Лето волонтёра - Сергей Лукьяненко

твое предложение со всем благожелательным вниманием, – отвечает одна из особей на чистом русском языке. Значит, они вполне понимают, кто перед ними.

Обмен любезностями завершен, настало время обмена информацией.

– Земля моя, – сообщает Высший. – Если вы согласны с этим, мы можем продолжить.

Инсеки размышляют.

– Земля – важный источник бойцов и неплохой источник смыслов, – сообщает одна из особей общее мнение. – Но она также источник силы для Прежних. Нас устроит твое владение, если оно исключает владение Прежних.

Это хороший шаг к сотрудничеству. Высшему с трудом даются компромиссы, это не его смысл. Но он старается.

– Высший, рожденный в мире тэни, также претендует на Землю. Мне нужна ваша помощь, чтобы исключить его из реальности.

Инсеки двигаются, покачивают головами, шелестят лапами. Обмен информацией идет на защищенном от Высшего уровне, но живые организмы производят множество потоков данных.

– Нам ясен смысл Высшего, рожденного тэни и доставшегося людям. Он соединяет и гармонизирует смыслы. Это чуждо, но, если он преуспеет, не нанесет нам вреда. Замедлит, но не уничтожит. Почему мы должны помогать тебе? Что ты такое?

Инсеки употребляют слово «что» не с целью оскорбления, Высший выходит за рамки живого существа, он подобен явлению природы. Инсеки дают понять, что именно их интересует.

– Я то, что нужно всем, – отвечает Высший.

И открывает им часть вероятного будущего.

Это слишком много даже для предсингулярных личностей. Потоки информации вливаются напрямую в сеть, и информации много, слишком много, чтобы ее воспринять.

Калейдоскоп.

Человек и Инсек, сидящие у берега лазурного океана под огромным багровым солнцем. Что-то исполинское, бесформенное шевелится в воде, потом тонкие прозрачные нити тянутся на берег – будто ожил сам океан и робко потянулся к чужакам. Инсек и человек протягивают руки навстречу, касаются нитей, те рассыпаются брызгами, собираются вновь и замирают… Человек смеется, Инсек начинает говорить…

Белая звезда, окутанная сверкающей кристаллической сетью, словно пойманная в сачок немыслимых размеров. Пульсирующие протуберанцы в ячейках сети. Космический корабль, похожий на прозрачную пирамиду, в центре, будто мошка в янтаре, застыло розовое безволосое тело тэни… и капли фиолетового эфира танцуют в пирамиде в том же ритме, что протуберанцы…

Милана – или Высший в ее теле? Она идет по полю, напоминавшему бы пшеничное, не будь оно ярко-оранжевым. На ней короткое серое платье, она боса, она что-то говорит идущему с ней рядом. Это Прежний, в сверкающих плоскостях силовой брони, на каждом шаге он оставляет за собой выжженный след на поле, а за Миланой даже не сминаются колоски. Милана вдруг берет Прежнего за руку, будто не замечая силовой брони, разворачивает, показывает на выжженный след. Что-то говорит, серьезно и долго. Броня на Прежнем исчезает, дальше он просто идет рядом с Миланой, внимательно слушая.

Это тысячи, десятки тысяч коротких картин, клипы, прокрученные одновременно на тысячах экранов. Некоторые странные, некоторые интригующие, некоторые кажутся простыми или знакомыми.

Но в них нет ничего плохого.

Нет.

Ничего.

Плохого.

А потом Галактика открывается вся сразу – сотни миллиардов звезд, закрученных в спираль, полных энергии, жизни, смыслов…

И исчезает.

Звезды гаснут, словно свечи под порывом ветра. Некоторые мерцают чуть дольше, вокруг них вскипают энергетические выбросы – и тоже исчезают. Кажется, будто проносится выдох – затихающий, последний выдох неисчислимых миллиардов…

Тьма.

Черное пятно в небе.

Свет других галактик, плывущих во Вселенной.

Потом начинают гаснуть и они.

Инсеки прижались к полу, лапы растопырены, передние вытянуты в защитном жесте. Они восприняли максимально возможный объем информации, их сеть перегружена, и до других особей дошли лишь обрывки.

Высший ждет.

Если бы он был человеком, ему было бы грустно.

– Ты нужен, – говорит Инсек, который первым приходит в себя. Теперь Высший идентифицирует его. Это та особь, с которой имел дело Максим. Тот, кто был на Селене, тот, кого вышвырнули с Земли. Когда-то он был стажером, но его заслуги оценили очень высоко, теперь он у вершин власти. – Нужен всем.

– Да, – говорит Высший. – Теперь вы знаете, и ваш Высший тоже знает.

– Какую помощь ты хочешь получить? – Инсек вдруг обретает подвижность и силу, утрачивает сомнения. Он будто раздувается, вытягивается на ходильных лапах и движется к Высшему Максима.

Они сходятся лицом к лицу.

Двое Высших, несущих разные смыслы. Вернувшиеся к истокам своего существования, чтобы изменить будущее.

– Высший Миланы не должен развиться, – говорит Высший Максима.

Высший Инсеков размышляет.

– Он следит за своей основой.

Высший Максима объясняет. Это простой план, в котором есть человеческая жадность и любопытство, помноженные на человеческую дружбу и преданность.

– Ты можешь открыть проход в иную реальность и сам, – отвечает Высший Инсеков.

– Если я буду в этом теле, он почувствует. Моя основа станет наживкой.

– Ты рискуешь собой.

– Я эволюционирую и вернусь.

– Необязательно. Ты рискуешь.

– Таков мой смысл, – отвечает Высший Максима. – В любом случае вы предупреждены.

Все сказано и не нуждается в разъяснениях.

Высший Инсеков исчезает, Инсек оседает на пол. Трясет головой. Произносит:

– Когда ты вернешься, я отправлю к тебе свою копию. Это может быть самым безопасным способом связи.

– Хорошо, – соглашается Высший.

И тоже исчезает.

Возникает в спальне и смотрит на Дарину.

Идет на кухню, наливает стакан воды.

И исчезает.

Максим стоит у стола, сонно глядя на стакан. Отпивает из него, откашливается, идет в спальню.

…Я дернулся и закричал.

Остатки воспоминаний, открытых Высшим, до сих пор огнем пылали в мозгу.

– Сволочь! – закричал я, прислушиваясь к себе. – Тварь всемогущая, голым в космос вытащила, вот почему у меня грудь болела поутру!

Инсек разразился скрежещущим звуком. Спросил:

– Ты вспомнил встречу в Храме? Твой Высший удостоил тебя знанием?

– Он не мой!

– Твой, именно твой. – Инсек завозился, подтягивая под себя лапы. – Тебе больно и грустно, верно?

– Что ты знаешь о боли?

– Все. Ты понял, кто ты?

– Нет, но я понял… понял, что не справился. Раз уж Милана вернулась.

Я замолчал.

– А еще? – с любопытством спросил Инсек.

– Что если я позволю Высшему Миланы развиться, то погибнет весь мир.

– С моей точки зрения, – сказал Инсек, – информация полезна и не допускает двоякого толкования.

К сожалению, он был прав.

– Желаю спокойно умереть, – пробормотал я. – Если это для тебя важно… я больше не в обиде.

Инсек помолчал.

– Не важно. Но благодарю.

Я выпрыгнул из темного зловонного фургона. Аккуратно закрыл двери.

Водитель курил, пряча сигарету в кулаке. Наверное, ему было интересно, что там происходило, но впереди у него маячила Сардиния, апельсиновая роща и дом на берегу моря. А он был достаточно умен, чтобы понимать: очень часто незнание – благо.

Надеюсь, ему понравится на Сардинии.

– Можешь ехать, – сказал я. – Бензина возьми