Ночи Виллджамура - Марк Ньютон

Прозвучал приказ открыть ворота, и солдаты начали покидать Виллджамур. Издалека Бринд слышал крики жителей, которые радостно приветствовали своих военных, отправлявшихся на какую-то далекую войну. И это тоже повторялось из века в век. Хотя, быть может, люди кричали не столько из чувства патриотизма, сколько потому, что появилась возможность покричать.

Как только внешние ворота распахнулись, вокруг них собрались беженцы, взяв выступающие батальоны в живое кольцо. Вонь из переполненных выгребных ям вперемешку с резким запахом торфа от горящих костров оглушала, зрелище бесчисленных палаток, заполнивших тундру от края до края, точно второй город, потрясало. Ошалевшие псы носились по лагерю кругами, подныривая под развешанное на веревках белье, которое так смерзлось за ночь, что даже не шевелилось на ветру. Покрытая грязью дорога на восток, прямая, как полет стрелы, прорезала это адское предместье. Чумазые, закутанные в неимоверное тряпье люди хватали проезжающих всадников за стремена, за ноги, умоляли о чем-то, а вид одной несчастной матери с мертвым младенцем в матерчатой перевязи на спине едва не разорвал Бринду сердце. Он знал, что чувство вины, которое он испытывал каждый раз, проезжая мимо этих людей и игнорируя их страдания, снова не даст ему спать по ночам. Безнадежность была повсюду.

– Эти беженцы… – Канцлер Уртика стоял у окна, рассматривая сквозь шпили лагерь, раскинувшийся у ворот Виллджамура. – Они меня несколько раздражают.

Трист вышел из тени:

–  Желаете, чтобы они были истреблены немедленно, сэр?

Уртика ответил ему пристальным взглядом, не снимая рук с подоконника:

–  Главное – правильно рассчитать время, дорогой мой. Вот что главное. Разумеется, я хочу уничтожить их, разделаться с ними, чтобы они не позорили империю. Ведь мы – это город-легенда. Издревле поэты слагали стихи о ночах Виллджамура. Мы не можем позволить им и им подобным оставаться здесь, нет.

–  И каковы ваши планы? – спросил Трист. – Вы из-за них позвали меня сюда?

–  Отчасти да, безусловно. Кроме того, мне хотелось спросить, как идут дела у нашего друга-румеля, следователя.

–  Неплохо, – отвечал Трист. – Насчет убийств он помалкивает. Думаю, он что-то накопал. Хотя обычно он так не молчит.

–  По-твоему, он уже вычислил преступника? – поинтересовался Уртика.

–  Я в этом уверен, – сказал Трист, надеясь, что ему удастся скрыть тот факт, что он сам уже поймал убийцу. Получив от Туи все необходимое, он позаботится о том, чтобы она села в тюрьму и была повешена, разумеется, но пока она нужна ему самому. Да, главное – правильно рассчитать время. А сейчас ему совсем не хотелось рассматривать свои действия как злоупотребление доверием Уртики.

–  Я получил множество запросов от глав инквизиции разрешить следователю Джериду явиться в Совет с целью опросить советников. Однако подобный шаг вызывает у меня опасения.

–  Конечно, канцлер. Я уже принял меры к тому, чтобы отвлечь внимание Джерида.

–  Хорошо. – Уртика не сводил взгляда с помощника до тех пор, пока тот не занервничал. – Скажи мне как его ассистент, что ты знаешь об этих убийствах?

–  Очень мало, – солгал Трист, – поскольку улик почти нет. Похоже, что обоих советников убили предумышленно. Какие-то дикие твари.

–  Твари, говоришь. – Уртика явно удивился. – Гм… времена и впрямь настали странные. Мне донесли, что мертвецы встают из своих могил и ходят среди живых… но это строго между нами.

–  Конечно, канцлер. Разумеется.

–  О наших военных операциях мы тоже не объявляли открыто, хотя новости неизбежно просочатся.

–  С кем мы воюем? – спросил Трист.

–  С варлтунгами. Я немного обеспокоен отсутствием вестей с фронта. Обычные полеты гаруд прервались. Мало нам этого, так еще оравы вонючих переселенцев торчат у наших ворот, валяясь в собственном дерьме и отравляя воздух своим зловонием. Пройдет совсем немного времени, и зараза от них начнет просачиваться в город.

–  Вы разработали план, сэр?

–  Да, Трист, конечно. Я разработал план. Это еще одна причина, по которой я позвал тебя сюда: мне нужны твои мозги.

Уртика шагнул к двери и распахнул ее, чтобы проверить, нет ли за ней кого-нибудь. Потом запер ее и отвел Триста в самый дальний угол комнаты.

–  Теперь поклянемся овинистами, – сказал он, и Трист сразу понял, о чем речь.

Уртика обнял Триста за плечи:

–  Предположим, наша новая императрица подпишет несколько указов… уничтожить этих беженцев. Предположим, она втайне сдвинет дело с мертвой точки, а потом вдруг… об этом узнают Совет и инквизиция. Каковы будут официальные последствия согласно законам нашей империи?

–  Ну… – Трист задумался над поставленным вопросом, отчаянно пытаясь воскресить в памяти занятия по путаному древнеджамурскому праву. – По-моему, это будет считаться попыткой массового истребления собственного народа, свободных людей Джамурской империи. И тогда ее лишат титула, по меньшей мере, а может быть, и казнят. Но тут многое зависит от… Не будет ли это расценено как попытка переворота? И как мы привлечем на нашу сторону армию?

–  Военные не служат непосредственно Рике. И Джохинну тоже не служили – они исполняют распоряжения Совета во избежание возникновения диктатуры. Вот почему император никогда не доверял военным, кроме командующего Латреи. Не волнуйся, я уже договорился кое с кем из старших офицеров.

Трист почувствовал гордость оттого, что стоит так близко к лидеру овинистов, его доверие буквально вскружило ему голову. Этот человек обо всем успевал подумать. Он вдохновлял его.

–  Ну вот, а теперь я скажу тебе то, что должно остаться строго между нами. Когда все будет сделано, я наделю тебя огромной властью, ведь я и сам значительно поднимусь в чине. А ты сделаешь шаг из меньших братьев в старшие, по меньшей мере…

Власть.

Разговор продолжался, но слово висело в воздухе, точно одуряющий аромат. Власти он должен был достичь в инквизиции, но доступ к ней преградил ему Джерид. Именно власти он жаждал всей душой, чтобы показать себя достойным.

–  Ваше доверие – большая честь для меня, маг Уртика, – сказал Трист.

–  Хорошо. Но, полагаю, следующая тема потребует от нас еще больше приватности. Пройдем?

Стоя на одном из мостов, откуда открывался вид на замороженные шпили и задыхающийся под снегом город, Уртика излагал свой план. Он задумал стремительный маневр, простой и блестящий. Они подделают указ об истреблении тысяч беженцев и поставят под ним подпись Рики. Уртика скажет, что она сама подписала бумагу в присутствии его и Триста как служителя инквизиции, а Трист подтвердит его слова. Он повернет дело так, словно Рика отдала палачам инквизиции приказ приступить к физической ликвидации беженцев. А еще он скажет, что леди Эйр с ней заодно, и подделает ее подпись. Убьет двух пташек одним камнем, образно говоря. Другие овинисты поддержат их, вызвавшись в добровольные «свидетели», а те из них, кто состоит в Совете, скажут, что Рика расспрашивала их о возможностях удаления большого числа мертвых тел из города.

Ах, какое блаженнейшее искусство – умение подделывать подписи!

И тогда заворочаются жернова имперской юридической машины – закон империи гласит, что ни один правитель не властен причинять зло подданным звездного флага, – и Рику с Эйр арестуют. А потом казнят. Канцлер Уртика, герой-разоблачитель, станет новым императором, основателем следующей правящей династии. Джамурской империи придет конец. Начнется империя Уртиканская. И никто даже не заметит, при надлежащей осмотрительности конечно же, как планы Рики по удалению беженцев из-под стен города потихоньку начнут приводиться в исполнение…

Трист испытывал удовлетворение, глядя на город сверху. Гордился своей связью с гениальным магом Уртикой. Несмотря на грядущее Оледенение, Трист вдруг обрел оптимистический взгляд на вещи.

Глава тридцать первая

– Какая еще война? – спросил Дартун, жуя галету из овса с медом.

Беседовал он с дрожащим изображением, которое устройство наподобие медной тарелки отбрасывало на чистый снег под ветвями мертвого дерева. Видно было плохо, но голос одного из членов его ордена, оставшихся в Виллджамуре, был вполне узнаваем.

–  Папус взяла Гунтара в заложники, – продолжал голос, пока луч света дрожал на снегу. – Она требует твоего присутствия.

Дартун захохотал, потом отправил в рот последний кусок галеты. Смахнул с фулиджинового плаща крошки, не переставая обдумывать свое положение. Воздух был тих, но чем дальше они забирались на север, тем стремительнее холодало, хотя для них это не имело большого значения: самая слабая из их реликвий прекрасно справлялась с колебаниями температуры. Дартун купил собачью упряжку и что-то вроде саней с парусами у одного нечистоплотного торговца на южном берегу Й’ирена, куда добрался по воздуху с помощью своих драгоценных реликвий, – дальше не получалось.