Ночи Виллджамура - Марк Ньютон

В этом танце были и веселость, и напряжение, и острота. Их контакт, поначалу ограниченный лишь позициями танца, постепенно расширялся. И вот им уже казалось, будто в этом богами забытом уголке Виллджамура они целую вечность держат друг друга в нежнейших объятиях.

Среди этих обычных людей она впервые в жизни чувствовала себя свободно и легко. С ними она забыла все, чему ее учили с самого детства, отбросила свою претенциозность, манеры и кокетство.

После первых танцев Рандур раздобыл ей и себе по стакану дешевого вина, а она пока разглядывала гуляк вокруг. Повсюду на площади, в темных уголках, болтали и смеялись люди, их смех рассыпался по булыжной мостовой. Ребятишки бежали навстречу родителям, которые только что закончили танцевать, их глазенки выражали новое восхищение взрослыми. Вне всякого сомнения, здесь, в подземелье, люди больше умеют радоваться жизни, чем те, кого она встречала в верхнем городе.

Вечер продолжался, один танец сменял другой. Молодые люди изрядно выпили, их отточенные движения и позы становились все более неуклюжими. Девушке было смешно. В этот самый миг она прощалась с нормами поведения, которых, сама того не осознавая, придерживалась всю жизнь.

Прошло еще часа два-три, люди стали расходиться. Она огорчилась, когда смолкли барабаны. Догорали и гасли факелы. Денлин давно ушел с какой-то пожилой женщиной в обнимку, Эйр это ужасно тронуло. «Наверное, люди всегда сочувствуют другим парам, когда влюбляются сами», – подумала она.

Они с Рандуром молча танцевали на опустевшей площади. Может быть, она опьянела, но ее желание не остыло, и ей было все равно, в какой форме его удовлетворить. Она не знала, есть ли на такой случай какие-то правила, и на ощупь искала границы своего нового «я». Ей было абсолютно ясно, что она пересекла некую грань и просто не может продолжать быть той, кем она была до встречи с ним. Возврата не будет. Она приятно удивилась, сообразив, что у нее есть лишь один путь – вперед.

–  О чем ты думаешь? – спросила она его. – Мне надо знать.

–  Да так, ни о чем.

Теперь ей даже нравилось, что вокруг никого нет.

Отсутствие людей придавало всему происходящему что-то фантастическое, как будто солнце уже умерло и они остались совсем одни. Только он и она на всей земле.

–  Нет, ты о чем-то думаешь. Я вижу по тому, как ты смотришь на меня.

–  Тебе не понравится, – сказал он.

–  Нет, понравится. – Она вытягивала из него ответ.

Рандур рассеянно положил обе ладони ей на талию.

Наконец он сказал:

–  Я думал о том… как мне хочется тебя раздеть.

–  Здесь? – спросила она, боясь, что ее сердце вот-вот перестанет биться. Надо же, как он откровенен.

Эйр оглянулась посмотреть, не слышит ли кто, и этим дала ему понять, что она не против. Рандур наклонился и поцеловал ее в шею.

–  А откуда… откуда мне знать, что я для тебя не просто очередная победа? – Эйр прошептала эти слова еле слышно, так крепко она к нему прижималась.

–  Что бы я ни говорил сейчас, какая разница? Ты ведь все равно всегда будешь подозревать меня в легкомыслии, так?

Не зная, что отвечать, Эйр подняла голову и поцеловала его с необычайной нежностью. Его ладони прошлись вверх по ее спине, скользнули вниз, на бедра, и она содрогнулась в предвкушении.

Она взяла его за руку и повела на угол площади, а оттуда в узкий переулок, существования которого даже не замечала раньше.

–  А ты уверена, что хочешь? – спросил Рандур.

–  Да. – Его неожиданная робость рассмешила ее.

–  Ты ведь никогда раньше ничего такого… гм… не делала, да?

–  Что бы я ни сказала сейчас, какая разница? – ответила она, и этот ответ его, похоже, удовлетворил.

–  Может, хотя бы найдем местечко поудобнее?

–  Я всю свою жизнь провела в очень удобных местах, – сказала она и, стянув с него рубашку, бросила ее на землю.

Рандур развернул Эйр так, чтобы оказаться у нее за спиной: поза как в одном из их танцев, только шиворот-навыворот. Очень нежно он провел ее через последовательность движений, которые показались ей такими естественными, ведь он ничего не усложнял; его небритый подбородок шершаво коснулся ее плеча, ладонь скользнула по ее животу, спустилась ниже. Она даже застонала от счастья, когда его рука наконец оказалась у нее между ногами.

Чувство времени полностью покинуло ее, когда она потерялась в ритме самых примитивных движений… не вернулось оно и после, когда Рандур прислонился к стене, а Эйр повернулась к нему лицом, головой зарывшись ему в шею, в темноте и тишине, где не было ничего, кроме биения ее сердца.

Глава тридцать четвертая

Следователь Джерид смотрел на утреннее небо.

Он почти радовался утру здесь, наверху, среди самых высоких уровней города, подальше от ребятишек с Гата-Гамаль и их снежков. Тут ему не надо постоянно оглядываться через плечо, вычисляя, откуда могут прилететь снежные снаряды и находится ли он сам в поле зрения тех, кто может их швырнуть.

Румель решил совместить обсуждение последних событий с Тристом и прогулку на свежем воздухе. Джерид хотел проветриться, надеясь, что во время моциона его посетит какая-нибудь догадка касательно двух убийств. Время шло, а ему все больше и больше было над чем подумать. Напряженность между горожанами и беженцами росла. Настроение внутри городских стен во многом формировалось под влиянием листовок, выпущенных Советом. В них гражданам Виллджамура прямо рекомендовали держаться подальше от тех, кто ищет убежища в их городе, ведь они либо заразные больные, либо потенциальные преступники. Джерид знал, что порожденный этими обращениями страх властям только на руку: на улицах все чаще встречались солдаты, они останавливали первых попавшихся прохожих и обыскивали их под предлогом поисков незаконных мигрантов. Под влиянием того же страха в последние дни кто-то каждый вечер стрелял из дальнобойных луков по лагерю беженцев с высоко поднятых мостов города. Тетиву могла спустить рука любого гражданина – так утверждали власти, – однако подпольная организация «Содружество» выпустила свои листовки, в которых были названы имена и адреса, и армия не сразу сумела конфисковать тираж.

Джериду во многом предстояло разобраться.

Люди, как тени, крались мимо, меся сапогами жидкую грязь, а рабочие лопатами скидывали снег на обочину улицы. Потом его сваливали в тачки, везли в порт и сбрасывали в море, но едва чистильщики успевали прибрать одну улицу, как ее тут же начинал застилать тонкий белый покров. Красота была необыкновенная, когда-нибудь, в глубокой старости, он наверняка будет вспоминать эти тихие белые улицы с чувством горьковато-сладкой ностальгии.

Джерид обнаружил, что людям свойственна некая упрямая гордость, которая не позволяла им сдаться на милость Оледенению. Жизнь продолжалась, никто не жаловался. На улицах через равные интервалы друг от друга поставили жаровни, в них целый день поддерживали огонь, чтобы уличные торговцы не замерзли насмерть, и над Виллджамуром теперь тоже покачивались тонкие столбы дыма. Торговцы пушниной не успевали пополнять запасы меховой одежды, между их клиентами то и дело вспыхивали драки за право обладать тем или иным новейшим мехом, доставленным из какой-нибудь далекой провинции. Одна неприятная сцена разыгралась между группой румелей и людьми, которых он знал как бандитов из Кейвсайда; она живо напомнила ему румельские мятежи пятидесятилетней давности.

Он повернулся к Тристу:

–  Ну как Туя, рассказала что-нибудь?

Трист покачал головой:

–  Она очень уклончива. Но раньше или позже я надеюсь добиться результата. Я нашел балкон, с которого удобно за ней следить. Но она принимает совсем немного клиентов.

–  Полагаю, она занимается своим ремеслом достаточно давно и успела кое-что отложить, – проговорил себе под нос Джерид, снова вглядываясь в снег. – Ей ведь не о ком заботиться, кроме себя самой, и, по-моему, мысль о деньгах ее угнетает.

Трист шмыгнул носом, нерешительно помялся с ноги на ногу, не поднимая глаз.

–  А как себя чувствует Мариса? – спросил он наконец.

–  Отлично, с тех пор как опять перебралась ко мне. – Джерид глянул на помощника искоса. – А почему ты спрашиваешь?

–  Да так просто. Показалось, что я видел ее на днях в «Кресте и полумесяце».

–  Что-что? – Джерид был явно удивлен. Она в такие места обычно не заглядывала.

–  Мне показалось, что у нее была там встреча с каким-то джентльменом. Я с ними не разговаривал, просто заметил их в углу.

Это что еще за чертовщина?

Джерид резко повернулся к собеседнику спиной:

–  Ладно, пошли, а то у меня уже хвост отмерз.

И они вернулись в здание инквизиции, где, едва попав к себе, Джерид тут же принялся разводить в камине огонь. Пока пламя не разгорелось как следует, он молчал. Трист взял стул и сел рядом с ним.

Наконец Джерид заговорил снова: