Место под Солнцем. Книга первая - Ева Наду

Увидев, как расширились от удивления глаза Клементины, граф вслушался в слова маркизы де Монтозье.

Клементина, в самом деле, слушала крёстную со всем вниманием.

– Его величество, – говорила маркиза, – кажется, всерьёз влюбился. Принцесса Генриетта, в чьей свите находится новая избранница короля, вот-вот отойдёт на второй план. Понимание этого, естественно, не добавляет принцессе очарования. Новая избранница к тому же не так хороша, как должна бы. Но сердце его величества так же мало прислушивается к голосу рассудка, как и сердца остальных смертных.

Мари-Анн всплеснула руками:

– Вы говорите, дорогая Жюли, король влюбился? Но как же королева?

Жюли де Монтозье снисходительно улыбнулась, и Клементина не поняла, относилась ли эта улыбка к наивности матери или к неудачливости королевы.

– О, королева ждёт наследника. Она и прежде была не слишком хороша, а уж теперь…

Маркиза де Монтозье усмехнулась, заметив горящий интересом взгляд Клементины. Заключила:

– Король влюбчив, Мари. Её величеству приходится с этим мириться.

Клементина слушала.

Ей представлялся чудесный мир, где царили неведомые, удивительные, невероятно привлекательные нравы. Там обитали красивейшие женщины Франции и галантнейшие кавалеры – такие, каких могло только представить её разгорячённое воображение.

Она вспыхнула от радостного удивления, когда вдруг в разговор вплелось её имя, странным, непредсказуемым образом соединённое с именем совершенно неизвестного ей Оливье де Лоранса. Нарисованный маркизой портрет показался Клементине весьма привлекательным.

Что за беда, что он, по существу, отсылается прочь за слишком «живой нрав». Кажется, так выразилась крёстная?

Маркиза говорила что-то об увлечении азартными играми, о чрезмерной проворности шпаги и о чём-то ещё, что, несмотря на бесконечное внимание, с которым Клементина вслушивалась в слова маркизы, всё же ускользнуло от её понимания.

– Уверяю вас, партия эта – весьма недурна, – произнесла маркиза де Монтозье. – Оливье де Лоранс богат и знатен. Он и сегодня, несмотря на последние события, считается при дворе весьма выгодным женихом. К тому же, граф, если вы воспользуетесь моим советом, вам будет гораздо проще добиться от короля снижения бремени налогов. Кроме этого, у вас ведь есть ещё мальчики, которых стоило бы определить на военную службу.

– Всё так, маркиза, – граф де Брассер тяжело вздохнул. – И я благодарен вам за участие в судьбе нашей дочери, но… как я могу жертвовать Клементиной ради блага других своих детей?

– Жертвовать?! – Жюли де Монтозье рассмеялась. – Откуда этот драматизм, мой дорогой?

Она обернулась, взглянула на мужа. Тот пожал плечами – ох, делайте что хотите!

Маркиза де Монтозье выпустила руку Клементины, встала. Подошла к графу де Брассер. Он поднялся ей навстречу.

Маркиза коснулась пальцами обшлага его рукава:

– Я говорила с одним человеком… Вы ведь помните, что у вас есть при дворе должник? – она заглянула в глаза графа де Брассер.

– Вы забыли! – упрекнула шутя. – Не следует забывать тех, кто может быть вам полезен, милый граф!

Он недоуменно поднял брови. Услышав пояснения маркизы, засмеялся:

– Так мальчик сохранил своё положение?

– Сохранил и укрепил. Я говорила вам, что он далеко пойдёт.

Улыбнулась, возвращаясь к прежней теме:

– Так вот я беседовала с ним, и он уверил меня, что, как только гнев нашего короля утихнет, господин де Лоранс сможет вернуться во Францию. Если, разумеется, пожелает.

Граф де Брассер нахмурился.

– А он захочет, – засмеялась маркиза, – непременно захочет. Как бы ни был смел господин де Лоранс, он человек двора. Уверяю вас, граф де Лоранс найдёт способ сделать так, чтобы его величество сам призвал его обратно. А если не найдёт, я снова обращусь к господину де Мориньеру за содействием. Он не откажет мне.

* * *

Когда солнце, наконец, перестало палить, гости решили прогуляться по саду. Матушка, подхватив подругу под руку, повела её смотреть свой райский уголок – маленький клочок земли, где она выращивала пряности к столу. Разомлевшего маркиза де Монтозье перспектива прогулки совсем не прельщала. Он притворился, будто задремал в кресле. Остальные сделали вид, что поверили. Оставили гостя отдыхать в зале.

Клементина тоже собралась было отправиться вслед за женщинами, но отец остановил её. Когда матушка с крёстной вышли, сказал:

– Иди за мной, дитя моё.

Она вошла в полутёмный кабинет с некоторой опаской. Ждала по старой детской привычке, что её станут бранить за какой-нибудь проступок.

Но отец не выглядел сердитым, скорее наоборот, его лицо выражало озабоченность и даже как будто некоторое смущение.

– Заходи, Клементина. Заходи и садись, – он указал рукой на кресло. – Сядь, девочка моя. Мне надо с тобой поговорить прежде, чем я окончательно приму решение.

Клементина смотрела на отца с удивлением.

Он долго говорил глухим от волнения голосом, а Клементина слушала, старалась не дышать.

Наконец-то! Она так счастлива! Конечно, она хочет выйти замуж за этого блистательного молодого человека. Да, она слышала, что говорила маркиза де Монтозье. Нет, её не пугает путешествие в дальние страны. Напротив, она желает этого. Она готова поехать куда угодно! В Новую Францию? Замечательно! Она хочет, очень хочет увидеть другие земли, полные неожиданностей и тайн. Нет, она не боится. Чего ей бояться? Ведь она будет не одна! С ней будет муж. И, она слышала, крёстная обещала, что она сможет вернуться, когда пожелает.

Она не понимала, о чём печалится отец.

Он говорил:

– Я желал бы для тебя многого, но дать могу только то, что могу.

А она думала – о чём тут переживать?

Разве могла она надеяться на такую удачу? Что она видела до сих пор? Дом, лес, реку? Монастырь полный скучных, занудливых наставниц? А теперь она увидит мир! Разумеется, она рада! Тем более что это поможет родителям поправить их пошатнувшееся материальное положение. Ведь Шарль тогда сможет попасть на военную службу, а он всегда об этом так мечтал!

Когда отец замолчал, она воскликнула:

– Да-да, конечно! Конечно, я согласна! Только, отец… Я очень вас прошу, когда я уеду, позаботьтесь о моей Наяде!

Граф де Брассер покачал головой – о какой ерунде беспокоится эта маленькая дурочка!

Глава 3. Генриетта

Когда Генриетта вспоминала, как обошёлся с ней король, она с трудом удерживала злые слёзы. Но она знала: выказывать слабость ни в коем случае нельзя.

В минуты отчаянья она просто сжимала зубы и опускала глаза.

Генриетта помнила – не умела забыть – тот день, когда король сказал с жестокостью в голосе:

– Не время сетовать! Вы рискнули сделать ставку в опасной игре и проиграли.

Да, она проиграла. Да и кто бы мог подумать, что эта нелепая деревенщина, эта слезливая хромоножка-Лавальер сумеет очаровать короля! Посметь превзойти её – Генриетту, внучку Генриха IV!

Принцесса взглядывала в зеркало, и лицо её делалось высокомерным. Разве можно сравнивать её – великолепную, яркую – с этим ничтожеством?

Генриетта навсегда запомнит тот день.

Это правда, она упрекнула короля. Взъерошила шелковистые волосы своего царственного любовника, попеняла нежно на то, что он лишает её своего монаршего внимания, отвлекаясь на эту глупую девицу, не стоившую его мизинца.

Она рассчитывала на его раскаяние. Ждала привычной нежности. Получила отповедь:

– Вам ли укорять меня, принцесса? Разве не вас застал я недавно в объятиях этого несносного мальчишки – графа де Лоранса?

Людовик дёрнул головой, сбросил её руку.

– О чём вы говорите, сир? – воскликнула возмущённо.

Она хотела сказать, что Оливье де Лоранс – просто красивый юноша. Один из многих. Он радует её своим присутствием, как радует певчая птица в клетке, собачка на коленях, колье на шее. Одной красотой. Но как можно сравнивать? Как можно?!

Она желала оправдаться. Но король не дал ей такой возможности. Вышел, хлопнув дверью. И только позже она поняла, что этот демарш был, скорее всего, манёвром, целью которого было переложить на неё вину за их разрыв.

Сначала она рассвирепела и чуть не испортила всё демонстрацией своей ярости. Но удержалась, слава Богу. Утерпела. Поразмышляв, решила, что не все ещё потеряно. Им было так хорошо вместе. Он не может, думала она, так быстро всё позабыть.

Когда через несколько дней Людовик вновь явился в её комнаты, она приготовила для него нежнейшую из своих улыбок.

* * *

– Король! Король идёт! – шёпот, пронёсшийся в толпе придворных, был сродни крику.

Во всяком случае, в нескольких смежных с покоями принцессы комнатах, не оказалось никого, кто не услышал бы и не принял во внимание этого предупреждения.