Инициатор - Ольга Ворон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Даниил посмотрел на задумчивую Алису – опустив взгляд, девушка наматывала рыжий в тёмных застывших кляксах локон на палец. Обернулся к Марку:
– Ты просто видишь? А меня?
Тот кивнул:
– Я вижу и тебя, брат. Но более того…
– Что?
Марк улыбнулся:
– Я помню тебя, брат мой…
Даниил вздрогнул, Алиса подняла глаза.
– Тяжело жить без прошлого, брат мой…
Марк сочувственно протянул к нему руку, словно сквозь расстояния гладя по волосам. Даниил отринул от рук, почувствовав колыхание воздуха прямо над собой. Марк продолжал:
– Я знаю… Но всё вернётся, пусть и постепенно. Ты пережил тяжкое время. Дальше будет…
– Кто я? – рявкнул Даниил и схватился за горло, задавливая рождающийся рык. Во вспыхнувших глазах горел незнакомый огонь. Алиса вскочила с места, настороженно следя за ним.
Улыбка Марка погасла, лицо стало отстраненно-холодным.
– Я нёс послушание охраны при лагере подготовки. Там готовили принявших постриг бывших солдат на инициацию. Жатва была большая – афганский конфликт принёс нам полтора десятка страждущих нести крест воина-защитника Церкви. Мы гордились ими, хотя и знали, какая судьба их ждёт. Учили их всему, что ещё не дала война… Когда привезли Прото, с ним в здание со спящими куколками, вошли только десять храмовников-телохранителей и владыка Константин Нижегородский. Мы оставались на границе. Ночь была дождливой и тёмной… И мы стояли спинами к храму, полагая опасность где-то вовне. Но крики и шум в здании заставили нас дрогнуть… Прото выскочил на поверхность, вышибив двери выброшенным наружу храмовником. И прыжками бросился к выходу. Вырвал ворота и вылетел за границу освящённой земли…
Он закрыл глаза.
– Мы гнали его долго. Несколько часов по горам – на машинах, пешком, на лошадях. Нагнали в подгорном посёлке. Это было страшно… Мы зажали его между общежитием и домом культуры. Забыли, что загнанному зверю нечего терять. В доме культуры была паника – во двор высыпали люди и мы их косили очередями, чтобы не закрывали дорогу к Прото. И чтобы ему не давать шанса. А потом – он летел прямо на меня и я стрелял, стрелял… Но пули не брали. А когда он был уже в одном прыжке – меня сшибло с ног и выбросило в сторону. Владыка Константин оказался между Прото и выходом из ловушки. Один на один, – губы Константина скривились и он залился нервным смехом: – Глупый! Глупый поп! Между воротами и Прото!
– Дальше! – резко оторвал Даниил.
Марк остановился. В непонимающих глазах висел белёсый туман, но йах взял себя в руки.
– Дальше… Прото положил его, – с нежеланием продолжил он. – Начал рвать… Я кинулся на него с одной стороны, а ты – с другой. Меня он просто смахнул, а тебя… – и улыбнулся.
– Невозможно… – прошептал Даниил.
– Тогда я думал, что мне повезло, просто повезло – Прото пил тебя, когда на него набросили сеть. Трое храмовников-старцев перевязали его каким-то дрянным тонким полотнищем, но он утих, замкнулся и его споро увезли. А я… я сам был дурной – пытался у владыки Константина отсосать кровь со слюной йаха. Будто его тяпнула змея, а не великий из великих! Ха! Про него подумал, а вот про себя – нет.
– Подожди, – взмолился Даниил. – Как там оказался я?
Марк пожал плечами:
– Я не следил за расследованием – не до того мне было с трансформацией… Ты жил в этом посёлке раньше и в тот день вернулся домой с войны. Тебя не нашли после схватки. Сперва машины забирали только своих, а тебя, видимо, отправили в обычную больницу поселяне вместе с другими людьми.
– Я не помню… – зажмурившись и стиснув кулаки, сквозь зубы шептал Даниил – Я не помню.
Алиса обняла его за плечи, прижалась губами к отросшим чёрно-белым волосам, уже начавшим виться. Забродила жаркими губами по колким кончикам, целуя.
Марк смотрел с искренним состраданием на бета:
– Всё было в такой сутолоке в ту ночь для храмовников, что отследить всех они оказались не в состоянии. Вот и пришлось твоё рождение йаха на одиночество и боль. А без поддержки мало у кого память не стирается… Без поддержки все мы – беты. Ты был обречён, брат.
Даниил рванул на груди рубашку – полетели пуговицы. Сунул руку за пазуху и вытащил медный кружок, ставший гладким и неясным от долгого ношения. На тёмной поверхности всё ещё были заметен рисунок танка и тонкие контуры почти забытых букв. «СССР».
…
Воспоминание о Пробуждении
– Держи руки! Держи!
Сперва возникло ощущение, лишь потом Алиса открыла глаза и скосила взгляд.
Марию – одну из сокурсниц – пытались привязать к койке несколько сестёр. Мария рычала, выгибаясь всем телом. С лица летели лоскуты пены, руки костенели от судорожного напряжения, а ногти на пальцах заметно темнели, вытягиваясь.
Алиса вздрогнула испуганно и вскочила с места.
Нет, ей только показалось, что она поднялась с постели и отшагнула в сторону. Нет. Тело взвилось над кроватью и пружинистым шариком отскочило в угол, где пришипилось, застыв на четвереньках, внимательно оглядывая мир с высоты дикой кошки. От изумления схватила воздух ртом. Выпустила. Снова схватила. Грудная клетка напряглась от мощнейшего вздоха, натянулась, почти взрываясь. От боли меж рёбер Алиса встряхнулась и выпустила выдох. Застыла, боясь пошевелиться. Дышать не хотелось – воспоминание о ненормальной боли стучало ритмом в висок. Замерла, вглядываясь в происходящее рядом.
Спальня заполнялась криками, стонами и плачем.
Мечущуюся кричащую Марию пытались привязать к кровати.
Обезумевшая Светлана бросалась на окно. Ударялась всем телом так, что решётки дрожали и со штырей, утопленных в стенах, летели камни. Падала вниз, приземляясь на руки и ноги, отбегала, словно паук, и снова с разгона кидалась. Круг замыкался. На её теле появлялись синие полосы и текла кровь, но взгляд девушки оставался тусклым, неживым.
Диана заползла под свою кровать и застыла там, словно ящерица, припав к полу и выглядывая территорию исподлобья. Она почти не шевелилась и даже движение глаз оказывались неприметны окружающим. Только странное подёргивание кожи на плечах, более похожее на то, как делает лошадь, стряхивая слепня, выдавало, что она живая.
Лилия, наоборот, успела скакнуть на стену, вцепиться когтями в
