Ночи Виллджамура - Марк Ньютон

Изучая следы на снегу, он начал понимать, что здесь случилось. Они пришли с севера, эти твари, и систематически вламывались в один дом за другим, выгоняя на улицы их обитателей, где некоторых умерщвляли. Кровавые пятна попадались слишком редко для поголовной зачистки на месте, а значит, жителей города просто увели прочь, угнали, как скот. Отсюда и множество следов, ведущих на север.

Нашлись еще несколько трупов: это были люди, встретившие смерть в своих домах, – двое детей, один младенец, которому отрезали голову, пятеро стариков и шесть старух, чьи тела расчленили тут же, на задворках их домов. Один старик лежал в своем дворе, сжимая заледеневшими руками иконку Джорсалира: изображение обнявшихся Бора и Астрид. И Дартун невольно подумал, что в миг страшной кончины этому несчастному было мало толку от священных безделушек. Какой же верой надо было обладать, чтобы надеяться на их защиту от надвигающегося ужаса.

Самой неприятной оказалась последняя находка – голая старуха, чей торс пересекали три глубоких разреза. Она лежала в металлической ванне, наполненной кровью пополам с водой. Вонь стояла одуряющая. Тоди затошнило, и он выбежал из комнаты. И снова оказалось, что из тела изъяли некоторые кости, в том числе тазовые и лобковую. Правая рука была полностью отсечена от тела и разрезана на несколько фрагментов, разбросанных по комнате, а левая свисала с края ванны, где ее удерживал лед.

Дартун распахнул ставни, чтобы впустить в комнату свежий воздух. Из окна открывался вид на пологие холмы, над которыми спешили к югу стаи птиц, спасаясь от надвигающегося холода. Воздух был тих, из-за туч проглядывало солнце.

–  Что вы думаете об этом… безумии? – спросил Туунг, приближаясь к стоявшему у окна Дартуну. Снаружи не было совершенно ничего интересного, но мужчины уже достаточно нагляделись внутри.

Дартун вздохнул:

–  Темные времена, друг мой. Темные времена.

–  В чем причина всего этого? Почему это происходит?

–  Я начинаю видеть определенную последовательность в этих ужасах. Подозреваю, что все человеческое население острова стало добычей некой чуждой расы пришельцев, которых видели те охотники. Их собрали и увели из города прочь, точно скот. Куда и зачем? Кто знает?

–  Все это как-то бессмысленно. – Туунг в ярости ударил ладонью по подоконнику.

Впервые в жизни Дартун наблюдал столь целеустремленного человека, как Туунг, в такой растерянности. Подобные события меняют людей.

–  Полагаю, для них в этом как раз есть смысл, – сказал Дартун. – Для тебя человек – мера всех вещей. Подозреваю, что они думают и смотрят на все совершенно иначе.

–  Я вас не понимаю. Это что, опять философия?

–  Слушай. Почему они бросили тела только самых молодых и самых старых? – Дартун кивнул на останки старухи.

Туунг пожал плечами:

–  Может, потому, что они слабее всех и их легко убить? Понятия не имею.

–  Именно. Они слабее остальных. Все тела, что мы видели до сих пор, принадлежали либо старикам, либо детям. То есть самым уязвимым особям как людей, так и румелей. Из каждого трупа были полностью или частично удалены кости. Впечатление такое, что их вскрыли именно для того, чтобы исследовать кости, а потом бросили. Бросили за непригодностью.

–  Так им что, кости наши нужны, что ли?

Дартун невесело рассмеялся:

–  Вполне возможно. Они наверняка увели людей в плен. И похоже, они целенаправленно охотятся на людей. Может, и на румелей тоже, поскольку их мы также нигде не видели.

–  Маньяки чокнутые – вот кто они такие, – проворчал Туунг.

–  Такова жизнь, если посмотреть на нее с точки зрения, отличной от нашей собственной. Они делают то же, что наша империя тысячелетиями совершала по отношению к другим культурам и другим видам. Грабила их миры с целью увеличить ценность своего собственного. – И добавил: – А мы еще называем себя просвещенной цивилизацией.

–  Вам-то хорошо, – проворчал Туунг, проводя пятерней по голове ото лба к затылку, словно нарочно для того, чтобы подчеркнуть признаки старения.

Это замечание, произнесенное без всякой задней мысли, Дартун ощутил как пощечину и уставился на труп пожилой женщины. Смерть так страшила лишь потому, что каждый человек шел по жизни, прячась от нее, боясь ее, хотя лишь она одна была единственно неизбежной для всех и каждого. Однако в том, как умерла эта женщина, не было ничего неизбежного, ее просто зарезали в собственной ванне, где она нежилась в теплой воде на закате холодного дня.

Жизнь вообще никогда не бывает достаточно длинной. Он-то понимал это лучше многих.

–  Пойдем, – сказал он наконец и повел их прочь от этой наводящей на грустные размышления сцены. – Теперь нам надо найти Врата Миров, где мы проверим кое-какие мои теории и тогда, завершив это дело, вернемся домой.

Дартун задержался на затоптанных грязных ступеньках, дыхание клубами пара окружало его лицо. Казалось, вместе с ледяным воздухом он вдыхал ужас, пронизавший собой весь вымерший городок. И с каждым вдохом этот ужас все глубже проникал в его кости, в его кровь.

Покинув мертвый город, они отправились туда, где их должны были встретить другие члены ордена. Но прибыли они рано, и им пришлось ждать на морозе два дня. Лучи красного солнца проникали сквозь толстый облачный покров, скрывавший северный небосклон. Все, что они видели вокруг, казалось им огромным, вернее, это они сами словно съежились по сравнению с величием окружающего. Жить здесь было куда труднее, чем в городе. Природа подавляла. Выступы скал нависали, метель то и дело застилала видимость. Человек ощущал себя маленьким и незначительным. Всюду, куда ни глянь, простиралась тундра, засыпанная снегом, над которым кое-где торчали лиственницы и березы. Иногда в начале или в конце дня мимо пробегал волк, и его длинная тень скользила по снегу впереди или позади него, а над головой голоса птиц – крачек, чаек, соколов, а ближе к берегу и бакланов – сливались в призрачный хор, лишь усиливающий ощущение одиночества.

Однако Дартун был ему только рад.

Они уже начали терять счет дням, когда Верэйн разглядела три драккара, которые приближались к западному берегу Тинеаг’ла, почти скрытые бурными волнами на неспокойном море. В то утро поднялся сильный ветер, и погода испортилась.

–  Дартун, они прибыли, – объявила она, вырвав мага из размышлений, в которые он погрузился, присев спиной к стволу какого-то дерева и вытянув перед собой обутые в сапоги ноги.

–  Ты уверена, что это не имперские войска? – спросил он, бросив взгляд на палатку, где еще спали Тоди и Туунг, потом на ветролом, под которым отдыхали собаки.

–  Имперских знамен у них нет. И еще, гляди. – Она указала на яркий луч фиолетового света, ударивший с палубы одного из кораблей в подбрюшье нависшего над ним облака, точно перевернутая молния.

–  Да, это действительно они, – согласился Дартун. Задержался, привлек ее к себе и быстро поцеловал в обе щеки.

Она чуть не зажмурилась, показывая, что его близость ей не так уж приятна. Время от времени с ней такое случалось – почему же она тогда до сих пор с ним? Может, боится его бросить?

Дартун подошел к палатке, откинул полог и парой пинков разбудил Тоди с Туунгом:

–  Они здесь. Готовьтесь.

Мужчины заворчали спросонья.

–  Еще один чертов промозглый день, – жаловался Туунг.

–  Точно. – Дартун порылся в одном из своих мешков, вытащил медную трубку, шагнул наружу и воткнул ее в снег. Снял перчатки, пошевелил стрелки на датчиках и бросился туда, где стояла Верэйн, когда из трубки вырвался столб фиолетового света.

Дартун снова обратил внимание на корабли. Они болтались на волнах, напоминая пьяных людей или дряхлых морских зверей, подгребая к месту, куда их звал сигнал.

Четверо адептов со всем своим оборудованием ехали в санях к берегу, в лица им хлестал мокрый снег. Наконец они прибыли на каменистый пляж. Дартун вылез из саней и шагнул вперед, осмотреть суда, корпуса которых громоздились над ним в прибрежных волнах. Похищенные у империи политическими диссидентами, эти внушительные корабли были некогда приписаны к военной базе на юге. Кили украшала руническая резьба на военную тематику. На борту стояли члены ордена Равноденствия и смотрели на своего предводителя.

–  Селе Джамура! – возвысил голос Дартун, перекрикивая волны. – Вы прибыли вовремя. Где остальные?

Ответ на этот вопрос пришел довольно скоро. В течение часа появились еще пять разномастных судов и бросили якорь друг подле друга. В пути они держались отдельно, не желая привлекать внимания, и лишь у южного берега острова собрались вместе, чтобы совершить бросок в этот забытый всеми уголок мира. Трапы ударились в песок, и скоро около пяти десятков адептов начали высадку.

Вместе с ними выгружались немертвые.

Две сотни мужчин и женщин, как людей, так и румелей, в разных стадиях разложения, зашлепали по мелководью к каменистому берегу. Их руки плетьми висели вдоль боков, в прорехи на скудной одежде виднелись серые тела, похоже совершенно нечувствительные к суровой погоде.