Зажги свечу - Мейв Бинчи

Эшлинг была озадачена, так как позволила ему зайти куда дальше, чем считала благоразумным. Конечно, она не в первый раз пересекала границы дозволенного до брака. В конце концов, при всей неопытности, Эшлинг ясно понимала, что, тиская ее, Тони удовлетворял свои низменные потребности, а монахини говорили, что именно такой путь приводит людей к смертному греху. Тем не менее Тони все еще уважал ее!

– Мне становится все труднее продолжать подобные… прогулки, – признался Тони.

– А мне нравится гулять с тобой! – ответила Эшлинг, намеренно не замечая намека.

– Нет, я не в том смысле. Ты знаешь, о чем я. То есть ты мне так сильно нравишься, что я хочу, чтобы ты всегда была со мной…

Эшлинг решила, что подобное заявление слишком похоже на предложение руки и сердца. Она посмотрела на Тони, как если бы видела его впервые.

Пожалуй, он вполне привлекательный. У него крепкая шея и красивые темные глаза. Другие девушки говорили ей, что он красавчик, да и в городе его считали хорошим человеком. Эшлинг знала: папаня возражать не станет.

«Было бы неплохо, если бы ты вышла замуж в семью Мюррей», – однажды сказал он как бы в шутку, хотя, по мнению Эшлинг, вовсе не шутил. У мамани были опасения, но только потому, что она считала дочь слишком легкомысленной.

«Я и правда слишком легкомысленная, – внезапно осознала Эшлинг. – И я не собираюсь позволить кому-нибудь втянуть меня в то, в чем я не уверена. Я не позволю ему потребовать от меня ответа „да“ или „нет“. Я отложу этот вопрос. Хоть раз в жизни сделаю что-нибудь умное!»

Она чмокнула его в лоб:

– Тони Мюррей, ты безумно привлекательный мужчина и говоришь очень приятные вещи, которые кружат мне голову. Однако ты уже взрослый и точно знаешь, что делаешь. А я нет, я… я еще нигде не успела побывать. Ты уже учился в университете, жил далеко от дома в Лимерике и Дублине, съездил во Францию и в Рим. А я дальше Дублина не выезжала, всего один раз переночевала в Дун-Лэаре, да и то вместе со всей семьей. Если я хочу, чтобы ты меня ценил, то мне нужно немного подрасти, перестать быть глупой провинциалкой из Килгаррета. И тогда ты будешь от меня без ума.

– Я и так уже без ума от тебя, – пробормотал Тони.

Эшлинг, как бы случайно, переместила его в сидячее положение и села сама, что означало конец тисканьям.

– Да, но подожди немного, пока я не наберусь опыта, тогда со мной никто не сравнится, – убеждала она.

– Я не хочу, чтобы ты набиралась опыта, – уперся Тони.

– Разве ты не хочешь, чтобы я стала более умной и утонченной? Ну сам подумай, тебе куда больше понравится умница Эшлинг, а не такая дурочка, как сейчас.

– И где ты собираешься набираться опыта? Как собираешься стать умной и утонченной? – проворчал Тони.

Эшлинг понятия не имела, что сказать, и лихорадочно соображала, какой именно ответ его удовлетворит.

– Ну… я пока не решила, но думаю, что сначала стоит немного попутешествовать. Не уезжать навсегда, а просто расширить горизонты, посмотреть мир. Мне еще и двадцати не исполнилось, Тони. Сейчас может показаться, что я замечательная, но вскоре я могу превратиться в одну из тех клуш, которых ты видишь в церкви и которые знают только то, что проповедует священник, и способны обсуждать лишь наряды соседок.

– Ты никогда…

– О, вполне может быть! Я уже замечаю в себе такое, – разошлась Эшлинг, чувствуя, что берет верх; пора переводить разговор на другую тему. – Послушай, на следующей неделе я скажу тебе, куда и когда я уеду, чтобы посмотреть мир.

Он поворчал, но согласился и неохотно отвез ее домой. Как обычно, маманя еще не спала.

– Ты припозднилась, – заметила она без особого упрека в голосе.

– Знаю. После кино мы поехали кататься, и Тони заболтался.

Эшлинг торопливо осмотрела себя в зеркале, чтобы убедиться, что помада не размазалась, а блузка застегнута на все пуговицы.

Впрочем, непохоже, что маманя приглядывалась.

– Я просто ждала, пока ты вернешься, – сказала она, складывая вязанье и начиная выключать светильники.

– Ну, маманя, зачем? Ты прекрасно знаешь, со мной все в порядке и ничего… что я не… я обязательно вернусь домой.

– Конечно знаю, деточка, но ты же моя старшенькая, верно? В твоем возрасте Морин уже уехала в Дублин, а с мальчишками все по-другому. Мне бы и дела не было, в котором часу Шон или Имон возвращаются домой.

– Но ведь я же не доставляю тебе хлопот, верно? Я прилежно помогаю в лавке, весь город завидует, что я отхватила самого видного жениха… Маманя, честное слово, я не идиотка. Сегодня я сказала ему, что слишком молода для серьезных отношений. И сначала хочу посмотреть мир.

Маманя засмеялась:

– И куда же ты собралась для начала? В Уиклоу? Может, аж в Уэксфорд?

– Маманя, я точно уеду куда-нибудь. Я просто хотела дать ему понять, что в каком-то смысле осознаю свои недостатки.

Маманя взъерошила ей волосы и снова засмеялась:

– С тобой не соскучишься! Неудивительно, что Тони Мюррей без ума от тебя.

На столике в прихожей лежало письмо из Лондона. Эшлинг нетерпеливо схватила его, чтобы почитать перед сном. Похоже, Элизабет написала все в подробностях, как и обещала: конверт выглядел довольно пухлым.

Эшлинг взяла на кухне стакан молока и кусок пирога и уселась наслаждаться историей. Однако письмо оказалось совсем коротким, а толщину конверту придавали четыре пятифунтовые банкноты – английские, с портретом короля Англии, – завернутые в папиросную бумагу.

В самом письме никаких подробностей не сообщалось.

Дорогая Эшлинг,

ну не глупо ли вспоминать наши детские выходки, как ты думаешь? Ты помнишь, как мы стали кровными сестрами, смешав кровь в бутылке, и поклялись помогать друг другу в беде?

Сейчас мне нужна твоя помощь. Очень прошу тебя, приезжай в Англию. Посылаю тебе деньги на проезд. Пожалуйста, приезжай прямо сейчас. Тебе нужно добраться сюда до субботы. Будем праздновать пятидесятилетний юбилей отца, и я не смогу справиться в одиночку. Прошу тебя, приезжай! Я все тебе расскажу, когда приедешь. Не говори тетушке Эйлин, что это срочно. Сделай вид, что просто хочешь уехать отдохнуть. Пожалуйста!

Элизабет

«Ого! – подумала Эшлинг. – Ничего себе везение! Возможность посмотреть мир и расширить кругозор свалилась мне на голову, как только я про такое задумалась. Вот так подарок судьбы!»

* * *

Элизабет не заметила, чтобы грудь становилась больше, но обратила внимание, что месячные задержались. На целых три недели. Раньше