Карманный оракул (сборник) - Дмитрий Быков

Вот я и хочу спросить отечественную власть – разумеется, не только в связи с данным трагикомическим инцидентом (хотя лишать человека ЗП, на мой взгляд, не следует ни в каком случае, если только он не доказал свою профессиональную несостоятельность). Почему вы все так снисходительны, дорогие друзья? Почему вы считаете своим долгом реагировать на каждый писк несогласия, на малейший признак недостаточной восторженности, на жалчайший протест, доносящийся из угла, обитатели которого давно ни на что не влияют? Почему вам надо все разровнять до полной одинаковости, отреагировав даже на совершенно мусорный сегмент Интернета, куда вы сами загнали русскую общественную жизнь? Неужели вы настолько не уважаете себя?

Хотя, впрочем, последний вопрос – уже чисто риторический. На самый верх все-таки попадают относительно адекватные люди. И если они не уважают себя настолько, что мстят за НР в ЖЖ, – это свидетельствует, по крайней мере, о верной самооценке.

Крымский кластер

Александр Жолковский – один из крупнейших филологов современности и мой литературный учитель во многих отношениях – подробно разработал понятие «кластера», или «мотивного комплекса»: в самом грубом и приближенном объяснении – это устойчивый набор персонажей, обстоятельств, деталей, сопровождающий разработку одного и того же сюжета в самых разных вариантах. Почему так полу чается, почему сходная ситуация требует одних и тех же героев или знаковых примет – объяснить очень трудно. И сам Жолковский, насколько я знаю, не одобряет применения его кластерной теории к истории либо чьей-либо личной биографии. Но мы-то не строгие филологи, поэтому можем позволить себе проследить некоторые мотивные комплексы в русской истории. Это занятие в любом случае более плодотворное, чем комментирование стремительно развивающейся ситуации: частности ее развития непредсказуемы, но итог недвусмысленно ясен, и схема (инвариант, говоря по-научному) обозначена давно.

Ну, например: каким загадочным образом связаны масштабные спортивные торжества и соблазны внешней экспансии? Почему получается так, что Олимпиада-80 сопровождалась международным скандалом вокруг вторжения СССР в Афганистан? Возможны остроумные интеллектуальные спекуляции на тему разных вариантов самосохранения большой и явно деградирующей империи, которая должна самоутверждаться одновременно как ведущий игрок в мировой, простите за выражение, геополитике и как образец мирного, радостного центра спортивной и культурной жизни («мы делаем ракеты» – «а также в области балета»). Олимпиада и вторжение как бы уравновешивают друг друга, претендуя на доминирование в разных и даже противоположных сферах. Я почти убежден (всегда сохраняется шанс на чью-либо безбашенность либо нервный срыв), что Россия удержится от военных действий на территории Крыма и пресечет любые провокации неумеренных патриотов; я убежден также, что обещание Рамзана Кадырова оказать братскую помощь Крыму есть лишь более или менее (по-моему, менее) удачный риторический ход. Но с кластером ничего не поделаешь – после триумфальной (как и в 1980 году) Олимпиады Россия стоит перед соблазном экспансии, а экспансия эта неизбежна, поскольку только внешняя угроза способна оправдать и узаконить вовсю раскручивающиеся внутренние расправы. Это не только расправы с оппозицией, но и ротация собственных борцов с коррупцией, которые боролись с ней столь успешно, что, как врачи в чумном бараке, слегка заразились. Если Крым и не станет ареной прямого столкновения России с былым сателлитом, то некий внешний конфликт все равно неизбежен, поскольку желателен; конечно, он может остаться «холодным», но без него экономические проблемы и грядущая рецессия не получат единственно достоверного объяснения. Самая массивная телепропаганда не заставит россиян поверить, что в подорожании мяса и овощей (а главное – водки, водки!) виноваты обвиняемые по «болотному делу», подзуживаемые братьями Навальными. Все списывает только «она», мать родна, она же хреновина одна. Если слишком долго размахивать ружьем, снявши его со стенки, оно стреляет не просто по законам инварианта, но даже по системе Станиславского.

И еще один кластер, совсем уж странный. Почему конец затянувшегося царствования, которое ни одной проблемы не решает, а только все вымораживает, оттягивая неизбежные кризисы, так фатально связан с Крымом? Почему «мрачное семилетие» Николая I, до полусмерти напуганного заграничными революциями, увенчалось Крымской войной, утратой Севастополя и сменой власти, вследствие чего в России начались наконец реформы и произошел небывалый культурный и научный подъем? Почему именно Крым оказался «точкой силы» и как связаны между собой крымский кризис и чудовищная в своей чрезмерности расправа над совершенно безобидными диссидентами? Ведь «болотное дело», дело «Pussy Riot» и дело Петрашевского выглядят несколько даже навязчивыми историческими параллелями, хотя ни от участников митинга на Болотной, ни от фурьеристских разговоров в кружке Петрашевского для государства не проистекало ровно никакой опасности. Разумеется, задним числом можно найти объяснение всему, но, воля ваша, таинственная связь истории с географией не дает мне покоя. Я не задаюсь вопросом, почему Николай Павлович не встречал в своей деятельности сколько-нибудь серьезного сопротивления и заморозил всю Россию своими светло-голубыми очами до состояния полной неконкурентоспособности: слава богу, за десять лет реформ многое наверстали и вырвались вперед, хотя стали в конце концов палачами Польши и вырастили у себя отчаянных террористов. Я только спрашиваю: почему самая буквальность этих совпадений так внятно подчеркивает наш замкнутый круг?

А чем кончится – понятно, чем кончится. Кластер – вещь жестокая. Неотменимая, как продуктовый набор советских времен.

Без комментариев. Кажется, это самый точный из моих прогнозов: еще в конце февраля я спорил с другом-прозаиком на ящик коньяку (которого не пью), что Россия заберет Крым, а он все не верил и твердил про Будапештский протокол. А в марте я уже раздавал этот ящик друзьям (которые пьют). Мне-то он зачем? Мне и правота моя не нужна, меняю правоту на хорошее настроение.

Март четырнадцатого

Узел первый из эпопеи «Пятое колесо»

От автора. Эта книга когда-нибудь обязательно будет написана, хотя, возможно, и в другой стилистике. Но другой стилистики для исторической эпопеи у нас пока нет, как нет, увы, и другого сюжета.

Тютя победоносно обедал в «Жан-Жаке», где еще за два года перед тем победоносно обедала либеральная сволочь. А – где была теперь либеральная сволочь? по домам сидела прижамшись, а то по автозакам. Некому было и на улицу выйти, чтоб напомнить: куда катитесь?! Теперь кому давали пять, кому семь суток, а кому и домашний арест: гуманно, а стыдно. Вроде и посадили, и не герой. Теперь в «Жан-Жаке» сидел Тютя, которого либеральная сволочь никогда не признавала ни за поэта, ни за художника, ни за мыслителя. И – копилось в Тюте, кипело: отольется же вам всем, белоленточные. Теперь – отливалось: шли на Крым, стальным охватом брали полуостров, закидывали мост на Керчь, отменяли «Оскар» в трансляции. И Тютя уж писал везде, где мог, – в Фейсбуку, в «Известия», в «Спутник погромщика»: наш, русский Крым! наша, русская Украина! Не будут бендеровцы топтать мать русских городов! Он так и писал: бендеровцы, словно жители Бендер или дети Бендера. Так – унизительней выходило.

Хорошо елось Тюте, неплохо и пилось, а особая услада была в гнусности. Из гнусности, бывает, такая лирика делается, что куда иному чувству доброму. Сладость гнильцы, упоение мерзоватости: Бодлер, мня, падаль! Ведь знал, лучше многих знал: не топчут мать никакие фашисты-бандеровцы, и даже в самом Крыму немногие рвутся под Россию. Но ужасть как нравилось принадлежать к худшим, словно лизнуть под хвостом самого Диавола; ужасть как нравилось им всем, хорошим, показать дулю от победительного Плохиша! Ведь за что не любили Кибальчиша? За то, что много про себя понимал. Вы все хорошие, вы со мной не играете, вы знать меня не хотите – так вот же я, Плохиш, на какой теперь стороне! Мы, русские, проигрывать не приучены, мы долго утирались, но теперь мы нация победителей. Мы всему миру несем территориальную целостность. Славные этапы: Бородино, Сталинград, Сочи, Нехотеевка – и ведь как знали же, поганцы, в каком месте устроить пропускной пункт! Все русофобы мира про нас говорят плохо, так мы же будем наконец плохими, как того хотят русофобы! Будем хуже всех – кому, как не нам, и уметь! Ведь пишет же сама, сама… страшно произнесть…

«Не о майдана русофобском сброде, где русофобам свет зеленый дан, в моем поется русском переводе “Переведи меня через майдан”». Удивительна способность гения так своечасно сходить с ума.

«Мы русские, нам свобода не дорога, нам великое дело подавай!» – писал Тютя, задыхаясь от аппетита, и все твиттили и ретвиттили, а уж какие люди теперь френдили! Довольно, побыл либералом, побыл черносотенцем – пора и завоевателем: в армии не служил – хоть тут наверстаю.