Никому не доверяй - Мерил Сойер

– Папа велел, чтобы я вам рассказала о том, что он узнал сегодня утром. – Выражение лица Тори стало еще более озабоченным. – Вы зна,ете, что Фред Уикерсон с прошлого месяца является юристом семейства Корелли?

– Это невозможно! Это конфликт интересов… Он не может представлять обе наши семьи! – Эллиот уставился невидящим взглядом на долину, где рабочие подрезали и готовили к зиме виноградные лозы. – Я понял. Фред решил предать Хоуков. Мы – всего лишь песчинки по сравнению с компанией братьев Корелли и их французских патронов.

– Так, значит, твой отец… – И тут Броуди понял. – Корелли заранее узнали, что написано в завещании Джана!

Тори кивнула, глядя ему прямо в глаза:

– Скорее всего. Хотя я всегда считала, что для душеприказчика неэтично раскрывать содержание завещания.

– Этика и юристы! Теперь эти два понятия несовместимы, – саркастически усмехнулся Эллиот.

– Папа также хотел, чтобы вы знали: Алекс Абруццо просил показать ему завещание после того, как оно было зарегистрировано. Клерк, который это сделал, болел до сегодняшнего утра, поэтому папа добрался до него только что.

– Почему завещание интересует Алекса? – удивился Эллиот.

Броуди подумал мгновение и спросил:

– Кого-нибудь удивило, что Альдо получил часть акций?

– Нет. Альдо и наш отец были близкими друзьями. Ближе его у Джана никого не было. Поэтому никто не удивился, что Альдо получил часть наследства. Но зачем Алексу это понадобилось?

Что-то крутилось в голове у Броуди, но он никак не мог поймать эту ускользающую мысль. Он посмотрел на Тори – может, ассоциация с ней ему что-то подскажет? Но ее прекрасное лицо только отвлекало его.

– Я думаю, затем же, зачем и остальным, – сказал он. – Алекс хотел узнать, не получит ли его отец большую часть наследства, если с одним из нас что-нибудь случится.

По лицу Эллиота было видно, что он сомневается.

– Как бы он смог этим воспользоваться?

– Вы напрасно так дурно думаете об Алексе, – уверенно сказала Тори. – Он не из тех, кто может хладнокровно убить человека. Единственное, что мне приходит в голову… Братья Корелли могли выйти на Алекса с заманчивым предложением: уговорить отца продать его долю им.

– Альдо никогда этого не сделает! – закричал Эллиот, удивив своей реакцией не только Броуди, но и Тори. – Я хотел сказать, что, если он решит продать долю отца, он продаст ее мне.

– А что, если Корелли предложили ему намного больше, чем реально стоит эта доля? – спросила Тори.

Эллиот со злостью засунул руки в карманы джинсов.

– Ты не понимаешь! Здесь вся жизнь Альдо…

– Разве? Ты в этом уверен? – спросил Броуди.

Эллиот ничего не ответил, и Броуди стал задумчиво смотреть на Виноградную долину. Его предки собирали на этих полях огромные валуны, чтобы построить погреба и здания для винодельни. Более мелкими камнями выкладывали пограничные борозды между различными сортами винограда. Чтобы заниматься виноделием, надо очень любить это дело. И эта любовь прошла через все поколения Хоуков, сохранившись и в нынешнем…

Неожиданно Броуди почувствовал, что и сам он является частью этой земли, частью этой долины. У него было ощущение, будто кто-то взял и вложил в него память какого-то неизвестного предка. Нет, это было больше, чем просто память. Если бы ему нужно было как-то определить это чувство, он бы назвал его духом. Духом, который впитал в себя долгие десятилетия изнуряющего труда его предков, живших и работавших на этой земле, любивших ее.

Может ли память передаваться с кровью родителей? Теперь он понял, почему Эллиот так сильно привязан к «Хоукс лэндинг». А что, интересно, чувствует человек, посвятивший всю свою жизнь работе на чужой винодельне?..

25

Тори переводила взгляд с одного брата на другого. Как она и ожидала, Эллиот выглядел взволнованным: еще бы – «Хоукс лэндинг» была для него всем, и он очень переживал. Зато по лицу Броуди совершенно нельзя было понять, о чем он думает. Казалось, что он любуется пейзажем, и это поразило ее: Броуди был не слишком сентиментален.

Вчера после разговора у них на кухне Броуди пошел провожать Эллиота до машины, и Тори втайне надеялась, что он вернется к ней. Она ждала в гостиной, включив свет и раздвинув шторы, но Броуди не постучал в ее дверь…

«Впрочем, это и к лучшему, – сказала себе Тори. – Все равно я не испытываю к нему ничего, кроме сексуального влечения. Мы и так уже чуть не занялись любовью в то утро после аварии, но господь бог спас меня».

Романтические ужины вроде того, что у них был вчера, – к чему все это? Во время ужина Броуди рассказывал о себе, и в его словах не было для Тори ничего неожиданного. Она и прежде не сомневалась, что Броуди нравится его работа и он не собирается ее менять. Разумеется, Броуди всячески преуменьшал опасность антитеррористических операций, в которых участвовал, но ему не удалось обмануть ее.

То, что ее привлек человек, который так похож на Коннора Андерсона, удручало Тори. Она часто не спала ночами и пыталась проанализировать появление в ее жизни Броуди Хоука. Все в нем было для нее неприемлемо – начиная от политических взглядов (агрессивная независимость) и кончая отношением к кино (слишком много погонь на автомобилях). Кроме всего прочего, он скоро уедет, не скрывает этого. Так зачем же она теряет на него время?..

Молчание братьев давило на Тори. Она не выдержала наконец и спросила:

– Может быть, следует обратиться к шерифу?

Эллиот покачал головой:

– Есть еще кое-что, о чем я должен сообщить.

Эти слова относились к Броуди, который сразу резко повернулся к брату. Ну что ж, в конце концов, это их проблема, а не ее. И они должны вместе ее решить.

Тори знала, что она оказалась между ними, и очень сожалела об этом. Она с трудом могла представить, как провел свою юность Броуди. Но она хорошо знала жизнь Эллиота, которая казалась такой красивой и безоблачной, однако на самом деле была трудна и безрадостна. Если они сумеют проникнуться доверием друг к другу и не позволить наследству поссорить их, оба очень много выиграют в жизни.

– Рейчел сказала мне, что она слышала, как Джина и Лоренцо что-то обсуждали, касающееся тебя.

Казалось, Броуди это совершенно не трогает. В отличие от Тори. Она знала, что Джина – злобная, хитрая и самовлюбленная женщина, а ее сынок – отпетый мерзавец. Нет, он не сделал ничего «такого», но ее женская интуиция подсказывала ей, что доверять ему нельзя. Семейство Бардзини, вероятно, считало Броуди самозванцем, который не имеет никакого права на такой жирный кусок наследства Хоука. А если учесть, что Лоренцо знал условия завещания…