Зажги свечу - Мейв Бинчи

понимаю, почему она ушла. Дело вовсе не в том, что ты недостаточно для нее хорош и Гарри лучше. Скорее всего, она ушла, потому что чувствовала себя одинокой…

– А ты думаешь, что ее ненаглядный Гарри Элтон – великий философ? Ты и правда думаешь, что он сидит и рассуждает о смысле жизни, как тебе бы хотелось? Что за дурацкая идея!

– Нет, я вовсе так не думаю. Гарри далеко не философ, зато он умеет шутить и смеяться. В идеале хорошо бы иметь мужа, способного и на то и на другое, но, похоже, нельзя получить все сразу. А ты, папа, не умеешь ни смеяться, ни разговаривать, так что хуже не придумаешь…

Отец встал, раскрасневшись от обиды, играя желваками и стискивая кулаки. Элизабет впервые видела его таким несчастным и униженным.

– Ну что же, – в конце концов выдавил он, – вот и поговорили. Право, не знаю, что я сделал, чтобы заслужить подобное обращение. Я занимался своими делами в саду, а ты вернулась домой на нервах. И принялась критиковать мой сад, хотя до этого ни разу не пыталась мне помочь… Ты осуждаешь то, как я провел свою молодость. Набрасываешься на меня за то, что я не могу вспомнить каждую секунду твоей жизни до и после рождения… – Сквозь слова стали прорываться рыдания. – Но и этого тебе мало, ты обрушиваешь на меня обвинения в обидных вещах и неприятных временах… и упрекаешь в том, что твоя мать пренебрегла своим долгом и бросила семью! – В его голосе звучало столько боли, что он едва мог говорить. – Не представляю, с чего ты завела весь этот разговор. Остается надеяться, что ты всего лишь поссорилась со своим молодым человеком и в будущем подобное не повторится.

Отец никогда не называл Джонни ее молодым человеком. И ему бы не хватило воображения, чтобы представить, как всего несколько часов назад Элизабет и ее «молодой человек» кувыркались на полу в обнаженном виде и что, вполне вероятно, она носит его ребенка, а никакой ссоры между ними не было и быть не может.

Увы, колдовство не сработало: отец не развеселился, а скорее наоборот. Следовательно, она и в самом деле беременна.

Элизабет встала:

– Ты прав, мы просто поссорились. Непростительно с моей стороны выплескивать свои эмоции на тебя. Совершенно непростительно. Извини.

Она поднялась к себе, взяла из копилки несколько пятифунтовых банкнот и написала письмо Эшлинг.

Глава 10

По дороге в Лондон Эшлинг испытала больше приключений, чем за всю предыдущую жизнь. Она чувствовала, что очень правильно сделала, когда заявила Тони Мюррею про необходимость повидать мир.

На пароме в Холихед к ней подошел невероятно привлекательный молодой человек в расстегнутой на груди рубашке и купил ей бренди с лимонадом, не обращая внимания на ее протесты. Потом он повел ее на прогулку по палубе, назвал самой красивой девушкой в мире, попытался поцеловать, извинился, предложил руку и сердце, а в конце концов отошел в уголок, где его и вывернуло наизнанку.

Эшлинг, не осознавшая, что он пьян в стельку, смотрела на него круглыми от ужаса глазами. Ей на помощь пришли двое студентов из университета, которые ехали в Англию, чтобы подзаработать на консервном заводе во время каникул, и они принялись убеждать ее присоединиться к ним.

В поезде она познакомилась с молодым школьным учителем из Уэльса, который признался ей, что переезжает в Лондон, потому что терпеть не может свою деревушку, где все пытались заставить его жениться. Он считал, что сначала следует повидать мир. Эшлинг с жаром рассказала ему собственную историю и поделилась решимостью увидеть как можно больше за две недели отпуска, на которые ей с большим трудом удалось уговорить отца. Валлиец весьма презрительно заявил, что двух недель никак не хватит, чтобы посмотреть мир. Нужно уехать на гораздо более долгий срок. Возможно, им стоит вместе поехать во Францию на корабле. Для Эшлинг подобное предложение прозвучало слишком дико. Она объяснила, что едет к подруге, попавшей в трудную ситуацию: ей требуется помощь с организацией дня рождения отца. Валлиец сказал, что подруга, должно быть, живет в сумасшедшем доме. Отправить деньги в Ирландию, чтобы кто-то приехал на день рождения отца! Спустя четыре года. Он приставил палец к виску и покрутил для более наглядного объяснения, что он думал про подругу. Обиженная Эшлинг снова уткнулась в книгу.

Даже на вокзале Юстон мужчина средних лет спросил ее, не потерялась ли она, и предложил вместе взять такси, но Эшлинг высматривала Элизабет.

Получив письмо от подруги, Эшлинг позвонила ей на следующее утро и сказала, что обязательно приедет вечером того же дня. Элизабет говорила по-английски, как актеры в фильмах. Она объяснила, что вокзал Юстон – огромное место, но проблем не будет, если Эшлинг, сойдя с поезда, останется возле ограждения, тогда они наверняка найдут друг друга.

– Когда я приехала туда четыре года назад, то подумала, что меня бросили, – сказала Элизабет.

– Конечно, в то время мы были всего лишь детьми! – отмахнулась Эшлинг.

Она, озабоченно разглядывая толпу, остановилась причесаться, чтобы произвести хорошее впечатление. Вот бы еще чемодан покрасивее. Древний мамин выглядел слишком потертым на фоне новенького летнего пальто бирюзового цвета. Однако пришлось выбирать между новым чемоданом и новыми туфлями, и Эшлинг решила, что туфли важнее.

Она, должно быть, прошла мимо Элизабет, выглядывая в толпе бледную пятнадцатилетнюю блондинку, одетую во взрослую одежду, но тут ее потянули за рукав.

– Эшлинг? – с некоторым сомнением в голосе спросила Элизабет.

Эшлинг обернулась. На мгновение обе застыли – слова, приветствия и реакции вылетели из них, как воздух, выбитый ударом под дых, – а затем заговорили одновременно:

– Элизабет, твое приглашение приехать спасло мне жизнь…

– Эшлинг, ты буквально спасла мне жизнь!

Они расхохотались, Эшлинг взяла подругу под руку:

– Наверное, мы сиамские близнецы, которых невозможно разлучить! Похоже, мы всегда будем говорить одно и то же одновременно!

– Так и есть, – засмеялась Элизабет и попробовала поднять чемодан, но он оказался слишком тяжелым.

– Господи, Эшлинг, ты его что, камнями набила?

Эшлинг забрала чемодан:

– Нет, едой из страны изобилия. Дома все просто с ума посходили: торт для дня рождения твоего папы, копченый бекон, а также масло, завернутое в десять слоев газеты внутри жестяной коробки. Очень надеюсь, что оно не протекло и не заляпало мне всю одежду!

Элизабет стиснула ее руку, и Эшлинг с удивлением заметила слезы в огромных голубых глазах.

– Ты представить себе не можешь, как я рада тебя видеть!

– Я тоже! Пока ехала на автобусе