, словно он должен был что-то объяснить.

– Что? – повторила Лена с возрастающим негодованием.

Аня глубоко вздохнула и сокрушенно покачала головой.

– Просто я дура, – сказала она убежденным тоном, давая понять, что это не девичья рисовка, а подлинная причина целой череды несчастий.

– Что они с тобой сделали? – потребовала Лена, стараясь подавить тревогу.

– Я тебе кое-что покажу, – сказала Аня и расстегнула молнию на юбке.

Она отвернула край черной ткани, и Лена вскрикнула. Из-под треугольника тонких белых трусов поднимался темный багровый шрам с тонкой запекшейся кровавой коркой и почти, как показалось Лене, пульсирующий притоком крови.

– Это Уткина? – в панике спросила Лена, вспомнив ножницы.

– Нет, ты что, – спокойно сказала Аня и застегнула молнию. – Это в больнице.

– Но он выглядит совсем свежим.

Лена была в замешательстве. У нее кружилась голова.

– Я его… трогаю, – застенчиво объяснила Аня, глядя на Лену огромными синими глазами, синее, чем у куклы.

– Зачем? – слабо спросила Лена.

Аня посмотрела на нее заговорщически, словно хотела передать больше, чем могли вместить слова.

– Мне нравится, – сказала она. – Могу тебе тоже дать… потрогать.

Ее голос, такой же тихий, как раньше, соединял знакомые нотки испуга с манящими интонациями, намекавшими на непристойность еще более глубокого свойства, чем та, что уже прозвучала.

Лена облизала губы.

Аня, возможно, увидев, что собеседница не убеждена, добавила пораженным шепотом:

– Он… открывается.

К счастью, в этот момент у нее на столе что-то загудело. Она проворно вспорхнула, и ее каблуки звякнули об пол. Лена опустила лоб в ладони и уставилась дикими глазами в стол.

Аня щелкнула тумблером, и комната наполнилась статиком интеркома.

– Ты… эта… – хлюпнул жидкий мужской голос. – Попроси новенькую зайти.

– Хорошо, Эдгар Петрович, – пискнула Аня.

Их взгляды встретились. Анин круглоглазый не выражал ровным счетом ничего. Она сделала едва заметное движение головой в сторону обитой кожей двери, и ее глаза, если такое было возможно, еще немного расширились.

Лена встала, нервно провела руками по бедрам – то ли отряхиваясь, то ли ритуально себя очищая – и неровной походкой направилась к двери. С полпути она вернулась и схватила со стола чистый блокнот, кем-то оставленный или приготовленный, и ручку.

Дверь открылась легко, но оказалась массивной и звукоизолированной, потому что из-за нее сразу ударил в уши резкий звук телевизора, до этого неслышного. Большую часть кабинета занимал стол на десять мест из полированного и, без сомнения, дорогого дерева. Плоская плазменная панель стояла у ближайшей к Лене стены. Из нее звучали спортивные новости, перемежавшиеся ключевыми фрагментами матчей, вместе с криками трибун и свистками арбитров. Хаотический эффект сегодняшнего утра усилился.

В противоположном конце комнаты перпендикулярно длинному столу для переговоров располагался письменный стол, стилизованный под антикварную древность. Лена не могла бы определить подразумевавшуюся эпоху, но интуитивно заметила безвкусность подделки и ее отдельную абсурдность в этом рабочем кабинете с крашеными стенами и металлическими рамами окон. По стенам, впрочем, кое-где висели картины, которыми декоратор попытался усилить эффект старины. В попытке сквозила безнадежность отчаяния.