Место под Солнцем. Книга первая - Ева Наду

Кавалеры отодвинулись от своих дам. Музыка смолкла на мгновение. Будто сделала вдох-выдох, чтобы заиграть снова, с ещё большим пылом. Стихли смешки.

Когда Людовик появился на пороге, внучка Генриха IV одиноко восседала на высоком стуле. Придворные расположились поодаль. Никто не хотел быть изгнанным, как это произошло недавно с любимчиком принцессы – графом де Лоранс.

Оливье де Лоранс тоже был ещё здесь – отверженный и злой, обручённый по воле короля с никому не известной провинциальной девицей. Придворные Генриетты отказывались гадать, что это была за особа. Очевидно, что она того не стоила.

Уже через два дня граф де Лоранс должен был проделать долгий путь на юг, чтобы встретиться с невестой, а потом такой же – до побережья, чтобы на корабле, отплывающем в Новый Свет, покинуть Францию.

Войдя в комнату, Людовик окинул холодным взглядом присутствующих. Нахмурился, встретившись взглядом с графом де Лоранс. Отвернулся, когда тот склонился, приветствуя его величество. От внимания Людовика не ускользнула усмешка, притаившаяся на губах придворного. Король сделал вид, что не заметил её.

Сегодня он уже не гневался. Более того, сегодня, когда мысли и сердце его занимала другая женщина, он мог… он готов был простить этого молодого наглеца. Он собрался было даже явить ему свою милость – разрешить остаться при дворе.

Поутру, стоя у зеркала и позволяя себя одеть, Людовик улыбнулся своему отражению. Залюбовался собой – как он величав! Представил, как обрадуется граф, услышав, что прощён. Но через несколько мгновений – за то короткое время, пока придворные застёгивали алмазные пряжки на его туфлях – передумал. Решил, что его милость может быть неправильно расценена. Он, король, не имеет права выглядеть слабым, – подумал. И оставил всё как есть.

Едва Людовик появился в дверях, принцесса поднялась ему навстречу. Не дойдя до его величества нескольких шагов, изобразила нижайший, почтительнейший из реверансов.

– Добрый вечер, брат мой, – проговорила тихо. – Я так счастлива видеть вас у себя.

– Боюсь, принцесса, ваши представления о положении вещей несколько ошибочны. Здесь вы у меня в гостях.

Безмятежность, царившая в этот момент на лице монарха, усилила жестокость его слов.

Генриетте пришлось призвать на помощь всё своё самообладание, чтобы выглядеть так же спокойно и умиротворённо. Она сумела улыбнуться с нежностью. Легкомысленно тряхнула головой:

– Вы правы, сир. Хотя, признаюсь, эти слова печалят меня. Они лишают меня возможности оказать вашему величеству то бесконечное гостеприимство, какое я жаждала бы оказать, будь я хозяйкой этих комнат.

Король улыбнулся снисходительно. Взглянул на принцессу, раздвинул в улыбке губы:

– Если вы говорите это от чистого сердца, дорогая Генриетта, я отвечу вам: у вас есть возможность сделать мне приятное.

Он повернулся к замершим придворным. Махнул музыкантам – играйте!

– Развлекайтесь, господа! Развлекайтесь!

Вновь обернулся к принцессе.

– Ваш муж, сударыня, жалуется на ваши ежедневные сборища. Он утверждает, что вы, моя дорогая, находите теперь удовольствие в общении с господином де Гишем? Вы огорчаете вашего супруга!

Генриетта промолчала.

– Я слышал также, что в ваших комнатах так весело, что фрейлины королевы-матери мечтают попасть в вашу свиту, чтобы их вечера были не так однообразны.

– Не более весело, чем всегда, сир. Я помню, – проговорила она осторожно, – вашему величеству прежде нравилось бывать здесь.

Он взглянул на Генриетту, перевёл взгляд на притаившуюся в глубине комнаты фрейлину.

– Мне и теперь нравится. И я желал бы продлить это удовольствие. Я буду приходить к вам вечерами, дорогая сестрица. – Он снова посмотрел в угол, где Луиза де Лавальер шепталась о чем-то со своей подругой, Анной-Констанцией де Монтале. – Надеюсь, присутствие здесь короля успокоит вашего супруга.

Генриетта присела в реверансе, опустила голову, скрывая усмешку.

Успокоит? Только его величество может быть так забывчив! Ведь совсем недавно именно присутствие короля в её апартаментах доводило до бешенства её мужа, Филиппа, герцога Орлеанского. Он настолько был раздражён тем удовольствием, которое находили в общении друг с другом его брат и его жена, что даже бросился жаловаться королеве-матери на чрезмерное увлечение ею, Генриеттой, короля. И разве не с этого начался весь этот нелепый маскарад? Разве не благодаря дурацкой идее её величества Анны Австрийской родилась эта проклятая связь Людовика с простушкой-Лавальер? И теперь она, дочь Карла I Стюарта, внучка Генриха IV, должна быть ширмой для отношений короля с Лавальер?

В ярости она сжала губы. Вдохнула-выдохнула. Вернула на лицо улыбку.

Когда Генриетта выпрямилась, на её лице не осталось ни следа от пронёсшейся в душе бури.

– Конечно, сир. Я бесконечно рада быть полезной вашему величеству.

Людовик улыбнулся.

– Прекрасно! Будем друзьями, дорогая!

Он решил подтвердить сказанное толикой внимания. Взглянул ей в глаза.

– Вы печальны? Что вас тревожит?

Генриетта опустила взгляд. Приняла вид монашески-отрешённый. Подумала: всему своё время.

Пусть пока торжествует Лавальер. Раз прямо сейчас она, Генриетта, не может вернуть себе милость короля, она подождёт. Время всё расставит по своим местам. Пока же, согласившись стать союзницей его величества в его амурных делах, она получила право просить. И она им воспользуется. Она поддержит друга и уничтожит врага. Слава Богу, в данном случае, враг её друга – её враг.

Людовик нежно обнял её за плечи. Усадил на табурет. Сам опустился на расположенный на возвышении стул с высокой резной спинкой.

– Говорите, Генриетта! Ваш король готов вас слушать.

Мимолётный жест рукой – и музыка смолкла. Принцесса взглянула на своих придворных, качнула головой едва заметно.

Те поняли, отступили, покинули в тишине комнату. Только далеко за спиной короля, в глубине алькова две дамы остались сидеть на своих местах. Склонившись друг к другу, продолжали разбирать, распутывать, скручивать в клубки цветные нити, предназначенные для вышивания.

Генриетта скользнула по ним взглядом.

– Ах, ваше величество! – проговорила тихо. – Вы спрашиваете, отчего я печальна? Вы спрашиваете, не скучаю ли я? Нет, я не скучаю при дворе. И мои дамы меня вполне устраивают. Но, ваше величество совершенно правы, сегодня я огорчена. – Выдержала паузу. Продолжила тогда только, когда Людовик уже начал терять терпение. – Позвольте, сир… Позвольте просить вас о милосердии. Я знаю, что ваше королевское величество великодушны. И уверена, что вы не откажетесь восстановить справедливость.

Король нахмурился.

– Вы опять об этом несносном графе де Лоранс? Право, сударыня, ваше заступничество выведет из себя и святого! Он получил то, что заслужил. Я не изменю своего решения.

– О, нет, сир! – Генриетта так искренне удивилась, что Людовик тут же смягчился. – Граф де Лоранс – молодой и сильный мужчина. И ваше величество были к нему так милостивы. Вы предоставили ему прекрасную возможность служить вашему величеству. Более того, вы дали ему жену. Я уверена, что он благополучен. Нет, сир. Я прошу не за него.

– Тогда за кого?

Генриетта молчала. Будто собиралась с силами.

Она выглядела такой беззащитной, такой смиренной, что король не удержался: коснулся её щеки, скользнул пальцами по шее.

Принцесса осторожно, словно сомневаясь, что имеет ещё на это право, дотронулась до руки короля. С удовлетворением отметила, что облачко раздражения, набежавшее прежде на королевское чело, улетучилось.

Она встретила спокойный взгляд карих глаз, улыбнулась едва заметно. Король смотрел на её губы, глаза, грудь. Генриетта повернулась так, чтобы вздымающиеся из-за корсажа полукружия грудей выглядели как можно более аппетитно. Вздохнула.

Подумала с торжеством: его величество неравнодушен к ней. Что бы он ни говорил, как бы ни желал теперь эту дурочку Лавальер, он не забыл её, Генриетту. Он помнит о ней. И у неё ещё есть шанс.

Она думала так, но не позволила ни единой искре, ни единому проблеску радости мелькнуть в глазах.

Людовик любовался ею. Он не был обманут внезапной кротостью юной тигрицы, но голос его звучал так нежно, что можно было подумать, что предлагаемые ему женские прелести смутили его разум.

– Что я могу сделать для вас? – спросил снова.

– Для меня? – Генриетта распахнула глаза. – О, нет, ваше величество. Я ничего не хочу для себя. Чего ещё может просить молодая женщина, живущая при дворе великого короля? Моя судьба завидна. Я имею возможность быть рядом с вами, государь, говорить с вашим величеством…

– О ком же вы просите?

– Об одной из моих дам, сир. Молодая очаровательная женщина – она могла бы быть счастлива в браке, если бы не… Впрочем, если позволите, ваше величество, я расскажу по порядку.