Собрание сочинений в 3 томах. Том 1 - Валентин Овечкин

— Верю, верю. Павел Федорыч, — положил ему руку на плечо Стародубов, — что ты ночей не спишь, думаешь о том, чтоб колхозу было лучше. Но сам всего не поднимешь. Тем умная голова и умна, что понимает — всего за всех сама не обдумает. Ты же фронтовик, знаешь: веди бой главными силами, а разведку вперед всегда пускай!.. Вот повешу замок на кабинет, приеду к тебе в колхоз еще дня на три, походим вместе по хатам, поговорим с людьми — найдем у тебя не одну новую Марию Демченко!..

Назаров встал, с треском отодвинул кресло, опять заходил по кабинету.

— Нашел бы и сам! Что ж я — людей своих не знаю? Знаю таких, что поедут поучиться и на Урал и на Дальний Восток, куда угодно, где только можно хороший опыт перенять. И сам бы поехал, да не знаешь, за что хвататься!.. Вы бы когда-нибудь захронометрировали рабочий день председателя колхоза, чем он занимается. Много ли времени у него остается подумать о самом главном?.. Председатель должен и от науки не отставать и от людей не отрываться. А нас мелочи заедают!.. Ведь о чем только не приходится хлопотать председателю колхоза: и где гвоздей добыть на строительство, и чем крыши покрыть, чем коней ковать, во что запрячь? На иного председателя посмотришь, так это же не председатель и даже не завхоз — экспедитор! Куда там ему соревнованием заниматься! Дни и ночи мотается по разным конторам, снабам, ищет, достает, выпрашивает, выменивает. Уголовное дело на любого председателя колхоза можно завести — как он это все добывает. И без блата не обходится и без взяток. От хорошей жизни, что ли, пооткрывали мы свои заводы? Кирпич палим, уголь древесный выжигаем для кузниц, мазь колесную сами делаем. И колеса делаем, и дуги гнем, и веревки вьем. Не колхоз, а какой-то кустпромкомбинат! Вот разгрузите меня от всего этого — больше буду заниматься урожаем!.. А как же вы разгрузите? Хорошо, закрою я кирпичный завод. И людей оттуда всех пошлю в полеводческие бригады. Но откуда же нам возить кирпич на строительство? Нам его много нужно! Из Курска, за сто пятьдесят километров? Дорого обойдется!

— Построим такой завод, Павел Федорыч, что всему району хватит кирпичей!

— Давно надо было! Местную промышленность надо развивать, Дмитрий Сергеич! Ваша обязанность об этом подумать! Завалите магазины и хомутами, и колесами, и мебелью!..

— Вот с твоей помощью все обдумаем. Ты тоже член бюро. Но эти колеса увозят нас в сторону.

— Нет, Дмитрий Сергеич, это очень серьезное дело! Как в паутине бьемся! Отпадут эти доставальческие заботы — наполовину очистятся мозги для других мыслей!..

Назаров присел на подоконник, распахнул створки окна. С улицы, вероятно, похоже было, что в райкоме пожар — табачный дым повалил из окна клубами.

— Где же ты раньше был, товарищ секретарь райкома? — заговорил после большой паузы немного успокоившийся Назаров, перейдя с вежливо-холодного «вы» на «ты». В глазах его заиграли усмешливые огоньки. Кажется, впервые за все мои встречи с ними он назвал Стародубова на «ты». — Это же счастье наше, что у тебя скат спустил в Сухоярове!.. Ни разу не задержался у нас на часок, не поговорили по душам… В собственном соку варюсь!.. Невзлюбил ты чего-то наш колхоз.

— Я невзлюбил ваш колхоз? Глупости!

— Ты тоже, видно, добренький. Бедных любишь, а богатых нет. А оно, видишь, и у богатых свои болезни… По обязанности ты, Дмитрий Сергеич, все делал, что нужно, и хвалил нас, и возил к нам людей поучиться, а душа твоя к нам не лежала… Или, может, я тебе не приглянулся?

— А что ты — девушка? Любоваться тобою? Не приглянулся!..

— Да нет, бывает так… Может, не нравилось, что я сам по себе существую, никогда ни в чем помощи у райкома не прошу? Так мне помощь нужна, может, не такая, как другим. Если мне неисправный комбайн вывезли на участок из МТС — я с таким пустяком в райком партии не побегу, как-нибудь сам добьюсь, чтоб исправили!..

Спор угасал. Я ушел в гостиницу за чемоданом — из райкома отправлялась машина в К-скую МТС, куда и мне нужно было съездить. Когда я зашел в кабинет Стародубова минут через двадцать, оба сидели на высоком подоконнике, свесив ноги, и предавались фронтовым воспоминаниям.

— Так, значит, ты на Крымском фронте был в кавдивизии генерала Книги? — разминая в руках папиросу, говорил Стародубов.

— Ну да. В Михайловке стояли, во втором эшелоне. Ждали прорыва. Потом нас спешили.

— А я был в восемьдесят второй бригаде, в морской пехоте. Ротой командовал. Так мы же вместе в Керчи дрались! Рядом!..

— Рядом, рядом… Ты знаешь, Дмитрий Сергеич, как мне в эту войну пришлось. Уже после Крымского фронта, в другой армии. До Берлина прошел с родным братом в одной дивизии! И — не встретились. В разных полках были. После войны уже списались: ты в какой дивизии служил? В такой-то. И я в такой-то! Как же так?.. До сих пор не могу с ним повидаться. Инженер. Работает начальником строительства в Казахстане…

В дверь заглянули посетители, ожидавшие приема. Стародубов спрыгнул с подоконника.

— Ну, до завтра, товарищ Назаров! Приеду на три дня. А к субботе готовь доклад на бюро: «О мерах дальнейшего повышения урожайности и продуктивности животноводства в колхозе «Красное знамя».

— О животноводстве мы вроде не говорили…

— Ничего, ничего, там поговорим. Походим по фермам, без экскурсии, вдвоем… И не обижайся на меня. Мне народ подсказал, и я тебе подсказываю. Давай поработаем так, чтоб никакие летописцы не смогли написать про нас: «Были, мол, у нас такие-то товарищи, с виду не хворые, при здоровье, а ничего особенно примечательного не сделали».

— Сам того боюсь, Дмитрий Сергеич! — усмехнулся Назаров. — Как бы не попасть в историю не с того конца!.. Никита Родионыч наш? Тот запишет!

— Запишет!..

Посмеялись.

— А вот подкалываешь ты меня зря: «Вынужденная посадка. Это вам, может, в диковину, а я — то в колхозе живу»… А я не живу в колхозе — что поделаешь? Такая моя должность. У меня двадцать три колхоза. Ночую дома. А дом в райцентре, не в колхозе. Может, и секретарю обкома прикажешь в колхозе жить?..

— Так и меня не упрекайте: ты ближе к ним живешь, ты в первую очередь проглядел. Я — ближе, а вам — с горы виднее. Вот и подсказывайте нам, куда двигаться? Зачем время терять?

— Да, время терять не нужно… А землю я тоже люблю, товарищ Назаров, как и ты, хоть и не в колхозе живу. И все, что на ней растет… И, может быть, не так люблю то, что сегодня на ней растет, как то, что завтра вырастет!..

Крепко пожали друг другу руки на пороге. Стародубов сел за стол…

…Звонил телефон, заходили очередные посетители, забегали заведующие отделами с проектами резолюций и докладных записок, помощник приносил только что доставленные, с мокрыми еще наклейками, телеграммы из области. Рабочий день секретаря райкома продолжался.

1952

Об инициативе и талантах

Однажды на областном совещании передовиков сельского хозяйства, во время перерыва, в курилке, где встречаются и собираются в кучки знакомые из разных районов, я услышал такой разговор.

— А какая, Кирилл Петрович, по-твоему, самая главная задача у хорошего председателя колхоза? — спрашивал секретарь райкома партии Чугуев у одного делегата совещания, старого, с пятнадцатилетним стажем, знаменитого на всю область председателя богатого передового колхоза Омельченко. — Самая что ни есть главная задача? То, за что больше всего будет впоследствии председатель в ответе перед народом, перед своим колхозом. Перед историей!.. Ну, так что самое, самое главнейшее?..

Омельченко, подозревая какой-то подвох в вопросе секретаря, не торопился с ответом, обдумывал, что сказать, прочищая спичкой засорившийся чубук трубки.

— Что главное?.. Много у нас главного. За что ни возьмись, все главное… Вести хозяйство планово? Многоотраслевое развитие? А? Севообороты? Чтоб не запустить землю?

— Да, это очень важно — не запустить землю. Маркс говорил: каждое поколение должно оставлять землю следующему поколению улучшенной и обогащенной, как хороший отец семейства оставляет детям приумноженное наследство. А еще?

— Что еще?.. Воспитание людей? Работа с активом?..

— Вот, подходим к этому! А конкретнее? Кого именно должен воспитать хороший председатель колхоза?..

— Кого? Честных тружеников, советских людей… Что-то не пойму я тебя, Николай Егорыч, — развел руками Омельченко. — О чем говоришь?

— Хороший председатель колхоза, — Чугуев взял за лацкан пиджака Омельченко, — должен, обязан воспитать, вырастить и хорошего заместителя себе. Понятно?

— Ну, это ты, Николай Егорыч, преувеличиваешь. Так нельзя механически подходить. Почему самая главная задача — вырастить заместителя? Заместителя вырастишь, а пшеничку не вырастишь — тоже толку мало, не похвалят.

— Ладно, не будем механически подходить. Но согласен, что это очень важная задача?